Анна Зегерс - Седьмой крест. Рассказы

• Название: Седьмой крест. Рассказы
• Автор: Анна Зегерс
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1975

"Седьмой крест" (1939) давно признан лучшим романом Зегерс. История семи заключенных, которые бежали из гитлеровского концлагеря Вестгофен и из которых только один сумел спастись, волновала читателей разных стран задолго до того, как книга могла увидеть свет в послевоенной Германии.

Также в сборник вошли рассказы:

"Шоферские права", "Установка пулемета в квартире фрау Кампчик", "Прогулка мертвых девушек", "Конец", "Крисанта", "Агата Швейгерт", "Предания о неземных пришельцах", "Явка".

Перевод с немецкого П. Чеботарева, В. Станевич, Р. Френкель, Л. Лунгиной, И. Каринцевой, Р. Гальпериной, С. Фридлянд, О. Бобровой.

Вступительная статья и составление Т. Мотылевой.

Примечания Г. Егоровой.

Иллюстрации П. Пинкисевича

---

Мотив «силы» — в том особом понимании, какое вкладывает в это слово Анна Зегерс — проходит через весь роман «Седьмой крест». Заключенные концлагеря Вестгофен размышляют об их товарище, который сумел спастись: «Невелика победа, конечно, ведь мы были по-прежнему бессильны, по-прежнему в арестантских куртках! И все-таки победа — она дала каждому почувствовать, как давно мы ее уже не чувствовали, свою силу, ту силу, которую мы слишком долго недооценивали, словно это одна из самых обыкновенных сил на земле, измеряемых числом и мерой, тогда как это единственная сила, способная вдруг вырасти безмерно и бесконечно». И комендант лагеря, эсэсовский изувер Фаренберг, вынужден в конце концов признать свое поражение: он «понял, что гоняется не за отдельным человеком, лицо которого он знает, силы которого имеют предел, а за силой безликой и неиссякаемой».

У Шиллера — одного из любимых Анной Зегерс немецких классиков — есть в драме «Вильгельм Телль» примечательный обмен репликами (между крестьянином Штауффахером и Теллем): «Сплотившись, даже слабые могучи». — «Тот, кто силен, всего сильней один». В «Седьмом кресте» знаменитый ответ Телля диалектически переосмыслен. Сильный, при определенных условиях, может быть силен и один. Но только если он, даже в моменты одиночества, ощущает связь с теми, кто ему близок, кто с ним заодно. К такому выводу и приходит Георг Гейслер в одну из тех трудных минут, когда он ведет нескончаемый внутренний диалог с Валлау. «Спокойствие, Георг! У тебя много друзей. Сейчас они разбросаны по свету, но это ничего. У тебя куча друзей — мертвых и живых».

В мировой литературе немного произведений, где тема солидарности угнетенных была бы разработана так достоверно, конкретно, убедительно, как в «Седьмом кресте». В спасении Георга участвуют — осознанно или не до конца осознанно — десятки людей. Под конец романа разворачивается своего рода цепная реакция солидарности: Пауль Редер обращается к Фидлеру, Фидлер — к Крессу, потом к Рейнгардту… И в конце цепи — моряк с решительным лицом, «готовый на любой риск»: он вывезет недавнего узника из гитлеровского ада.

Само собой понятно, что «Седьмой крест» — это не просто история семи беглецов или одного беглеца. Тут ставятся вопросы большого исторического масштаба — о степени прочности фашистской диктатуры, о резервах антифашистского сопротивления, в конечном счете — о судьбе Германии.

Сразу же после гитлеровского переворота — отчасти и до него — в прогрессивной немецкой литературе стала интенсивно развиваться антифашистская, антигитлеровская тематика. Подтвердились тревожные предостережения, которые высказывали в своих книгах, написанных задолго до 1933 года, крупнейшие мастера немецкого критического реализма — Генрих и Томас Манны, Арнольд Цвейг, Лион Фейхтвангер: германская империалистическая реакция приняла уродливые, зловещие очертания, возродила в стране Шиллера и Гете средневековое варварство и зверство. Писатели, покинувшие страну, постарались рассказать миру правду о злодеяниях фашизма. В середине 30-х годов появился ряд книг, авторы которых в форме публицистического эссе («Ненависть» Г. Манна), в форме художественного повествования («Семья Опперман» Л. Фейхтвангера) или документальной прозы («Болотные солдаты» В. Лангхоффа) воссоздавали по свежим следам картины гитлеровских преступлений. Заслуженно широкую известность получил роман Вилли Бределя «Испытание»: писатель-коммунист, вырвавшийся из концлагеря, показал в резком и отчетливом противопоставлении два полюса германской действительности: фашистских палачей и героев антигитлеровского подполья.

Анна Зегерс подошла к острым проблемам германской жизни по-иному, по-своему. Книги, написанные ею в эмиграции, — не только свидетельства, но и исследования; в них представлены не только оба полюса немецкого общества, но и то, что между ними. Писательница старалась выяснить: почему немалая часть народа Германии пошла за Гитлером? Как удалось нацистам парализовать волю трудящихся к сопротивлению, запугать одних, обмануть других? Именно эти вопросы ставятся в двух книгах, которые она выпустила еще до второй мировой войны, — в повести «Оцененная голова» (1934), где действие происходит в деревне, и романе «Спасение» (1935), где персонажи — обитатели шахтерского поселка. С безжалостной трезвостью Зегерс исследовала — какими способами, благодаря каким социальным, историческим, психологическим факторам нацисты сумели создать себе массовую базу — не только в среде кулаков или лавочников, но и в среде трудящихся города и села.

