Виктор Шендерович - Цветы для профессора Плейшнера

• Название: Цветы для профессора Плейшнера
• Автор: Виктор Шендерович
• Издательство: Правда
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 1991

Не имею ни трудодня —

Не пахал, не сверлил, не мел...

Просыпаюсь — и жизнь меня

Бьет лицом о письменный стол.

---

СИДОРОВ. Ну.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. И много?

СИДОРОВ. А вот сколько вам.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Это не много.

СИДОРОВ. Вы у меня не один.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. А кто это у вас на червонцах вместо Ленина?

СИДОРОВ. Вы не выпендривайтесь, а то и этих не дам.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Тогда распишитесь вот здесь.

СИДОРОВ. Голуба, вы же знаете, я неграмотный.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. А вы крестик поставьте.

СИДОРОВ. А вы — нолик.

Диалог 4. Гамлет и Госконцерт

ГОСКОНЦЕРТ. Вот флейта. Сыграйте на ней что-нибудь.

ГАМЛЕТ. Что, прямо здесь?

ГОСКОНЦЕРТ. Нет, в Дании.

ГАМЛЕТ. Дания — тюрьма.

ГОСКОНЦЕРТ. Вы, батенька, тюрем не видели. У вас какая ставка?

ГАМЛЕТ. Вообще-то я принц.

ГОСКОНЦЕРТ. Тогда одиннадцать пятьдесят выход плюс суточные. С вами поедет Розенкранц Иванович, валюту будете отдавать ему.

Диалог 5. Гоголь и редактор

ГОГОЛЬ. Добрый день.

РЕДАКТОР. Ну.

ГОГОЛЬ. Я приносил вам вторую часть моей поэмы.

РЕДАКТОР. Фамилия.

ГОГОЛЬ. Гоголь.

РЕДАКТОР. «Мертвые души» называлось?

ГОГОЛЬ. Да.

РЕДАКТОР. Она нам не подошла.

ГОГОЛЬ. Я тогда заберу?

РЕДАКТОР. Не заберете.

ГОГОЛЬ. Почему?

РЕДАКТОР. Мы ее сожгли.

Пауза.

А вообще-то автор вы перспективный, еще что напишете — приносите.

Диалог 6. Разговор по душам

ГРОЗНЫЙ. Ну что, смерды вонючие?

Бояре падают ниц.

ГРОЗНЫЙ. Извести меня небось хотите?

Бояре скулят.

ГРОЗНЫЙ. А я вас, сукиных детей, на медленных угольях!..

Бояре стонут.

ГРОЗНЫЙ. Медведями, что ли, затравить?

Бояре причитают.

ГРОЗНЫЙ. С Малютой, что ли, посоветоваться?

Бояре воют.

ГРОЗНЫЙ. Сами-то чего предпочитаете?

БОЯРЕ (хором). Не погуби, отец родной!

ГРОЗНЫЙ. Ну вот: «Не погуби…» Скучный вы народ, бояре. Неинициативный. Одно слово — вымирающий класс.

Диалог 7. Судья и Робин-Бобин Барабек

СУДЬЯ. Подсудимый, признаете ли вы, что скушали сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника?

БАРАБЕК. Ах, не могу об этом слышать! (Падает в обморок).

СУДЬЯ. Но уцелевшие говорят, что вы их всех съели.

БАРАБЕК. А что, кто-то уцелел?

СУДЬЯ. Да.

БАРАБЕК. Ничего не знаю. Я боец идеологического фронта.

СУДЬЯ. Так вы их ели или нет?

БАРАБЕК. Были такие ужасные времена… Их съела эпоха!

СУДЬЯ. А вы?

БАРАБЕК. Я только корову, остальных — эпоха!

Диалог 8. Человек и прохожий

ЧЕЛОВЕК. Осторожней, пожалуйста, здесь яма!

ПРОХОЖИЙ. Это клевета на наши дороги!

Падает в яму.

ЧЕЛОВЕК. Ну я же вам говорил!

ПРОХОЖИЙ (из ямы). Демагогия!

ЧЕЛОВЕК. Давайте руку…

ПРОХОЖИЙ (кидаясь грязью). Уйди, провокатор!

ЧЕЛОВЕК. Простите меня, если можете.

Уходит.

Диалог 9. Орел и Прометей

ОРЕЛ. Привет!

ПРОМЕТЕЙ. Здравствуй.

