Айдар Павлов - Гроб своими руками

• Название: Гроб своими руками
• Автор: Айдар Павлов
• Жанр: Современная проза

Рано или поздно все мы сыграем в ящик, дорогие читатели. Как сделать последнюю недвижимость красивой, надежной, комфортабельной? Что лучше, родиться или умереть? Кому грозят перевоплощения? Оригинальные, непредсказуемые ответы на эти и другие вопросы предлагают вашему вниманию гробовые дизайнеры Ексакустодиан Измайлов и Иосиф Пенкин.

Е.Измайлов и И.Пенкин разными путями вошли в гробовой бизнес. Одному едва минуло двадцать, как он поспешил переселиться в мир иной, другому давным-давно за сто, и он все еще среди нас. Однако безукоризненная компетентность юного учителя вынуждает старого ученика отыгрываться за счет необузданной фантазии и больного воображения.

”Руководство свободному плотнику” адресовано бездельникам, интеллектуалам, а также лицам, склонным к размышлениям типа “быть или не быть”. Эта небольшая книга не претендует на то, чтобы вытащить читателя в место, где его никогда не было и не будет, но, напротив, возвращает туда, где мы всегда находились и будем находиться. 

---

Сначала Ексакустодиан рассказал, что искусство гроба является принципиально новым искусством, открытие которого по праву принадлежит свободным плотникам; поэтому оно не замедлит в самое ближайшее время выйти на ведущие рубежи шоу-бизнеса, поскольку объединяет в себе все разновидности искусств прошлого, настоящего и будущего.

Чтобы не продешевить при закупке ценностей в гроб, Ексакустодиан уделил особое внимание сфере коммерции и торговли.

Лицемер Гиписов, предложивший набивать гробы духовными ценностями, был поднят на смех и закидан дюжиной тухлых яиц.

- Мы не так богаты, чтобы покупать дешевые шмотки, но и не так бедны, чтобы уготовить себе пустой гроб, – подытожил Ексакустодиан. - Чем прекраснее станет наш гроб, тем охотнее мы в него ляжем.

А под занавес третьей лекции произошло событие, положившее несмываемое клеймо на репутацию Вольного общества и поставившее под сомнение интеллектуальный потенциал свободных плотников: Просфирий Брагин неожиданно вспомнил об исчезнувшем манифесте и перевел стрелки на Дионисия Хмельницкого, дескать, это он спер кусок туалетной бумаги.

Не собираясь сносить оскорбление, бугай Хмельницкий тут же скинул

пиджак, закатал рукава и, взыграв рельефной мускулатурой, набросился на щуплого, тщедушного Брагина. В руке Просфирия сверкнул швейцарский перочинный ножик... Защищаясь от наезда огромного Дионисия, Брагин стал покрывать его тело многочисленными, но неглубокими ранами. Все, кто так или иначе пытались вмешаться в этот первобытный поединок, были отброшены далеко за поле брани. В том числе и Ексакустодиан.

Производя неслыханный рев, Дионисий Хельницкий сжимал в могучих лапах Просфирия Брагина, долбил его головой то одну, то другую стену, то пол, то потолок, желая, казалось, вмазать обидчика в интерьер с потрохами, и тем не менее...

Просфирий Брагин держался выше всяких похвал, продолжая методично втыкать ножик в наиболее уязвимые участки тела соперника.

В конце концов, от полученных телесных повреждений Дионисий Хмельницкий рухнул замертво, подмяв под себя Просфирия Брагина и цепко сжав в кулаках его шею. Крепкие пальцы Хмельницкого застыли. Свободные плотники, бросившиеся спасать еще моргавшую голову Брагина от смертельных объятий уже погибшего Дионисия, не смогли разогнуть ни одной фаланги. А спустя несколько минут Просфирий испустил дух. Ексакустодиан сказал, что он отправился вслед за Дионисием - продолжать начатую разборку в следующей жизни.

Может быть, и так. А мы за одно заседание лишились сразу двух коллег и четверти Ексакустодианова манифеста. Трудно назвать такой день удачным. Хотя, как я сейчас понимаю, любой день, проведенный в обществе нашего учителя, был чем-то большим, нежели обыкновенная удача.

НАЗИДАТЕЛЬНАЯ ЛЕГЕНДА О БЕЛОМ КИРПИЧЕ. Иосиф Пенкин.

Край свой родной от позорных цепей избавляя, покрылись

Прахом могильным они, но через то обрели

Доблести славу большую. Пускай же за родину будет

Каждый, из граждан, глядя на них, умереть.

Мнасалк. Эпитафия.

Это одна из самых поучительных, легенд в мировой культуре. Ее рассказал один добрый американский прозаик, живший в древнем Египте среди застывших мумий, высоких пирамид, мудрых фараонов и загадочных сфинксов, когда еще не имели понятия о небольших серийных кирпичах, с которыми имеют дело современные строители, - кладку производили из огромных камней, как правило, не оставлявших ни малейшего шанса тем, кто под них попадал.

Однажды маленькая царевна руководила строительством большо-ой гробницы. Она проявляла чудеса изобретательности и вкуса, ведь гробница предназначалась ее любимому мужу - фараону.

