Эллиот Рузвельт - Его глазами

• Название: Его глазами
• Автор: Эллиот Рузвельт
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Отец, в свою очередь, воздал хвалу мощной Красной Армии, которая применяет эту технику и, в то время как мы здесь обедаем, упорно теснит нацистские полчища на их собственную территорию.

* * *

На следующий день я должен был вылететь в Тунис, чтобы вернуться к своим обязанностям. Перед вылетом я провел несколько минут с отцом и Патом Хэрли, просматривая составленный Патом (с моей небольшой помощью) проект декларации трех держав об Иране. Она должна была быть подписана в тот же день, в случае согласия с ней Советского Союза и Англии. Отец внимательно прочитал проект, одобрительно кивнул головой и затем весело взглянул на Пата.

- Кстати, Пат, - сказал он, - а где ваша вторая звезда?

- Как? - спросил Хэрли с удивлением.

- Ваша вторая звезда, - повторил отец. - Ведь ваше производство уже одобрено конгрессом. Вас никто не уведомил об этом? Вы уже генерал-майор!

Так Пат Хэрли узнал о своем производстве.

Перед завтраком я попрощался с отцом. Первоначально он намеревался пробыть в Тегеране до пятницы, но метеорологи сообщили майору Отису Брайану, что через Каир проходит волна похолодания, которая может до пятницы захватить и горные перевалы. Поэтому отец попросил русских и англичан изменить свои планы, чтобы дать ему возможность вылететь в тот же вечер. Отец хотел, по возможности, посетить перед возвращением в Каир хотя бы две наши военные базы в Иране. Он сказал мне, что после полудня ему предстоит провести со Сталиным и Черчиллем около 10 часов за обсуждением различных политических проблем. Это было для него тяжелой нагрузкой, тем более, что он уже ощущал усталость, проведя 21 день в дороге и на совещаниях.

- Не знаю, когда я смогу повидать тебя в Каире, папа, - сказал я, - и даже не знаю, смогу ли я вообще быть там.

- Постарайся прилететь туда хотя бы на один день.

- А если я не сумею, то, может быть, мы увидимся, когда ты будешь проезжать Тунис. Так что мы расстаемся всего на несколько дней. До скорого свидания.

Леон Грей и сержант Крам уже ожидали меня на аэродроме. В ту же ночь мы были в Каире, а на следующую - в Тунисе.

ИЗ ДНЕВНИКА ПОЕЗДКИ ПРЕЗИДЕНТА

Отец вылетел из Тегерана в среду в 10.30 вечера, проведя перед этим, как он и предполагал, десять часов подряд на совещании. Он ночевал в американском лагере в Амирабаде, у подножья Эльбурса. На следующий день отец выступил экспромтом перед ранеными, лежавшими в полевом госпитале:

- В течение последних четырех дней я совещался с маршалом Сталиным и г-ном Черчиллем, весьма успешно разрабатывая планы военного сотрудничества между нашими тремя странами, стремящимися как можно скорее выиграть войну, и, по-моему, мы достигли успеха. Другой нашей целью было обсудить послевоенные проблемы, попытаться определить, в каком мире будем жить мы сами и наши дети, когда война перестанет быть необходимостью. В этом мы также добились крупных успехов... Итак, я еду домой, и я хотел бы иметь возможность взять всех вас с собой...

Самолет отца сделал несколько кругов низко над Багдадом. В четверг, в начале четвертого, отец уже был снова на вилле посла Кирка в Каире. В то же утро было опубликовано официальное сообщение о первой Каирской конференции.

Глава восьмая.

Вторая Каирская

Тыловой штаб моей части, находившийся в Ла Марса, свертывался и должен был перелететь в Италию; именно в связи с этим мне пришлось вернуться из Тегерана в Тунис. К концу недели последняя группа из числа 2 800 солдат и офицеров моей части была уже в пути, и я мог не надолго слетать в Каир. Я знал, что за четыре-пять дней до этого в Каире вновь начались совещания Объединенного совета начальников штабов. Я знал также, что отец и Черчилль намеревались пригласить в Каир для переговоров президента Турции Исмета Иненю.

В Тунисе я имел возможность перекинуться несколькими словами с генералом Эйзенхауэром. Его явно все еще тревожила перспектива назначения на какую-нибудь должность в военном министерстве. Как и все остальные, он был совершенно не осведомлен об окончательных решениях по вопросу о командовании операцией "Оверлорд". Я мог сообщить ему достаточно определенно, что операция "Оверлорд" намечена окончательно и что русские присоединились к нашим возражениям против дальнейшего развертывания операций на Средиземноморском театре.

Рано утром в воскресенье 5 декабря я вылетел в Каир, снова с Леоном Греем, и перед вечером мы опять приземлились на аэродроме Воздушного транспортного корпуса. Я отправился прямо на виллу Кирка, зная, что отец должен был и теперь остановиться там. Войдя, я встретил Джона Беттигера, который рассказал мне о забавном дипломатическом состязании между премьер-министром и отцом. Оба они направили по самолету в Адану (Турция), чтобы привезти президента Иненю в Каир. Отец послал туда для этой цели Беттигера, который и одержал победу. Никто, повидимому, не знал, какое значение имело то обстоятельство, что турецкий президент прилетел на американском, а не на английском военном самолете; тем не менее Джон был очень доволен.

