Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

• Название: Демидовы: Столетие побед
• Автор: Игорь Юркин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03573-7

Книга посвящена жизни и деятельности основателя промышленной династии Никиты Демидова, заложившего основу великой горной империи, его сыновей, при которых она достигла наибольшего расцвета, и внуков, при которых распалась. Биографии большинства героев впервые изложены с такой степенью полноты и точности. Автор, доктор исторических наук, подчеркивая значение созидательной деятельности Демидовых, в то же время далек и от панегирических восхвалений, и от изображения героев кровавыми злодеями. Широко используя документальные (включая привлекаемые впервые) источники, рассказывает о событиях, охватывающих почти столетний период, об отношениях Демидовых с властью (в том числе с Петром Великим), о вкладе представителей рода в развитие Российского государства.

---

К этому времени можно довольно уверенно говорить о связи Семеновых с Акинфием Демидовым. В 1720 году Гавриил Семенов некоторое время живет в тобольской его резиденции. Обращает на себя внимание и такое совпадение. Казенные власти направляют из Тобольска на Алтай рудознатцев Костылева, Волкова и Инютина — примерно в это же время Гавриил Семенов, откликаясь на призыв алтайских старообрядцев, посылает туда брата Ивана. Тот туда добирается, однако в полную силу развернуться не успевает — в марте 1723 года гибнет с единоверцами в Елунской «гари»[663].

Оставшимся братьям суждена была обильная приключениями жизнь. И жизнь — рядом с Демидовым.

Образ Гавриила в глазах человека, знакомого с его биографией, постоянно двоится, хотя темперамент и черты характера проступают общие. Семенов — лидер старообрядчества, авторитетный учитель жизни и распространитель веры. Автор «Дополнения…» оценивает его в этом качестве весьма высоко: «Не непричестен же сей муж и научению тамошних стран, кои не точию облиз Демидовых заводов. Научи многая благочестию, но и в далноразстоятелных местах поблизости барнаулских заводов и по великой Оби и даже до реки Енисея простре учения своего проповедь, которыя и потом в том непременно стояти утверждаются…»[664] Но Гавриил Семенов еще и человек при Демидове — энергичный и успешный проводник его интересов. Более узкая специализация Семенова в этой его ипостаси — всё, что связано с поиском месторождений руд. Причем занимался он не столько поиском как таковым (на это времени у него скорее всего не хватало), сколько связанной с ним организационной работой, включая «связи с общественностью». Вот в 1722 году он беседует с упомянутым Костылевым, и эта случившаяся на базаре их беседа — отнюдь не вероучительная. Костылев недавно подал две заявки на разработку открытых им медных месторождений. Именно они, а также еще незаявленные Семенова и интересуют. Убедившись, что Костылев действительно знает алейские руды[665], он предлагает свою поддержку: «…тебе де оных руд одному не поднять, разве де в том спомоществовать будет он, Семенов, для того что де господин генерал его знает»[666]. Здесь нет прямого приглашения перейти в лагерь Демидова. Напротив, Семенов привлекает внимание собеседника к своей связи с другим влиятельным лицом — Генниным. Но для Костылева он — демидовский приказчик (так рудознатец в своей сказке его и называет). И интерес Акинфия за его уговорами просматривается отчетливо.

Площадка для деловых (горное дело и металлургия) контактов Акинфия с выговскими старообрядцами была подготовлена давно. Работавшие на местных рудах олонецкие металлургические заводы действовали со второй половины XVII века. С ними, естественно, было связано и окрестное население, не только перенимавшее от заводских специалистов знания и навыки, но и накапливавшее полевой опыт поиска и добычи руд. В 1705 году старообрядческое поселение на Выге было приписано к Повенецким железным заводам. Этим решением царь Петр I (по преданию, сказавший по поводу выговских пустынников: «Пускай живут»[667]) определил их место в системе приобретавшего все более тотальный характер крепостничества. Оставаясь формально свободными, здешние жители должны были обслуживать новый горно-металлургический комплекс, создававшийся на северо-западе страны.

Петр I оценил умения выговских старообрядцев. Еще лучше были о них осведомлены Никита и Акинфий Демидовы. И, несомненно, желали поставить себе на службу.

В ноябре 1723 года к Геннину обратился Гавриил Семенов, представленный в поданном ими доношении как олонецких петровских заводов приписной крестьянин и одновременно приказчик Акинфия Демидова. Он и три его товарища заявили, что желают в Сибирской губернии «изыскивать и всячески проведывать» медные и железные руды. Обещая объявлять о них Геннину «без всякого умедления», просили дать им соответствующий указ. Получив его, они, может быть, что-то потом и искали, но сведений об объявлении ими руд в горном ведомстве на середину 1730-х годов не было. В литературе высказано предположение, что указ был нужен Семенову, чтобы прятаться от властей. Согласившись с этим, выскажем сомнение по поводу другого предположения: что «Геннин и не старался добиться каких-либо известий от Гаврилы Семенова, но старался угодить Демидову — так ему было выгоднее»[668]. Вспомним, что обладавший деловой хваткой приписной с олонецких заводов был известен генералу лично. Отнюдь не исключено, что, давая просимый указ, он надеялся перетянуть Семенова от Демидова к себе.

