Игорь Русый - Время надежд (Книга 1)

• Название: Время надежд (Книга 1)
• Автор: Игорь Русый
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В толпе шла бойкая торговля.

- Просвирочки освященные!

- За Михаила-угодника тридцать рублей? Да креста на тебе нет! Вон божью матерь и то за двадцатку отдают.

- Есть зажигалочки...

Два монаха-чернорясника с церковными кружками в руках собирали подаяния на ремонт храма. Около развесистой липы здоровенный малый выкрикивал пропитым басом:

- Убогому, пострадавшему невинно... истерзанному тюрьмами!

Жалостлив русский человек. В шапку ему бросали двугривенные, иногда смятые рубли Какая-то старушка вытащила было из узелка просвирку, но он, скорчив рожу, хохотнул:

- Это, мать, не едим.

Заглядевшись, Волков едва не наткнулся на толстого полицая, должно быть следившего за ним.

- Ты шо! Куда идешь?

- А никуда, - проговорил Волков.

- Як так? Шо за чоловик? - маленькие бычьи глазки полицая уткнулись в лицо Волкову. - Сдается, личность нездешняя. Куда идешь?

Волков достал аусвайс, заверенный немецкой печатью.

- Звиняйте, - сказал тот - Люди ж всякие ходят.

Диверсанта утром тут спиймалы. Хай им черт! Бачили, шо робят? Комендатуру з усими нимцямы взирвалы..

Полицай отошел и сел на упавший клен, внимательно разглядывая дорогу.

"Что ему надо? - подумал Волков с откипевшей злостью. - Гад.. Еще день-два, и уйду в лес. Только бы достать оружие"

Колокола лавры теперь звонили слитно и угрожающе. Старушки часто испуганно крестились.

- Шнапса не угодно? Высший сорт, - проговорил кто-то на ухо Волкову. Он резко обернулся и узнал коммерсанта, находившегося с ним в пакгаузе.

- О!.. Мы ведь знакомы, - вытаращил тот глаза - Рад... Очень рад. Честь имею!..

За эти дни коммерсант будто помолодел: аккуратно уложенные редкие волосы его блестели, из кармашка нового пиджака торчала гвоздика. Он был чуть ниже Волкова, задирал голову, и выступающий кадык яблоком перекатывался в отскобленных до лощеной синевы морщинах.

- Как говорится, с освобождением вас! И меня отпустили... учитывая обстоятельства. Хе-хе... Аполлон Витальевич Ковальский. Не забыли? Делом изволите заниматься?

- Гуляю.

- Хлеб-соль, однако, в трудах и поте лица нам достаются, - усмехнулся Ковальский, беря его за локоть. - Изволите служить?

- Вам-то что?

- Любопытствую. И разговор есть.

- Я коммерцией не занимаюсь, - буркнул Волков - О чем говорить?

- Коммерция - понятие широкое. Одни торгуют семечками, другие, можно выразиться, плодом ума своего, разными идеями. Людям все нужно. Если берут, отчего не торговать?.. Ах, звонарь-дьявол, то набатом гудит, то плясовую откаблучивает. Уметь же надо. Любой товар всучить надо уметь...

Говоря это, Ковальский уводил Волкова дальше по аллейке, засаженной столетними липами. Кое-где стволы были исцарапаны осколками, в кронах проглядывала желтизна, напоминая о скорой осени.

- И опять набат, - хохотнул коммерсант. - Испокон веков таким звоном Русь на бой подымали. Ох, намылит звонарю холку благочинный. Есть это в русской душе. Святая отверженность, что ли? Я так полагаю: всяк себе хозяин. Кому нравится поп, а кому его дочка. - Он понизил голос: Некоторые и теперь в леса идут.

"Провокатор, - решил Волков, - но дурак".

Ход мыслей человека, противоречивых и разнообразных, всегда бывает загадкой для другого, - известен лишь результат, выраженный словами и понятый соответственно тому, что ждешь от него.

- Какого черта вам надо? - громко спросил Волков, отдергивая локоть.

- Есть разговор... без дураков. Очень интересный разговор. А выдержки мало у вас, лейтенант.

- Что?

- Но в главном Сорокин, кажется, не ошибся, - пальцы торговца, будто железные клещи, стиснули его локоть. - И тихо... тихо...

- Какой Сорокин? - растерянно и осевшим сразу голосом проговорил Волков.

- Полковник. Ночью у вас был в камере разговор насчет суеты человеческой.

- Кто же?.. Кто вы такой? - спросил Волков.

- Надеюсь, поняли, что узнать это я мог лишь от Сорокина? - засмеялся Ковальский. - А кто мы такие и чего стоим - выяснят после нас. Да, лейтенант, задали вы мне хлопот, думал, потеряю из виду. Ну, теперь все хорошо. Вам, лейтенант, приказано находиться в моей группе.

Волков лихорадочно соображал: "Если он провокатор, то как узнал о Сорокине... и о моем разговоре? Если нет - зачем его арестовали? Для чего сидел в пакгаузе?"

- Кто вы такой? - сказал он. - И кто такой полковник Сорокин?