Отец лежал в постели и читал детективный роман. Днем у него было много дел: пленарное заседание Объединенного совета начальников штабов, затем двухчасовая беседа с Иненю, Черчиллем и их советниками, а потом снова совещание с американскими начальниками штабов. Накануне отец дал обед в честь Иненю; на воскресенье Черчилль назначил обед, на котором должен был присутствовать отец. Сейчас отец отдыхал в ожидании этого обеда, но отложил книгу в сторону, чтобы поговорить со мной. Он рассказал, что у него уйма дел, из-за которых ему приходится оставаться в Каире до вторника, тогда как вначале он рассчитывал вылететь в воскресенье вечером.

- Как я рад буду снова очутиться дома, - весело сказал он. - И это после всего лишь месячного отсутствия! Мне следовало бы подумать о тех, кто не был дома со времени нападения на Пирл Харбор!

- Кто бы сказал, что прошел только месяц!

- Но за это время произошло много событий. Особенно за последнюю неделю.

Я спросил отца, как он провел последний день в Тегеране.

- Ты читал коммюнике, которое мы составили? - спросил он. Я отрицательно покачал головой, и он указал мне на лежавшие на столе бумаги. Коммюнике лежало сверху, и я прочитал его дважды - сначала бегло, во второй раз медленнее, причем отец вставлял свои комментарии. Он сказал, что коммюнике было написано в основном им самим, причем намеренно не в обычных осторожных дипломатических выражениях. "...устранить бедствия и ужасы войны на многие поколения", - прочитал я и показал ему на это место. - Многие поколения... Почему не ликвидировать ее навсегда?

- Мы пережили две войны за время жизни двух поколений, - ответил отец. - В последнюю четверть века народы слышали слишком много обещаний вечного мира. В Тегеране мы согласились в том, что наши три страны, три сильнейшие страны в мире, в состоянии проявлять достаточное благоразумие в случае возникновения разногласий в будущем и так согласовывать свою внешнюю политику, чтобы избавить от войны "многие поколения". Об этом мы и говорили с полудня до 10 часов вечера; мы обсуждали, как увязать нашу политику, как согласовать интересы каждого из наших государств с интересами всеобщей безопасности. А в промежутках мы с Дядей Джо поговорили и еще кое о чем наедине.

Отец облегченно вздохнул и потянулся, как бы не желая продолжать. Очевидно было, однако, что прервать рассказ на таком захватывающем месте нельзя, и отец понял это по выражению моего лица.

- Я хотел обсудить с ним еще ряд вопросов, связанных с положением на Дальнем Востоке... Ведь мы начали разговор об этом еще в твоем присутствии?

- Да, когда я впервые увидел Сталина.

- Правильно. Так вот, - отец зевнул, - нам нужно было притти к соглашению еще по одному вопросу, и поскольку он согласился вступить в Войну против Японии, я...

- Что?!

- Ну да, он говорил о войне на Тихом океане... Но ведь дело было, вероятно, когда ты еще находился в Тегеране?

- Это потрясающая вещь! Почему ты ничего мне не сказал?

Отец улыбнулся.

- Ведь ты меня об этом не спрашивал.

- Когда же они вступят в войну?

- Не очень скоро, во всяком случае, не раньше, чем через несколько месяцев. Мне кажется, Сталин предложил объявить войну Японии и начать боевые действия на Дальнем Востоке, чтобы одержать окончательную победу в споре о втором фронте на западе. Он согласен вступить в войну, как только сможет перебросить войска и вооружение через Сибирь, если мы обещаем начать первого мая вторжение на западе. Но в конечном счете с военной точки зрения будет разумнее, если русские обрушатся на Гитлера всей своей мощью на Восточном фронте. У Сталина будет еще достаточно времени для войны с Японией после разгрома Гитлера.

Я все еще был так ошеломлен новостью, что не мог ничего сказать.

- Итак, - продолжал отец, - он согласился объявить Японии войну, как только сможет перебросить войска и материалы через Сибирь - по единственной железной дороге. Он указал и срок: через шесть месяцев после окончательного разгрома Гитлера. Во всяком случае, мне хотелось в связи с этим поговорить с ним о многом: о послевоенном Китае, о китайских коммунистах и т. п. Ряд вопросов я не мог затрагивать в присутствии Уинстона, поскольку они в значительной степени касались экстерриториальных прав англичан в Гонконге, Кантоне и Шанхае... Ведь речь шла о том, что если бы мы обещали поддержать Чан Кай-ши против англичан в этом вопросе, он согласился бы создать в Китае подлинно демократическое правительство. А Чан беспокоился относительно намерений русских в Манчжурии... хотя я не думаю, чтобы это волновало его и теперь. Дядя Джо согласился с тем, что Манчжурия, разумеется, останется китайцам, и обещал помочь нам поддержать Чан Кай-ши против англичан... А Пат Хэрли отправился в Москву продолжать переговоры.