Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

• Название: Демидовы: Столетие побед
• Автор: Игорь Юркин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03573-7

Книга посвящена жизни и деятельности основателя промышленной династии Никиты Демидова, заложившего основу великой горной империи, его сыновей, при которых она достигла наибольшего расцвета, и внуков, при которых распалась. Биографии большинства героев впервые изложены с такой степенью полноты и точности. Автор, доктор исторических наук, подчеркивая значение созидательной деятельности Демидовых, в то же время далек и от панегирических восхвалений, и от изображения героев кровавыми злодеями. Широко используя документальные (включая привлекаемые впервые) источники, рассказывает о событиях, охватывающих почти столетний период, об отношениях Демидовых с властью (в том числе с Петром Великим), о вкладе представителей рода в развитие Российского государства.

---

Первые попытки создать доменную мануфактуру в России связывают с деятельностью английских купцов, появившихся здесь при Иване Грозном. Но данное им на это разрешение вскоре было отозвано. Первая домна в Московии появилась значительно позже — при первом царе из династии Романовых.

Отцом русской доменной металлургии суждено было стать нидерландскому предпринимателю Андреасу Дионисиусу (в России Андрею Денисовичу) Виниусу, первоначально занимавшемуся здесь торговлей. Пару раз по поручению правительства он довольно успешно продал за границей казенный хлеб, благодаря чему в качестве поощрения получил льготы. В 1632 году государь пожаловал купца снова: по его просьбе велел ему и компаньонам, родному его брату Абрахаму (Авраму) Виниусу и Юлиусу Виллекену (Елисею Вылкенсу, Вилкенсену), из железной руды «делать всякое железо на десять лет безоброчно». Заниматься этим было указано (оговорено: «против их челобитья») «меж Серпухова и Тулы на трех реках: на речке Вошане, да на речке на Скниге, да на речке на Вороне и вперед, где они… места приищут». Компаньонам предписывалось «мелницы на тех местах ставить и железо на всякие статьи плавить и лить и ковать пушки и ядра и котлы и доски и разное прутье и всякое железное дело делать»[3]. Под «мельницами» подразумевались гидросиловые установки, использовавшиеся для приведения водой в действие доменных воздуходувок и перековывавших чугун молотов.

Заводы — фактически цехи единого предприятия — были поставлены цепью вдоль речки Тулицы, притока реки Упы, на расстоянии один от другого одна-две версты. (Разместить их рядом не позволяла слабость водотока небольших речек.) Адрес: Тульский уезд, Старогородищенский стан, по которому заводы получили одно из названий — Городищенские (другое — Тульские). От ближайшего из них до оружейной Тулы (с которой еще познакомимся) было всего 12 верст. Обратим внимание: первый доменный завод России, давший продукцию уже в 1636 году, действовал вблизи центра, где исстари делалось оружие. Связь между двумя отраслями российской промышленности — черной металлургией и производством вооружения, существовавшая уже давно, с пуском под Тулой домен еще более укрепилась.

На Городищенских заводах совмещались производство чугуна и его передел в железо. Отливавшие пушки и ядра к ним, делавшие сковороды и кандалы заводы стали опытным полигоном, доказавшим, что из русских руд лить чугун можно не хуже, чем в других странах, что железо из такого чугуна во многих случаях вполне заменяет шведское. Государство, кровно заинтересованное в наличии в России подобной индустрии (во многом обеспечивавшей потребности армии), помогало его развитию: предоставляло заводчикам ссуды, приписывало к заводам дворцовых крестьян.

Первостроитель заводов Андрей Виниус «выпал» из их истории уже через десятилетие после пуска. Созданные его заботами печи и молотовые перешли к его компаньонам «второй волны»: к нидерландскому купцу Филимону Акеме и выходцу из Гамбурга, резиденту датского короля Петру Марселису. Именно они построили верстах в сорока от Городищенских заводов первый в России чисто передельный (железоделательный) комплекс — Каширские заводы на речке Скниге, работавшие на чугуне, с полной переработкой которого молотовые на Тулице не справлялись. За ними последовали новые мануфактуры. Так Городищенские заводы стали центром Тульско-Каширского металлургического района, древнейшего в истории русской доменной металлургии.

Большинство владельцев российских металлургических мануфактур XVII века были иностранцами. Имелись и исключения, но немногочисленные. Только в последнем десятилетии века наметилась новая тенденция. В 1690 году все заводы Марселисов, как выморочное имущество, отошли в казну и вскоре были переданы отечественному собственнику — дяде царя Петра Алексеевича боярину Льву Кирилловичу Нарышкину. А через несколько лет началось строительство заводов русскими предпринимателями. Первыми из них были основатели завода в городе Романове дьяк Кузьма Борин и принадлежавший к гостиной сотне Никита Аристов. Примерно в это же время строил в Туле свой первый завод казенный оружейник Никита Демидов.