ОРЕЛ. Ты никак, не рад мне?

ПРОМЕТЕЙ. Чего радоваться-то?

ОРЕЛ. Это ты прав. Я тоже каждый раз с тяжелым сердцем прилетаю.

ПРОМЕТЕЙ. Да я тебя не виню.

ОРЕЛ. Это все Зевс. Суровый, собака. (Плачет.)

ПРОМЕТЕЙ. Ну ничего, ничего…

ОРЕЛ. Замучил совсем. Летай по три раза в день, печень людям клюй… Сволочь!

ПРОМЕТЕЙ. Ну извини.

ОРЕЛ. Ладно, чего там. У тебя своя работа, у меня своя. Начнем?

Диалог 10. Сизиф и болельщики

СИЗИФ (катя камень). О-ох! О-ох!

БОЛЕЛЬЩИКИ. Давай, Сизифушко, не посрами!

СИЗИФ. Подмогнули бы, а?

БОЛЕЛЬЩИКИ. Давай-давай-давай!

СИЗИФ. Эх, мать чесна! (Катит камень.)

БОЛЕЛЬЩИКИ. Си-зиф! Си-зиф!

СИЗИФ. М-м-м…

БОЛЕЛЬЩИКИ. Держать, Сизя, держать!

СИЗИФ. А-а-а!!!

Камень срывается и летит вниз, давя болельщиков.

Диалог 11. Дирижер и оркестранты

ДИРИЖЕР. С пятой цифры, пожалуйста!

ОРКЕСТРАНТЫ. А по лбу тебе контрабасом не надо, плешивый?

ДИРИЖЕР (доставая из чемоданчика). Это у меня пулемет.

ОРКЕСТРАНТЫ. Да ну!

ДИРИЖЕР. Уверяю вас.

ОРКЕСТРАНТЫ. Так бы сразу и сказал, интеллигент вшивый!

Играют с пятой цифры.

Диалог 12. Диоген и начальство

НАЧАЛЬСТВО. Ты кто?

ДИОГЕН. Диоген я, может, слыхали?

НАЧАЛЬСТВО. Не слыхали. А чего в бочке сидишь?

ДИОГЕН. Так Диоген же…

НАЧАЛЬСТВО (сопровождающим лицам). Чтоб к завтрему ни одного бомжа в городе не было!

Диалог 13. Телемост

ИХНИЙ. Скажите, Леонид, вам мешает цензура?

НАШ. Какая цензура, Фил?

ИХНИЙ. Какая-нибудь.

НАШ. Буржуазная очень мешает.

ИХНИЙ. Но у нас же нет цензуры!

НАШ. Надо же, а мешает…

Диалог 14. Психотерапия

ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо-о-о…

ПАЦИЕНТ. Плохо мне.

ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо, хорошо-о-о…

ПАЦИЕНТ. Очень плохо.

ГИПНОТИЗЕР. Это вам кажется, что плохо, а вам — хорошо-о-о…

ПАЦИЕНТ. Это вам «хорошо-о-о…», а мне жуть как плохо!

ГИПНОТИЗЕР. Вам так хорошо — вы даже не подозреваете!

ПАЦИЕНТ. Совсем плохо стало.

ГИПНОТИЗЕР. Стало хорошо, а будет еще лучше.

ПАЦИЕНТ. Ой, только не надо еще лучше, только не это!

ГИПНОТИЗЕР. Поздно. Сейчас будет так хорошо — вы забудете, как маму зовут.

Диалог 15. Получка

ПЕТРОВ. Что это?

КАССИР. Это ведомость:

ПЕТРОВ. Нет, вот это, вот это!

КАССИР. Это сумма.

ПЕТРОВ. Не может быть.

КАССИР. Бывает…

ПЕТРОВ. Восемьсот долларов?

КАССИР. Это за неделю.

Петрова увозят в сумасшедший дом.

КАССИР. Следующий, пли-из!

Диалог 16. Птичкин и Мастодонтов

ПТИЧКИН. Вы подлец!

МАСТОДОНТОВ. Кто подлец?

ПТИЧКИН. Вы!

МАСТОДОНТОВ. Конечно, подлец.

ПТИЧКИН. Значит, признаетесь?

МАСТОДОНТОВ. Никогда не скрывал.

ПТИЧКИН. Ох и подлец же вы, Мастодонтов…

МАСТОДОНТОВ. Конечно, конечно…

Диалог 17. Маша и Зюзюкин

ЗЮЗЮКИН. Маша! Маша!

