Геннадий Прашкевич - Жюль Верн

• Название: Жюль Верн
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03599-7

«Я всего лишь рассказчик историй», — говорил о себе знаменитый французский писатель, неисправимый романтик и неутомимый популяризатор науки Жюль Верн (1828—1905). Его романы, такие как «Дети капитана Гранта», «Двадцать тысяч лье под водой», «Таинственный остров», «Пятнадцатилетний капитан» и многие-многие другие, были и остаются привлекательными для разных поколений людей во все эпохи. Книги Жюля Верна сыграли огромную роль в профессиональном становлении многих известных деятелей мировой науки и техники. А что же сам автор? Как его жизнь соотносится с жизнью его героев? Об этом и многом другом расскажет в своей новой книге известный писатель, поэт и переводчик Геннадий Прашкевич.

---

Март, девятого дня. Тонкая белая пыль в огромном количестве осыпает нас сверху. Клубы пара на южном горизонте чудовищно вздыбились и приобрели более или менее отчетливую форму. Не знаю, с чем сравнить их. Может, с гигантским водопадом, бесшумно низвергающимся с какого-то утеса, бесконечно уходящего в немыслимую высоту. Весь южный горизонт застлан этой необозримой белой пеленой. Оттуда не доносится ни звука.

Март, двадцать первого дня. Над нами нависает страшный мрак, но вдруг из молочно-белых глубин океана поднялось яркое сияние и распространилось вдоль бортов лодки. Нас засыпает мелким дождем из белой пыли, которая, однако, тает, едва коснувшись воды. Верхняя часть пелены пропадает в туманной вышине. Теперь мы приближаемся к ней с чудовищной скоростью. Временами пелена эта ненадолго разрывается, и тогда из зияющих разрывов, за которыми все время теснятся какие-то мимолетные смутные образы, вырываются бесшумные струи воздуха, вздымая по пути огромные мощные сверкающие валы.

Март, двадцать второго дня. Тьма сгустилась настолько, что мы различаем друг друга только благодаря отражаемому водой свечению белой пелены, вздымающейся перед нами. Из этой пелены несутся огромные мертвенно-белые птицы и с неизбежным, как рок, криком "текели-ли!" исчезают вдали. Мы мчимся прямо в обволакивающую мир белизну, перед нами разверзается бездна, будто приглашая нас в свои объятия. И в этот момент нам преграждает путь поднявшаяся из моря высокая, гораздо выше любого обитателя нашей планеты, человеческая фигура в саване.

И кожа ее белее белого».

29

Что хотел сказать этими видениями Эдгар Аллан По?

Известно, что сам он определял «Приключения Артура Гордона Пима» двумя вполне пренебрежительными словами: «Преглупая книга».

Но Жюль Верн с юности был зачарован этим мрачным романом.

Повествование ведется от имени героя, размышлял он, значит, Артур Гордон Пим все-таки не погиб в своем суровом путешествии. Значит, он спасся или сумел каким-то образом передать весть остальным людям. На Северном полюсе Жюль Верн уже побывал — там неистовый капитан Гаттерас открыл свободное ото льдов море и огнедышащий вулкан. А что можно открыть на юге?

Джиорлинг, герой «Ледяного сфинкса», отправляется на остров Тристан-да-Кунья — пассажиром шхуны «Гальбран», которой командует капитан Лен Гай — имя для читателей Эдгара По хорошо знакомое. Лен Гай уверен, что кто-то из экипажа потерявшейся в Антарктике шхуны «Джейн» может быть жив. И действительно, на проплывающей мимо льдине матросы однажды замечают тело человека. Из записной книжки мертвеца становится известно, что пятеро матросов и капитан Вильям Гай (капитан шхуны «Джейн») действительно живы и долгих 11 лет ждут помощи на одном из уединенных островов.

Теперь Джиорлингу понятно, что Лен Гай — родной брат потерявшегося капитана, и шхуна «Гальбран» идет на поиск пропавших. На Фолклендах Лен Гай пополняет экипаж, грузит свою шхуну водой, топливом и продовольствием.

Наконец судно выходит в опасный, возможно, последний путь.

И вот ведь странность: чем ближе Южный полюс, тем выше температура забортной воды… И только бы это…

«В ночь с 19 на 20 декабря, — читаем мы, — во всяком случае, в тот период суток, который принято считать ночью, мне приснился странный и тревожный сон. Да, конечно, это был сон! Однако я расскажу о нем подробнее, ибо он свидетельствует о том, какие навязчивые идеи переполняли тогда мою голову.

Растянувшись на койке, я обычно плотно закутывался в одеяла, чтобы согреться. Как правило, я засыпал уже в девять часов и спокойно спал до пяти утра. Итак, я спал… Внезапно часа в два ночи меня разбудил какой-то безостановочный жалобный шепот. Я открыл глаза — или мне только приснилось, что я очнулся?..

Иллюминатор каюты был плотно затворен, стояла полная темнота.