В 1729 году Акинфий добился еще большей свободы для своего поверенного. Он известил Берг-коллегию о намерении посылать некоторых из приказчиков, в том числе Гавриила и Никифора Семеновых, «для прииску» в разные места и просил, чтобы никто не чинил им в том «помешательства». Коллегия просьбу удовлетворила, дала указ, назвав в нем Гавриила Украинцевым. Предполагают, что смена фамильного прозвания произошла тоже не без умысла — она затруднила его поиск борцам с расколом.

Выразительную характеристику места, которое занимал при Акинфий Гавриил Семенов, дает перешедший в православие старообрядец Григорий Яковлев: «…некоим случаем прислужился к нему (Демидову. — И. Ю.) сей поминаемый Гавриил, и быть при нем всегда дома его верный надзиратель, и другой некто над прикащиками его главный Стефан Егоров, тамошний житель, потаенный же раскольник»[669]. «Дома верный надзиратель» поставлен здесь на одну доску с «над прикащиками главным» — один пасет дом, другой — стадо менеджеров.

Кстати о Егорове. Он бессменно командовал на Нейве с 1734 года и сумел добиться такого доверия хозяина, что первым из демидовских людей получил полномочия, избавлявшие его от повседневного надзора. После смерти Акинфия служил и его наследникам. Степана с братом Яковом называют «самыми яркими из всех уральских заводских приказчиков»[670]. И хотя характеристики типа «самый из всех» всегда несколько настораживают, игнорировать их по «формальному признаку» было бы неправильно. Так вот, и Степан был старообрядцем, причем, и это примечательно, не пришлым (как Семенов и многие другие), а местным, сибирским — происходил из тюменских разночинцев.

На примере братьев Семеновых, Егорова и многих других, имена которых еще назовем или пропустим, видим степень глубины и естественность проникновения старообрядчества в горное царство Демидовых. Заводские управленцы разных уровней, другие лица, занимавшие сколько-нибудь значимые должности по управлению, — в большинстве старообрядцы.

Иван Филиппов так описал карьеру Гавриила Семенова. Первоначально он жил на сибирских заводах Демидова и по мере возможности помогал «братству» (Выговской пустыни) хлебом и деньгами. По его просьбе к нему «в пособь» были посланы брат Никифор и другие лица. Живя с Гавриилом, прибывшая с Выга «братия» «Гавриловым тщанием… приискаше медную руду в дальнем разстоянии от старых заводов». Семенов объявил об этом Демидову, и после проверки тот начал строить у той руды заводы. Теперь Гавриловы люди посылались «в пособь» уже к заводам. «Большим приказчиком» на них стал брат Никифор, трудившийся, «правя и строя оные заводы»[671].

Филиппов не указывает, где именно были основаны новые заводы и когда это произошло. Разумно предположить, что речь идет о предприятии на Алтае. Об интересе Гавриила Семенова к алейским рудам уже говорилось. Упоминание о посылке на заводы приказчиком его брата превращает предположение в неоспоримый факт: работа Никифора на Колы-вано-Воскресенском заводе отражена в документах.

Автор «Дополнения…» к «Истории…» Филиппова сообщает о реакции заводчика на труды Гавриила Семенова, который «в ыных и далнорастоятелных местех обыскав зело прибыточ-ныя руды и тамо основа заводы и насели ту жителями. За которую его услугу от господина Демидова много всеми вещьми опрезетован и чрез онаго прошение общежителное братство от Демидова по премногу одолжено бысть»[672]. Свидетельство очень интересное. Автор, человек весьма осведомленный, фактически утверждает, что внимание Акинфия Демидова к выговским беспоповцам не было вынесенным с детства. Его обеспечил вполне конкретный человек, приблизившийся к нему на рубеже 1720-х годов, — именно Гавриил Семенов.

И еще. Семенов «дальнорастоятелные» места и обследует, и населяет. При любых возможных возражениях и оговорках это деятельность по продвижению фронтира, работа по колонизации континента. Суть цивилизаторская деятельность. Семенов, старообрядцы — те, кто деятельно и успешно помогали Акинфию в этой тяжелейшей работе.

Откровения чернеца Паисия

Не претендуя на то, чтобы дать всесторонний очерк темы «Демидовы и старообрядчество» (она необъятна), в качестве иллюстрации того, какое распространение получили на демидовском Урале старая вера и ее приверженцы, обратимся к рассказу современника — первоначально ее адепту, позднее ей изменившему. Как это часто случается у предателей, рассказ не свободен от искажений и преувеличений. Но многие факты, в нем приведенные, в то время было нетрудно проверить, поэтому они скорее всего отражают реальность вполне объективно. Документ — доношение Сильвестра, митрополита Тобольского и Сибирского (1749—1755) в Контору Святейшего синода от 11 июня 1751 года[673] — относится ко времени после смерти Акинфия, но в нем немало сказано и об Акинфиевых временах. Для историка временной лаг даже выгоден. Смерть всесильного заводчика и последовавший за ней долгий раздел наследства ослабили страхи, развязали языки. Временная дистанция, отодвинув в сторону маловыразительное, позволила выделить самое яркое.