С такой же трезвостью обрисован коллективный, многоликий образ немецкого народа и в «Седьмом кресте». Писательница никогда не обольщалась — и не обольщала своих читателей — иллюзорными надеждами, легкими решениями. Среди сотни с лишним персонажей «Седьмого креста» есть и отъявленные нацисты, и обыватели, безразличные ко всему, есть и те, кто приспособились к фашистской диктатуре, притерпелись к ней. Зараза гитлеризма проникла в самую гущу трудящегося населения страны, — об этом говорит и страшная судьба Валлау, которого предал бывший товарищ.

Сюжет романа «Седьмой крест» построен необычайно искусно: при всей его разветвленности, многоплановости, он отличается большой силой концентрации. Действие почти все время сосредоточено вокруг Георга. В ходе своих скитаний он встречает множество разных людей — и ставит каждого из них. перед необходимостью выбора, решения. Посредством тончайшей психологической рентгеноскопии романистка проникает в затаенные мысли то одного, то другого из своих персонажей. Так складывается синтетическая картина настроений немцев из различных общественных слоев в условиях гитлеровского господства. И если среди этих немцев, запуганных или завороженных нацизмом, находится все же немало людей, готовых помочь беглецу-антифашисту, то это значит, — говорила Анна Зегерс своим романом, — что есть в гитлеровском рейхе и силы, способные при благоприятных исторических условиях принять участие в демократическом обновлении страны.

«Седьмой крест», роман-исследование — звено в той серии книг о судьбах Германии, которую Зегерс открыла повестью «Оцененная голова» и завершила, совсем недавно, романом «Доверие». Взятые вместе, эти книги образуют своего рода летопись, без изучения которой не обойдется ни один серьезный историк Германии XX века. Анна Зегерс, мастер человековедения, рисуя множество разнообразнейших характеров и судеб, помогает понять суть сложных социальных процессов, дает увидеть, что творилось в сокровенных глубинах души народа в трудные, драматические периоды его истории.

В «Седьмом кресте» Анна Зегерс не только летописец и аналитик, но и поэт своей страны. Действие происходит на той прирейнской земле, откуда родом она сама, — в городе Майнце и примыкающих к нему местностях. Точность, верность колорита и деталей, с какою писательница сумела, находясь вдали от Германии, воскресить природу и быт Рейнской области, по сей день вызывают восхищение и у тех земляков Анны Зегерс, которые во многом далеки от нее по взглядам. Западногерманский писатель старшего поколения, Карл Цукмайер, писал недавно о «Седьмом кресте»:

«Там живет наш старый город, его улицы, Майнцский собор — все это втянуто в водоворот роковых событий, но обрело вечность силою слова. Рейнская долина, холмистая земля между Вормсом и Майнцем, раскрывается там как средоточие важных событий европейской и мировой истории. Там, в ночном разговоре женщин, поднимается над тупостью и равнодушием тревожное предчувствие и беспомощное сострадание. Там, на склоне Таунуса, стоит пастух, словно написанный кистью Дюрера»[3].

Еще несколько лет назад Анна Зегерс, когда ее попросили дать несколько страниц о своем родном городе для сборника «Атлас, составленный немецкими авторами» (книги, в которой приняли участие писатели ГДР и ФРГ), отозвалась на эту просьбу кратким очерком «Два памятника». «У меня на родине, в Майнце на Рейне, было два памятника, о которых я никогда не могла забыть, ни в радости, ни в тревоге, ни на пароходах, ни в чужих городах. Один из них — собор… Этот собор, возвышающийся над Рейнской долиной, остался бы в моей памяти во всей своей мощи и величии, даже если бы я его никогда больше не увидела»[4]. Другой памятник, о котором говорится в очерке, — это плоский камень, установленный на одной из улиц Майнца в память неизвестной женщины, убитой осколком бомбы в дни первой мировой войны — в момент, когда женщина шла за молоком для своего ребенка.

Очень характерна для склада мышления Анны Зегерс эта склонность сопрягать, связывать воедино величественное и малое, исторически монументальное и будничное, домашнее. В «Седьмом кресте» Майнцский собор, приютивший Георга на одну из его тревожных ночей, — почти что живое действующее лицо, он обрисован с проникновенной любовью, как «воплощение разума зодчих и неисчерпаемой силы народа». Красочный прирейнский пейзаж, который связывается в сознании автора с минувшими веками национальной истории, народно-сказочные мотивы, которые пробиваются то здесь, то там, — все это повышает масштабность повествования, придает ему своеобразный поэтический колорит. А вместе с тем тут же, на многих страницах не менее наглядно, любовно запечатлены самые повседневные дела и заботы рядовых немцев — рабочих, крестьян, ремесленников, домохозяек. Из всего этого складывается многоцветный, зримый образ Германии — страны, о которой писательница-изгнанница думала неотступно, с болью и горечью, но вместе с тем и с глубокой привязанностью и затаенной надеждой.