Шепот не утихал, я напряг слух, и мне почудилось, что какой-то незнакомый мне голос тихонько повторяет одни и те же слова:

— Пим… Пим… Бедный Пим…

Никто не мог пробраться ко мне в каюту, дверь была заперта.

— Пим… — не унимался голос. — Нельзя… Нельзя забывать о бедном Пиме…

На этот раз я отчетливо разобрал эти слова, словно произнесенные над самым моим ухом. Что значила эта мольба, почему она адресовалась именно мне? Нельзя забывать Артура Пима? Но разве он не умер, возвратившись в Соединенные Штаты, — внезапной смертью, о которой остается только сожалеть и об обстоятельствах которой не знал никто на свете? Мне показалось, что меня покидает рассудок, и я разом проснулся, чувствуя, что мне только что приснился удивительно яркий сон, похожий на действительность…

Я рывком покинул койку и выглянул в иллюминатор. На корме не было ни души, не считая Ханта у штурвала, не спускавшего глаз с нактоуза…»

«Пим… Бедный Пим… Не забывайте бедного Пима…»

Остров Тсалал поразил моряков своим ужасным видом.

Всё на этом острове было выжжено, закопчено, землю от внутреннего жара вспучило, порвало трещинами. Только кости, голые человеческие кости, разбросанные здесь и там, напоминали о былых обитателях.

На пути к Южному полюсу шхуна гибнет, наскочив на айсберг.

Экипаж высаживается на льдину. Теперь ее несет по таинственному проливу, разделившему Антарктический континент на две скалистые части. И, как раньше бедному Пиму, теперь уже Джиорлингу тоже видится на горизонте загадочная белая завеса. Сквозь нее прорываются солнечные лучи, ревет исполинский водопад. А потом впереди медленно вырастает чудовищная глыба в виде сфинкса.

«Глыба представляла собой колоссальный магнит. Именно под его воздействием все железное, что было на шлюпке, вырвалось из бортов и понеслось к берегу, словно выпущенное из катапульты! Он же притянул к себе весь металл с "Барракуды". Нашу лодку постигла бы та же участь, не будь она построена только из дерева.

Быть может, эти явления были связаны с близостью магнитного полюса?

Мысль об этом пришла в наши головы сразу же, но после некоторого размышления была отброшена. Ведь в точке, где перекрещиваются магнитные меридианы, всего лишь встает вертикально магнитная стрелка, притягиваемая с одинаковой силой противоположными точками земного шара. Явление это, уже наблюдавшееся в Арктике, должно было с точностью повториться в Антарктике.

Здесь же мы находились в зоне притяжения сильнейшего магнита.

На наших глазах творилось то, что раньше мы сочли бы сказкой. Ведь никто прежде не хотел признавать, что корабль, оказавшись в зоне притяжения магнита, под воздействием которого рвется металл, в одно мгновение погружается в бездну

Однако это — чистая правда!

Вот как можно, по-моему, объяснить это явление: под воздействием постоянных ветров в полярных районах скапливаются облака и туманы, в которых содержится огромное количество электричества, не расходуемое целиком во время гроз. Этим объясняется его накапливание у полюсов, где оно проникает в землю. По этой же причине возникают и полярные сияния, полыхающие над горизонтом, особенно в полярную ночь, да так, что особенно яркие из них видны и в умеренных зонах. Высказывается предположение — пока еще, правда, не подтвержденное практикой, — что в момент сильнейшего положительного разряда в арктических районах аналогичный разряд, но с противоположным знаком происходит и на противоположной стороне земного шара — в Антарктике.

Эти непрерывные магнитные токи, бушующие у полюсов, от которых приходит в неистовство магнитная стрелка, обладают колоссальной силой, и если в зоне их воздействия оказывается крупная масса металла, то она немедленно превращается в мощный магнит.

Объем сфинкса, возвышавшегося на берегу, составлял несколько тысяч кубических метров… Что же требовалось, чтобы превратить его в индукционный магнит? Всего лишь металлическая жила, проникающая бесчисленными витками в глубины земли и соприкасающаяся с основанием глыбы…»

Железные предметы срываются с места.

Тревога моряков становится беспредельной.

«Джэм Уэст напомнил нам, что неразумно затягивать остановку на Земле Сфинкса — ибо такое имя будет отныне навечно закреплено за этим берегом. Время дорого, и задержка всего на несколько дней могла привести к зимовке у порога вечных льдов.

Повинуясь команде возвращаться к лодке, мы опять услыхали крик метиса — те же три слова, от которых, казалось, разрывалось его сердце:

— Там… Там…

Обогнув правую лапу чудовища, мы увидели Дирка Петерса; он стоял на коленях и протягивал руки к телу, вернее, скелету, обтянутому кожей, сохранившейся благодаря морозам. Белая борода мертвеца спускалась почти до пояса, а ногти на руках и ногах доросли до невероятной длины… Из-за спины мертвеца высовывался изъеденный ржавчиной ствол ружья, державшегося на ремне с медной пряжкой. Он-то и удерживал труп на высоте двух саженей от земли.