Анна Зегерс - Седьмой крест. Рассказы

• Название: Седьмой крест. Рассказы
• Автор: Анна Зегерс
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1975

"Седьмой крест" (1939) давно признан лучшим романом Зегерс. История семи заключенных, которые бежали из гитлеровского концлагеря Вестгофен и из которых только один сумел спастись, волновала читателей разных стран задолго до того, как книга могла увидеть свет в послевоенной Германии.

Также в сборник вошли рассказы:

"Шоферские права", "Установка пулемета в квартире фрау Кампчик", "Прогулка мертвых девушек", "Конец", "Крисанта", "Агата Швейгерт", "Предания о неземных пришельцах", "Явка".

Перевод с немецкого П. Чеботарева, В. Станевич, Р. Френкель, Л. Лунгиной, И. Каринцевой, Р. Гальпериной, С. Фридлянд, О. Бобровой.

Вступительная статья и составление Т. Мотылевой.

Примечания Г. Егоровой.

Иллюстрации П. Пинкисевича

---

Такой упрек — все равно, исходил ли он от Веймарского или от гитлеровского режима — не мог не задеть Раутенберга за живое.

Хуже всех укоров, отравлявших жизнь Клауса после возвращения из тюрьмы, была невозможность найти подходящую работу. На старое место его больше не брали, а на родственных предприятиях в других городах ему отказывали, как только узнавали по его бумагам, что он отбыл наказание в тюрьме. Он довольствовался какой угодно подсобной работой и промучился больше года, то помогая в деревнях во время уборки урожая, то работая упаковщиком. Для него было большим горем, что Детера осудили на длительное тюремное заключение. Старые товарищи избегали его, а он избегал их, чтобы никому не повредить, так как знал, что за ним следят.

Не было никакой возможности навестить семейство Вагнеров, — Ханни вышла замуж за нациста Рольфа…

Но однажды на вокзале он столкнулся с Эрвином. Клаус снова хотел попытать счастья где-либо в другом городе, а Эрвин приезжал сюда ненадолго, чтобы повидаться с родителями. Хотя не только Ханни, но и младший брат Эрвина стал нацистом, старший брат, да и отец, были по-прежнему заодно с Эрвином. «Сейчас, правда, есть работа, — говорил отец, — но бог ее знает, для чего она». Отдельные детали сельскохозяйственных машин, которые они собирают, можно использовать также и для военных целей. Эрвин решил напечатать листовку об этом с наглядными рисунками. Его молодежная группа в Эрфурте была инициативной и ловкой.

Услышав об огорчениях Клауса, он обещал другу быстро устроить его в типографию, где работал сам. Мастер Барток еще держит бразды правления в своих руках, он покрывает Эрвина и, несомненно, поможет и Клаусу.

Вскоре Эрвин написал Клаусу, что его ждут в следующий понедельник — все улажено. Клаус уехал из дома, холодно попрощавшись со своими. Давнишняя мечта двух друзей сбылась — они оказались вместе в одном городе, в одной типографии. Барток лишь бегло просмотрел бумаги Клауса и сказал, что тот появился очень кстати, ему как раз требуется печатник, а рекомендация Эрвина для него лучшая характеристика. Он убедил в этом также владельца типографии. Молодым людям он предоставил полную свободу действий и не интересовался, почему они остаются часто работать по вечерам — из большого ли усердия или по другой причине…

В Испании началась гражданская война. Члены их группы распространяли листовку такого содержания: война в Испании — это пролог к большой войне, угрожающей всем странам…

Они не могли по-другому, они должны были все время будоражить людей. Они никогда не соразмеряли результатов своих действий с опасностью, которой себя подвергали. Их предостережения звучали как легкие удары молоточком в громовых раскатах речей Гитлера и Муссолини, в заводском шуме, наполнявшем всю Германию, в грохоте бомб над Герникой.

В типографии работал рассыльный по имени Паульхен, он не был в ученье, а просто на посылках и выполнял различные мелкие работы. Однажды на исходе ночи Пауль тихонько постучал в дверь мансарды, где жил Клаус. Типографию, сообщил он, оцепили, ее перетрясли сверху донизу, нашли несколько оттисков, мастера Бартока уже арестовали — у него дома.

Клаус сказал:

— Спасибо, Паульхен, немедленно иди к Эрвину. Скажи ему: в следующее воскресенье, в том месте, где мы однажды были с Лорой.

Узнав об угрожающей ему опасности, Клаус не поехал ни к каким родственникам, потому что там-то его и стали бы прежде всего искать. Остаток ночи и следующее утро он шел напрямик через поле и наконец добрался до большого крестьянского двора, где когда-то подрабатывал, будучи безработным. Шла уборка урожая, и хозяин охотно взял его — у него сохранилось о Клаусе доброе воспоминание.

Тем временем Эрвин предупредил Лору, а она, в свою очередь, всех, кого смогла. Эрвин нашел убежище в Лейпциге, у одной Лориной подруги, которую трудно было заподозрить в том, что она имела отношение к делу с листовками.