- Несите этот камень туда! - кричала она подрядчикам. - А этот несите обратно! Поднимите тот камень и опустите сюда!

Повсюду сновали потные рабы. Работа на стройке кипела. Вот, два десятка негров схватили огромный камень и потащили на вершину пирамиды. За ними следовали еще два десятка, и еще... Если кто-то уже принес свой камень и оказывался не у дел, то суматошно искал следующий валун, лишь бы не остаться без работы и не впасть в немилость к маленькой царевне. Она была единственной женщиной на стройке, поэтому каждому рабу хотелось показать себя с наилучшей стороны.

Продолжали звучать громкие команды вдовы фараона:

- Поднимайте! Поднимайте осторожнее! Не уроните! Тащите его наверх!

Жара стояла убийственная. Черные рабы время от времени утирали мокрые лица мозолистыми руками. У них не было достаточно времени, чтобы как следует рассмотреть маленькую царевну. Она же, истекая блестящим потом, становилась час от часу сексуальнее, так как была вынуждена постоянно обнажаться, - солнце палило все горячее, ветра же не было в помине.

Приспособив в качестве веера бюстгальтер, царевна оставила не защищенной красивую грудь с чувствительными сосками, стройные ноги, упругие бедра и ягодицы, которым поклонялись все мужи египетские. Блестящее загорелое тело красивой женщины не могло не привлечь болезненного внимания рабов. Они начали отвлекаться от основной работы, подолгу смотреть в сторону своей повелительницы, их движения потеряли необходимую координацию, внимание притупилось, в груди появился протест против рутинного труда, камни все чаше вываливались из потных рук, приближая трагедию...

Наконец, тот самый камень, о котором повествует легенда, выскользнул из ладоней негров, которые уже почти дотащили его до вершины пирамиды, сорвался, быстро-быстро полетел по направлению к маленькой голой царевне и грохнулся, распространяя облако пыли...

Рабы заворожено посмотрели вниз. Облако рассеялось. Они увидели белый камень в центре гробницы, как раз на том месте, откуда раздавались команды. Что касается вдовы фараона, то ее больше никто не видел. Говорят, она решила остаться в земле, под камнем, тем самым увековечив свою пылкую любовь к мужу.

Со времени этой прекрасной легенды прошли тысячелетия. Камни постепенно превращались в кирпичи; кирпичи принято делить на белые и красные, легкие и тяжелые. Но намного ли стало безопаснее? Я бы не сказал.

Я долго думал: а что, если мне на голову упадет кирпич? Вот так, ни с того, ни с сего. Что я успею вспомнить, если это все-таки случится? Говорят, надо вспомнить самое важное. А откуда я знаю, что самое важное? Если на мою голову падает кирпич, то для меня «самое важное» - отойти в сторону, а не анализировать, какая из моих жен была для меня «самой важной» или, например, считать «важными» деньги, которые так и не удастся потратить, если кирпич разобьется о мою голову и бесцельный, непригодный для строительства, рассыплется возле моего трупа на сотню осколков. Извините, пусть уж я в роковой момент увижу самую отвратительную физиономию, какую когда-либо встречал на своем жизненном пути, но при этом успею уступить дорогу предназначенному мне кирпичу.

Да, вы можете возразить: вероятность того, что тебе на голову упадет кирпич ничтожна, Иосиф, успокойся, ты с таким же успехом можешь упасть с балкона или самолета, поскользнуться на гнилых досках и провалиться в отхожую яму в деревне, отравиться ядовитыми грибами, захлебнуться в ванной, угодить под лопасть баржи в открытом море, навсегда застрять в сломанном лифте, получить разрыв сердца или палкой по голове, сесть на нож черного торговца апельсинами, выпить цианистый калий вместо кефира, подхватить тысячу неизлечимых болезней - все, что угодно, Иосиф! В конце концов, в свои 120 лет, что ты от себя хочешь?

Принимаю возражения! Нет никакой разницы – 120 мне лет или 12. В любом возрасте мы обречены на одинаковый конец. Разница лишь в том, сколько бесполезных дел мы успеем переделать до этого.

Я собираюсь рассказать о том тернистом пути, что привел меня к мысли о гробе. Размышлять о смерти и делать первые заготовки к гробу я начал немногим более пяти лет назад, как только познакомился с Ексакустодианом. Чем я жил до этого? Ничем. Оглядываясь на прожитые сто двадцать пять лет, я не нахожу в них ничего полезного, ни одной согревающей душу истории.

По сути, я и не жил. Жизнь началась для меня на сто девятнадцатом году существования с простого вопроса Ексакустодиана: "А что, если тебе на голову упадет кирпич?"

ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ. Иосиф Пенкин.

Мне известна масса примеров, когда смерть избавляла человека от множества бед и мучений. Но мне неизвестно ни одного случая, когда бы она их кому-либо причинила.

Монтень

Однажды я сказал Ексакустодиану:

- Старик, с моей памятью что-то происходит.

- Склероз? - спросил он.

- Напротив. Ты же знаешь, моя жизнь изобиловала всевозможными приключениями, событиями, любовными подвигами...