М. Новоселов - Николай Эрнестович Бауман

• Название: Николай Эрнестович Бауман
• Автор: М. Новоселов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1951

Книга о жизни и деятельности профессионального революционера, деятеля большевистской партии Баумана Николая Эрнестовича (1873–1905).

---

«Мне очень прискорбно слышать, что Вы до сих пор не можете или не желаете понять меня. Неужели Ваш долгий жизненный опыт не подсказывает Вам, что каждый человек должен итти своим собственным путем, что в жизни нет широкой проторенной дороги для тех, кто способен мыслить и чувствовать?.. В действительности же тот несчастен, кто сбился со своей настоящей дороги или не мог найти ее вовсе; а счастлив тот, кто идет неуклонно, без страха и сомнения, туда и прямо, куда указывают ему его совесть и убеждения. Не может быть счастлив человек, если он обречен на постоянную борьбу со своим внутренним голосом, если он вступил в сделку со своей совестью».

Он убеждает отца, что единственным критерием достоинства человека, его личного счастья является такая деятельность, такие общественные поступки, которые продиктованы ему его внутренним «я», его идейными убеждениями.

Николай Эрнестович пишет далее, что не было бы современной культуры, не было бы прогресса, если бы люди мирились «на идеале близкого благополучия».

Горячо и взволнованно звучат последние строки: «…Мы так любим человеческий гений, красоту, свободу, что с радостью и бодростью смотрим в лицо самой страшной опасности, не боимся тернистой дороги, лишь бы перед нами светила яркая заря нашего идеала. Вы же советуете мне — в своем прошлом письме — свернуть с моей дороги. Если бы я поступил таким образом, то бросил бы себя в пропасть самых ужасных, неизлечимых мук. Нет, милый и дорогой папа! Постарайтесь вникнуть в мое сердце, и Вы поймете, что иначе я не могу жить: мой путь давным-давно намечен, свернуть с него — значит убить свою совесть. Последнее же — самое ужасное преступление, для него нет искупления. Если бы Вы могли видеть меня сейчас, то, я уверен, к Вам никогда не вернулась бы подобная мысль, Вы благословили бы меня итти дальше и оставаться самим собой. Пишите больше о себе. Целую крепко. Ваш Коля»{Все письма Н. Э. Баумана родителям хранятся в фондах Музея Революции. Опубликованы в сборнике «Н. Э. Бауман». М., 1937, стр. 117–125.}.

28 октября (10 ноября) 1904 года Бауман вновь пишет отцу о состоянии своего дела, которое все еще «на точке замерзания. По крайней мере, до сих пор я не получил ни одного извещения, ни одной бумаги». Касается он и условий содержания в тюрьме — они «гораздо лучше, чем, например, в Петропавловской крепости».

Затем Николай Эрнестович возвращается к теме, затронутой в предыдущем письме: он получил ответ отца, в котором Эрнест Андреевич вновь убеждал сына в правоте своих мнений.

«Вы пытаетесь доказать мне, — отвечает Николай Эрнестович, — что все мои рассуждения и убеждения лишь плод холодного ума. Поверьте, дорогой папа, Вы жестоко ошибаетесь. Только потому, что у меня мозг и сердце идут нога в ногу, неразлучно, я так непоколебим в избранном мною пути».

Переписка с родными скрашивала одиночество долгих месяцев заключения.

Заключенные в Таганскую тюрьму большевики держались весьма сплоченно и твердо.

Большое значение для «тюремной колонии», как иногда называла себя группа политических заключенных в Таганской тюрьме, имел «приход» в эту тюрьму соратницы Баумана по «Северному бюро ЦК» Е. Д. Стасовой, носившей в большевистском подполье кличку «Абсолют». Е. Д. Стасова была арестована почти одновременно с Н. Э. Бауманом (в Нижнем Новгороде, 26 июня 1904 года) и привезена в Таганскую тюрьму.

Когда иод влиянием неудач русско-японской войны тюремные власти осенью 1904 года несколько ослабили режим надзора за политическими заключенными, «с воли» заключенным ухитрялись передавать деньги, записки и даже литературу. Е. Д. Стасова вспоминала{В беседе с автором.}, какое огромное впечатление произвела на большевиков, сидевших в Таганской тюрьме, знаменитая работа Ленина «Шаг вперед, два шага назад», осенью 1904 года появившаяся среди московских большевиков:

«…Мы так горячо, так подробно обсуждали эту книгу! — Даже, помнится, написали целую статью о ней в нашем подпольном тюремном журнале».