Клаус и Эрвин встретились в условленное воскресенье в ресторанчике «Форстхауз Хюгель».

Эрвин собирался поехать в Кельн, чтобы разыскать Хеммерлинга и получить у него указания на дальнейшее. Хеммерлинг ушел от облавы, и ему подыскали место бухгалтера в универсальном магазине.

Клаус в ближайшие дни ждал известий от мужа своей младшей сестры Норы, железнодорожника, тот был смекалистым парнем.

Крестьянское хозяйство, где Клаус работал не разгибая спины, находилось вблизи от шоссе. Возчики, а иногда и туристы останавливались здесь, чтобы утолить жажду. Общая комната, в крестьянском доме, с большим столом без скатерти, буфетом и диваном, служила одновременно и местом отдыха для семьи, и кабачком.

Эрвин пришел, как было условлено, в два часа дня. В это время у Клауса бывал обычно короткий послеобеденный отдых, когда хозяин выкуривал свою трубку, прежде чем снова пойти в поле. Эрвин успел сунуть Клаусу записку, пока заказывал себе кружку молока, — хозяйка похвалила его за разумный выбор. Откуда бы Эрвин ни добирался сюда, он должен был прийти в точно установленное время. И он был точен. На него можно было положиться. Клаус еще раз налил ему полную кружку, Эрвин доплатил еще несколько пфеннигов. Потом они вместе вышли за ворота.

Эрвин должен был в субботу встретиться с Хеммерлингом в Кельне, получить от него текст для новой листовки, а через две недели, в воскресенье, передать его Клаусу в Наумбургском соборе во время богослужения. Если их свидание из-за чего-либо не состоится, они встретятся во второй вторник следующего месяца в Фульде.

— Ну, а если произойдет полный провал, — сказал Клаус, на самом деле не веря в такую возможность, — тогда один из нас будет поджидать другого в пять часов дня на почтамте в Гельхаузене пятого числа каждого месяца. Ты понял — это уговор навсегда! Пятого числа каждого месяца в пять часов на почтамте в Гельхаузене.

Эрвин повторил:

— На почтамте в Гельхаузене. Что бы ни случилось, тот, кто сможет туда отправиться, должен быть там пятого числа каждого месяца в пять часов дня… — Он, как и Клаус, подумал, что такой уговор на долгий срок вперед не нужен — их жизни, а потому и встрече ничего не угрожает. Они тщательно выбирали и запоминали место и время явки лишь потому, что их приучили принимать в расчет любую случайность.

Листовка, написанная Хеммерлингом, сказал Клаус, теперь, при растущей угрозе войны, нужна как никогда. Они условились еще о том, как подать знак на случай, если один из них заметит, что в Наумбурге за ним следят. Уговорившись обо всем, они расстались, твердо посмотрев в глаза друг другу…

Вскоре после этого зять в Касселе, которому ничего не надо было объяснять, пригласил Клауса на работу в депо, где он сам был занят неполную неделю. На всякий случай он подыскал там для Клауса место подсобного рабочего, чтобы тот чувствовал себя в безопасности, когда урожай будет убран и хозяин его рассчитает. Клаус, конечно, никогда не заходил к своей любимой сестре. Но изредка он посылал ей весточку…

Эрвин окольной дорогой поехал в Кельн. Хеммерлинга перебросили теперь для партийной работы в другой большой район. Его предшественник был арестован. Хеммерлинг был из тех людей, которые становятся тем спокойнее, чем труднее обстоятельства. В универсальном магазине, где он служил бухгалтером, ему было относительно просто встречаться с товарищами. Они даже могли несколько минут поговорить друг с другом в кафетерии или в буфете. Он несколько раз повторил Эрвину текст короткой листовки, который тот должен был передать Клаусу в Наумбурге во время богослужения. У Эрвина была хорошая память.

Эрвин приехал в Наумбург вечером. Было уже темно. Он подумал: дни теперь идут на убыль, и с каждым вечером темнеет все раньше. Он ехал скорым до Галле, от Галле ему пришлось, как этого требовала осторожность, сделать большой крюк, пересаживаясь с одного пригородного поезда на другой.

Крестьянка, оказавшаяся в его купе на последнем отрезке пути, вслух высказала то, о чем он подумал про себя: «Теперь темнеет все быстрей и быстрей». Попутчики с ней согласились.

Разговор вскоре перешел на практические вещи, такие, на которые человек может влиять, не то что на времена года. Крестьянка говорила скрипучим голосом, похожим на гогот гусей, которых она откармливала для рождественского стола. Она радовалась, что на этот раз заблаговременно получила множество заказов. Это уж точно, в этом году дела идут так хорошо, как давно не бывало. Один из попутчиков вмешался куда горячее, чем того требовал предмет разговора:

— Да, повсюду стало лучше. А почему? Потому что наш фюрер оказался на своем месте. — Его слова прозвучали как начало выступления с трибуны. Он сделал паузу, вероятно, в ожидании бурного одобрения. Однако крестьянка лишь сказала:

— Вы думаете, потому я и продам больше гусей?