Тульские казенные кузнецы-оружейники

Тульский край не только родина российского чугуна. Он же подарил России целую когорту выдающихся предпринимателей-металлургов. Баташевы, Мосоловы, Красильниковы, Лугинины, Ливенцовы — их имена навсегда остались в истории российской промышленности. Но первыми в ряду и по масштабу, и по значимости совершенного, безусловно, стоят Демидовы. Они торили трудную дорогу, они же первыми среди тулян (так называли жителей города в те времена) показали, как далеко можно по ней пройти.

Средневековая Тула (первое надежное упоминание — 1381— 1382 год) к большим городам долгое время не относилась. Заметную часть ее населения в XVI—XVII веках составляли ратные люди — служилые люди «по прибору»[4]. Но и невоенное ее население своими занятиями было связано с главным в то время назначением Тулы — крепости на южной границе Русского государства. Не позднее последней четверти XVI века здесь появились кузнецы, делавшие оружие для казны. В 1595 году они были освобождены от тягла, им было дано право жить особой слободой отдельно от посада. Было ли это право тогда же реализовано — неизвестно. Источники первой четверти XVII столетия упоминают две группы кузнецов — казенных и оброчных, в начале следующей четверти века, по-видимому, слившиеся. Местом их жительства стала казенная Кузнецкая слобода, располагавшаяся в Заречье — местности на правом берегу Упы, противоположном тому, на котором находилась основная, с построенной в 1514—1521 годах каменной крепостью, часть города. (В литературе эту слободу называют также Оружейной. Хотя это название стало употребляться позднее, будем использовать его как синонимическое.) На протяжении XVII века численность казенных кузнецов устойчиво увеличивалась: за 70 лет (с 1626 по 1695 год) выросла почти до двухсот человек — вчетверо[5].

Основной продукцией тульских казенных кузнецов этого времени было простейшее огнестрельное оружие — самопалы, как обобщенно его называют в документах начала XVII века (соответственно, оружейников — самопальниками). Другое название — пищали — ближе к концу столетия сменяет слово фузея.

Кузнецы работали в находившихся на их дворах мастерских. Железом обеспечивали себя фактически сами. Его готовили «железного дела промышленники» — особая группа в составе слободы, владевшая ручными заводами с сыродутными горнами и железцовыми кузницами. Довольно рано труд слободских кузнецов специализировался — среди них появились особые ствольные заварщики, замочники, «ложные» (ложевые) и прочие мастера узкого профиля. Организация производства усложнилась, но выбиравшиеся ими из своей среды оружейный староста и его помощники с ней справлялись. Развитое разделение труда склоняет некоторых историков считать их слободу примером особой разновидности мануфактуры — «рассеянной». Но машины, сложные станки тульскими кузнецами не применялись — труд оставался ручным.

Работая на казну и поставляя ей продукцию по фиксированной цене, кузнецы имели немалые льготы, набор которых расширялся. Превратившись в привилегированное сословие, оружейники добивались расширения привилегий, выпрашивая их, а подчас и явочным порядком захватывая. Показателен случай, о котором сообщает жалоба, поданная тульским земским бурмистрам в 1710 году. Получив список казенных кузнецов, на которых числился долг по налогу с домовых бань за 1707 год, избранные посадом его сборщики отправились в слободу собирать задолженность. «Ходили, — рассказывают они, — многажды, и им де нихто не платит». Сборщики известили об этом воеводу, позже — еще раз. Тот, призвав, потребовал деньги с них самих. Они еще раз пожаловались: им «таких денег кузнецы не платят, чинятьца им силны. И за то де он, воевода, их, целовальников, приказал держать за короулом в приказной избе и бил батоги без вины нещадно. И хочет де мимо их, кузнецов, те банные денги доправить на них, зборшиках, безвинно, незнаемо почему»[6]. Три года кузнецы не платят налог, а воеводская власть, вместо того чтобы помочь сборщикам, решает «доправить» деньги не с защищенных указами неплательщиков, а с простых посадских, на свою беду попавших в сборщики по выбору «общества».

Привилегии стимулировали рост численности слобожан, позволяли наиболее удачливым и оборотистым из них зарабатывать и приумножать капиталы. Так в этой среде вырастали «пожиточные» люди, многие из которых, числясь представителями оружейных профессий, «самопального дела» уже не работали. Свою норму они выполняли, скупая готовую продукцию у других оружейников и сдавая ее от себя, сами же занимались предпринимательством, преимущественно торговым. Отношение к слободе у них было двойственным: льготы, конечно, облегчали коммерческую деятельность, но их приходилось отрабатывать личным участием в выборных слободских службах, становясь, на время, то старостой, то расходчиком, целовальником и т. д. — исполнителем одной из должностей, сопряженных с ответственностью и отнимавших время. Некоторые, наиболее оторвавшиеся от оружейного дела, уже тяготились своей сословной принадлежностью, но стряхнуть ее, перейдя в другое качество, не могли. К тому же и ниши, в которую можно было бы вложить постепенно прираставшие капиталы, помимо торговли и кредитных операций долгое время они не имели.