Александр Амфитеатров - Землетрясение

• Название: Землетрясение
• Автор: Александр Амфитеатров
• Жанр: Русская классическая проза

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в. (романы «Восьмидесятники» и «Девятидесятники»), о женском вопросе и проституции («Виктория Павловна» и «Марья Лусьева») — всегда многословные и почти всегда поверхностные. А. привлекает общественная хроника с широким захватом эпохи. У него же находим произведения из эпохи крепостного права («Княжна»), из жизни театра («Сумерки божков»), на оккультные темы (роман «Жарцвет»). «Бегом через жизнь» — так характеризует творчество А. один из критиков. Большинство книг А. - свод старых и новых фельетонов. Бульварные приемы А. способствовали широкой популярности его, особенно в мелкобуржуазных слоях. Портретность фигур придает его сочинениям интерес любопытных общественно-исторических документов.

---

— Слава Богу, что вовремя убрался!

На днях, сидя в Павловске, «на музыке», я видел издали своего товарища по несчастьям константинопольским — бракоразводного адвоката. Я указал его приятелю — литератору; оказалось, что тот его прекрасно знает.

— Вы не встречались с ним с тех пор? — спросил он меня.

— Нет, а что?

— Стало быть, не знаете, как на него подействовала константинопольская катастрофа. Совсем другой человек стал!

— Да ну?

— Честное слово: практику свою бросил, набожный такой сделался. Ну её! — говорит, — вы, господа, насчёт страшного суда все довольно легкомысленны, и «не вѣсте ни дня, ни часа, въ онь же» — это не про вас писано. А вот, как я этот самый страшный суд уже видел и внезапность его на своей шкуре испытал, то и могу понимать. Сказывают: кто на море не бывал, тот Богу не маливался. Нет, ты на земле потрясись, — тут вот, действительно, выучишься молиться!

Вероятно, адвокат — не единственная заблудшая овца, обращённая константинопольским землетрясением на путь истинный, и не даром «Всевышний граду Константинополя землетрясение посылал». Смертный страх, что и говорить — лучший из миссионеров, лучшее лекарство против атеизма. Он снимает неверие, как рукой. Но с другой стороны, даже я — путешественник, привычный к короткой памяти и легкомыслию южан — удивлялся, как быстро, после катастрофы, местные греки, евреи, итальянцы вошли в повседневный обиход своей лихорадочной жизни — полуторговый, полубеспутной. Над Стамбулом ещё крутились облака пыли от расшатанных домов, лавок и минаретов, а, насупротив, через Золотой Рог, уже кипел котёл авантюризма называемый коммерческим днём Перы и Галаты. Муллы в мечетях, священники в православных церквах, ксёндзы в костёлах, раввины в синагогах толковали своим паствам, что землетрясение — наказание Константинополю за его нечестие, подобное нечестию Ниневии. А едва я взошёл на палубу «Чихачёва», откуда-то вынырнул предо мною молодой грек и, озираясь, чтобы не поймал его кто-либо из пароходного начальства, предложил мне из-под полы купить альбом картин гнуснейшего содержания.

— Ты христианин? — спросил его провожавший меня Мальтен.

— Ещё бы! — с гордостью возразил он.

— А где ты живёшь?

— Там!

Он махнул рукою в сторону Стамбула.

— Ты был сегодня на Старом Базаре? Кажется, я тебя видел.

— Во время землетрясения? Как же! О, Боже мой! Я едва остался жив!.. Купите картины, господа: таких, кроме как в Константинополе, вы нигде не достанете! Всё с натуры; верьте мне — всё с натуры.

Мальтен долго смотрел на малого, молча, и потом обратился ко мне:

— Нельзя сказать, чтобы небесная кара произвела на этого парня особенно воспитательное впечатление.

Я расхохотался, а он невозмутимо продолжал, обращаясь к парню:

— Любезнейший, тебе удалось улепетнуть сегодня из ада земного, но от ада загробного тебе не уйти, как от виселицы, — в этом уж будь спокоен: я тебе порукою.

— Э, господин англичанин, — беззаботно возразил малый. — Я тоже человек и хочу есть. А, чтобы есть, надо торговать. А Бог, верно, не взыщет с меня-бедняка, за то, что мне приходится торговать этою дрянью; чем я виноват, если господа иностранцы, кроме подобных картин, ничего не покупают?!

— Негодяй знает логику, как дьявол! Помните: tu non credesti, che anch` io logico sono! — задумчиво обратился ко мне Мальтен. Я невольно вспомнил почти однородную сцену из Вольтерова «Кандида».

Во время лиссабонского землетрясения, среди ужаса, смерти и развалин. Кандид и Панглос ищут сопровождающего их матроса. А тот тем временем, не только равнодушный к ужасной катастрофе, но даже находя, что она ему очень на руку, — ограбил разрушенный дом, разбил кабак, напился, как стелька, и на последний свой золотой купил себе любовь первой встречной погибшей женщины.

— Друг мой, — говорил ему Панглос, — поступая столь безобразно, не находите ли вы, что оскорбляете Высший Разум?

— Поди прочь! — зарычал матрос, — я, брат, родился в Батавии, трижды плавал в Японию, трижды отрекался там от Христа и попирал ногами Распятие — нашёл ты кого пугать своим Высшим Разумом!

1897

От автора

Рассказы и статьи, собранные в книжке «Сказочные были», все уже были напечатаны в разных периодических изданиях последних пяти лет и воспроизводятся здесь без перемены или с самыми незначительными редакционными изменениями.

   Относительно серии статей «Старое в новом», печатавшейся ранее в «С.-Петербургских ведомостях» (за исключением статьи «Вербы на Западе», помещённой в «Новом времени»), я должен предупредить, что очерки эти -- компилятивного характера и представляют собою подготовительный материал к книге «Призраки язычества», о которой я упоминал в предисловии к своей «Святочной книжке» на 1902 год. Поэтому прошу видеть в них не более, как эклектическую попытку изложить в лёгкой форме некоторые старинные народные верования и, отчасти, известнейшие мифологические воззрения на них. Дальнейших претензий, в настоящем своём виде, статьи эти не имеют.

   Из остального содержания книги, рассказы «Наполеондер» и «Сибирская легенда» были первоначально напечатаны в «СПБ. ведомостях», «Землетрясение» в «Историческом вестнике», «Морская сказка» и «История одного сумасшествия» в «России», «Не всякого жалей» в «Приазовском крае».