Осенью же 1904 года в Таганской тюрьме произошло важное событие, еще сильнее повлиявшее на улучшение положения политических заключенных. Незадолго перед этим, в июне 1904 года, правительство ввело в действие новое уголовное уложение. Несколько политических заключенных Таганской тюрьмы, дела которых уже были решены в административном порядке, неожиданно вновь были привлечены, на основании нового уголовного уложения, к судебному разбирательству. Вместо административной высылки заключенным предстоял вновь мучительный путь по этапу, ожидание суда и т. п.

Для начала действия нового уголовного уложения власти неожиданно увезли в Одессу троих политических, дело которых было уже решено без суда, и эти политические, готовясь к высылке, пользовались некоторыми льготами (общей прогулкой на тюремном дворе, свиданиями с родными). В знак протеста политические заключенные, которым грозило новое судебное преследование, заявили, что они требуют назначения над ними суда не позже января (1905 года); если же судебный процесс замедлится, то они объявляют голодовку. Все остальные политические заключенные Таганской тюрьмы, дела которых еще не рассматривались, решили присоединиться к голодовке своих товарищей на пятый-шестой день. Это решение объяснялось тем, что в Таганке находилось среди политических заключенных немало совсем еще молодых людей, которые, не рассчитав свои силы, могли сорвать голодовку. Присоединение же к голодающим на шестой день обеспечивало длительное и стойкое сопротивление. 1 ноября, не получив ответа на свое заявление, политические заключенные, которым угрожало привлечение к суду по новому уголовному положению, начали голодовку. В тюрьме появился прокурор, безуспешно пытавшийся уговорить заключенных прекратить голодовку. Со своей стороны, родные заключенных хлопотали об освобождении родственников на поруки, под залог. Тюремные власти, прокуратура под давлением общественного мнения (широких кругов рабочих, служащих и интеллигенции) вынуждены были пойти на уступки. Постепенно голодающих политических заключенных стали освобождать под залог. Но к 6 ноября в тюрьме все еще оставалось восемь человек голодающих, которых власти «не успели» выпустить под залог.

Тогда к голодающим примкнули все остальные политические заключенные тюрьмы. Голодовка приняла массовый характер, и общественное мнение было возбуждено еще более. Вновь появился в тюрьме прокурор, убеждавший присоединившихся к голодающим заключенным, что «это их не касается», что дела привлеченных по новому судебному уложению «будут разобраны согласно закону» и т. п. Политические ответили категорическим отказом и стойко продолжали голодать: выбрасывали еду в коридор, разрешая себе выпить в сутки лишь полстакана воды… Со второго дня массовой голодовки к заключенным стал являться тюремный врач, следил за пульсом и всячески уговаривал прекратить голодовку. Но заключенные держались стойко. Тогда власти пошли на дальнейшие уступки: многих политических заключенных освободили от суда под залог. В частности, была освобождена 18 декабря 1904 года под залог, после длительных хлопот родных, Е. Д. Стасова.

Однако Баумана, также голодавшего наряду со своими товарищами по заключению, власти освободить под залог отказались.

Осень 1904 года и затем зима были богаты крупнейшими политическими событиями. В ряде городов возникли стачки, произошли открытые выступления рабочих не только против своих хозяев-предпринимателей, но и против властей. Неудачи царских войск в русско-японской войне еще более обострили внутриполитическое положение. Падение Порт-Артура нанесло сильный удар престижу царского правительства. По определению Ленина, это было началом падения самодержавия. «Царь хотел войной задушить революцию. Он добился обратного. Русско-японская война ускорила революцию»{«История ВКП(б). Краткий курс», стр. 54.}.

В стране в это время (осень — зима 1904/05 года) происходило дальнейшее накопление революционных сил. Громадное значение для развития событий имела стачка рабочих Баку, проведенная Бакинским комитетом большевиков в декабре 1904 года.

Эта стачка, по определению товарища Сталина, «послужила сигналом славных январско-февральских выступлений по всей России».

Январские (1905 год) выступления рабочих на петербургском Путиловском заводе быстро превратились в стачку десятков крупных предприятий столицы.

И, наконец, все это вылилось в «кровавое воскресенье» — 9 января, когда царское правительство встретило пулями тысячи рабочих, шедших с петицией к «царю-батюшке».

Все эти исключительной важности обстоятельства заставили администрацию тюрьмы еще более смягчить условия заключения: узникам разрешили пользоваться книгами из тюремной библиотеки, разрешили прогулки на тюремном дворе, даже позволили в хорошую погоду открывать окна.