- Отлично, - улыбнулся Ковальский. - Я думал, быстрее рискнете вспомнить. Полковник Сорокин формировал и мою группу. Вам он доверил самое трудное...

Улыбайтесь, лейтенант. Мы же старые знакомые. Так вот, начнем работать. И никакой самодеятельности.

Ясно?

- Неясно... Почему?

- Мало времени, лейтенант. И улыбайтесь! Еще не хотите поверить мне?

- Но почему? - Волкова охватила непонятная злость. - Почему раньше не сказали?

- Всякому овощу свой черед, - усмехнулся Ковальский, затем, глянув на него, серьезно добавил: - Не так все просто, лейтенант. И очень трудно вам было бы абсолютно естественно играть роль. Кстати, того бритоголового Рыбу встречали?

- Нет.

- С утра за вами бродил "хвост", а теперь, кажется, нет. Полагаю, начнут готовить к работе. Соглашайтесь, да не вдруг, не вдруг.

- К работе?.. На немцев!

- Именно, - взгляд Ковальского опять стал холодным. - Греки десять лет осаждали Трою и не могли взять. Но сдавшийся в плен греческий юноша Синоп рассказал троянцам о волшебном коне. Что было потом - знаете?.. Хороший разведчик может сделать немало... А у контрразведчика задача еще сложнее.

- Но как вы нашли меня? - спросил Волков.

- Помог случай... Хотели узнать, с кем встречается здесь адвокат Садовский. До войны еще к нему присматривались. Этот адвокат ловкая бестия. Жаден, беспринципен, а умен.

- Даже умен? - переспросил Волков.

- Всегда помните, что тот, кто рядом, кажется глупее нас. Однако это чаще лишь кажется. Вот еще запомните: дело идет быстрее, когда не пытаются много делать сразу... И в любой день утром вас будет ждать здесь человек, - он уже глядел мимо Волкова, на колокольню лавры. - Ну и звонарь, чертяка! Этого звонаря бы в оркестр. Люблю колокола. Думка заветная есть, чтоб в городах устроить оркестры из колоколов. Церквей-то на Руси еще много. И катился бы вечерний звон... Хорошо, а?

- Послушайте, - сказал Волков, - мне одно неясно... Тогда следователь уверял, что кто-то дал показания, будто я немцами завербован.

- Верно, - ответил Ковальский. - Но Сорокин и к тем хлопцам пригляделся...

Насвистывая что-то веселое, как человек, у которого жизнь совершенно беззаботная, он зашагал прочь, ни разу не оглянувшись. Полицейский все так же сидел и курил, осыпая пепел цигарки на толстый живот. Волкову он едва заметно улыбнулся и начал кашлять, словно поперхнулся дымом.

VIII

Вечером пошел дождь. Густая осенняя тьма легла на Киев. Садовский вернулся поздно и, как обычно, сразу заглянул к Волкову.

- Ну-с, - проговорил адвокат, растирая ладони, которые отчего-то всегда мерзли у него. - Какие новости?

- Никаких, - ответил Волков.

- А глаза сегодня повеселели. Да-с.

Он будто и не смотрел на Волкова, занятый растиранием ладоней. Керосиновая старинная лампа горела плохо. Уродливая горбатая тень фигуры адвоката качалась по стене. До этого Волков считал его трусливым обывателем, и это как бы подтверждалось расплывчатыми чертами лица, мягкими руками, угодливым тоном.

"Должно быть, - мысленно рассудил Волков, - часто в других замечаем не то, что есть, а лишь то, что сами придумываем".

- Надоело все, - сказал он.

- Это уже новость, - улыбнулся Садовский. - Всякий конец есть и начало. Газетку вот почитайте. Газета стала выходить. А я тем временем чай заварю.

Он достал из кармана пиджака газету и вышел.

Развернув газетный лист, Волков увидел отпечатанный жирной краской заголовок: "Сводка Германского верховного командования". Там сообщалось, что в битве у Киева захвачено 665 тысяч пленных, 3718 орудий, 884 танка... Ниже была статья: "Тайны Кремля".

- Читаете? - Садовский вошел, неся маленький самовар и какой-то сверток. - Любопытные заметки. Тут вся правда. И мне довелось, так сказать... Хе-хе... Лисички кушают зайцев, волки - лисичек, и нет в мире виноватых. Вот оно что...

Улыбка его в этот момент напоминала щель ножен, из которых вытащили клинок, а пухлые надбровья сдвинулись, окостенели.

- Так оно в жизни. А редактор газеты знаете кто?

И до войны был редактором. Говорят, крысы бегут с тонущего корабля. Но и разумные люди не остаются.

У Плутарха есть мысль: "Невозможно встретить жизнь безупречную, поэтому создался для нас некий закон избирать только хорошие черты для выражения истинного сходства с образцом человека". Вероятно, цитирую не совсем точно, а смысл таков...

Он развернул сверток, где был хлеб и нарезанная тонкими ломтиками ветчина. Одновременно взглянул на книгу "Житие", поинтересовался:

- Это читаете?

- Так, между прочим, - сказал Волков. - Хотел узнать, какого дьявола человек себя на цепь засадил?