МАША. Что?

ЗЮЗЮКИН. Маша, там опять про Гдляна говорят, я больше не могу.

МАША. А ты не смотри.

ЗЮЗЮКИН. Что же мне тогда делать?

МАША. А ты почитай что-нибудь.

ЗЮЗЮКИН. Маша, я не могу читать, если не про Гдляна.

МАША. Тогда поспи. Вон круги какие под глазами.

ЗЮЗЮКИН. Еще бы, Маша! Третий год снится Лигачев с чемоданом денег…

МАША. Ну и пускай себе снится.

ЗЮЗЮКИН. Так завидно же, Маша!

МАША. А может, он еще и не брал.

ЗЮЗЮКИН. Брал! Брал! Брал! Брал!

МАША. Зюзюкин! Давай мы с тобой лучше в лото поиграем. Помнишь, мы с тобой когда-то играли в лото?

ЗЮЗЮКИН. Давай, Маша. Только чур я буду Гдлян.

Диалог 18. Сельская жизнь

СТЕПАН ИВАНЫЧ. Чтой-то у нас выросло?

АГРОНОМ. Урожай, Степан Иваныч.

СТЕПАН ИВАНЫЧ. А чегой-то: никогда не росло, а вдруг выросло?

АГРОНОМ. Перестройка, Степан Иваныч.

СТЕПАН ИВАНЫЧ. И чего теперь?

АГРОНОМ. Посидите тут, сейчас узнаю.

Уходит, возвращается

Убирать надо, Степан Иваныч!

СТЕПАН ИВАНЫЧ. Да ну!

АГРОНОМ. Честное слово.

СТЕПАН ИВАНЫЧ. Побожись.

АГРОНОМ. Век воли не видать.

Диалог 19. В магазине

ПОКУПАТЕЛЬ. Почем кроссовки?

ПРОДАВЕЦ. Семьсот рублей.

ПОКУПАТЕЛЬ. Продайте, пожалуйста, за червонец шнурок — удавиться.

Диалог 20. Христос и собрание

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Слово имеет Христос.

ХРИСТОС. Люди! Я сын божий…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Регламент!

ХРИСТОС. Я еще не сказал.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Сказал.

ХРИСТОС. А я хочу еще.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ (народу). Ну что, дадим ему еще?

НАРОД (хором). Пошел вон!

ХРИСТОС. Люди! Вы братья!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Уважайте собрание.

ХРИСТОС. Побойтесь Бога!

Христосу отключают микрофон.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Товарищи! В президиум поступила записка с предложением Христа распять. Поскольку других предложений нет, ставлю вопрос на голосование. Кто «за»? Ну, подавляющее большинство!

Жизнеописание

Жизнеописание

 В том доме, что напротив «Эрмитажа»
(Но не исключено, что рядом с ним),
Жил некто по фамилии, ну, скажем,
Пафнутьевский, а может быть, Ильин.

Он, кажется, работал инженером,
А может, и бухгалтером служил,
Не числился в последних, не был первым
И был всегда прописан там, где жил.

Он брал в заказе рис, продел и шпроты,
Читал «Советский спорт» и «Крокодил»,
И за права индейского народа
Боролся, и на выборы ходил.

Он был женат — возможно, и вторично,
Дочь привозил учиться макраме,
Предпочитал «Перцовую» «Столичной»,
Но пил, что есть, и был в своем уме.

Когда он умер, не пожив на свете
И не сглотнув обыденности ком,
Заплакала жена, зашли соседи,
И на венок расщедрился местком.

* * *

Ты мне нравишься, девчонка из соседней средней школы,
пробегающая мимо с легкой сумкой на плече —
нравится твоя походка
                                             и каштановая челка,
нравится твоя улыбка,
                                            и фигурка,
                                                                и вообще!

Но иду я нынче с рынка, у меня в руке авоська,
и в другой руке авоська,
                                                и еще одна в зубах.
У меня была получка,
у меня жена и дочка,
сто халтур, аспирантура, гоголь-моголь, Фейербах!

Оттого-то мимо, мимо ты  летишь в весеннем свете,
и в ребро меня, похоже, зря пихает сатана:
я махнул бы вслед рукою —
                                                         да в руках авоськи эти,
я бы крикнул: «Стой, девчонка!» —
                                                                      да в зубах еще одна!

Очередь