Вячеслав Рыбаков - Вода и кораблики

• Название: Вода и кораблики
• Автор: Вячеслав Рыбаков
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-021109-0

Одинокий астронавт, фактически наш современник со всеми присущими нам достоинствами и недостатками, возвращается на Землю будущего после релятивистской звездной экспедиции и обнаруживает, что все жители Земли стали телепатами; не в силах выдержать, что все его мысли, все, что он не любит в себе, чего он стыдится в себе, он теперь ни от кого не может скрыть, астронавт уходит от людей, став лесником в уединенном заповеднике; но общество телепатов действительно гуманно («Если мы не сумеем доказать одному хорошему человеку, что ложь не необходима для жизни – грош нам всем цена», говорит один из героев повести), оно исподволь, ненавязчиво помогает пришельцу из прошлого как-то адаптироваться, и к концу повести возникает надежда, что адаптация удастся.

---

– Светка.

– Светка… – со вкусом повторил он. – Ты извини, Светка, я сейчас действительно малость прибабахнутый. Пошутить толком не в состоянии. С Гийомом мы сейчас поговорили очень умно, очень серьезно и абсолютно непонятно.

– О чем? – тихо спросила она. Он только рукой махнул.

– Я восхищаюсь тобой, Коль, – сказала она. – Нет, не тем, что такой пилот, что водил машины в самых бешеных атмосферах, что крейсер в одиночку дотянул до Земли, это все тоже прекрасно, но это ремесло, рефлексы… Я – ассистирующий психолог… знаю, что говорю, мы занимались психографированием экипажа по засечкам ежедневных осмотров и тестов, которые вы делали так пунктуально… Это же кошмар, на утлом звездолетике вы столкнулись с такими силами… А ты вернулся добрее, чем был.

Вот это поехали за орехами, подумал Коль. Добрее… Да я бы тебя прямо здесь изнасиловал! Если аритмия позволит… и конвергенция эта, как ее… Нет, не позволит. И уважение не позволит – к женственности твоей и к чистым глазам… На языке завертелось жалкое, козлоногое, голозадое: «Тогда сжалься, давай переспим!»

Она покраснела, как маков цвет.

Учуяла что-то.

– Спасибо на добром слове, – сказал Коль мягко. – Знаешь, Светка, ты ужасно похожа на одну замечательную женщину, которую я очень любил. В той жизни. Просто вылитая.

Она вздрогнула крупно, трижды, словно кто-то невидимый отстегал ее кнутом. Но его уже понесло:

– Я улетел, а она осталась. Мы, наверное, еще до Тау не добрались, а она уже стала старушкой… а может, и умерла. Я ее до сих пор люблю… а ты просто вылитая. Я как ошалел, когда ты вошла. Поэтому извини, если я иногда… ну, смотрю слишком…

У нее, кажется, даже слезы навернулись. Ей нездоровится, может? Тьфу, какое теперь нездоровье. Неужели так сочувствует? Добрый знак…

В Кишиневе у Коля действительно была регулярная подружка, по выходным он мотался к ней с авиабазы. После второго аборта она что-то расклеилась, а тут как раз кликнули добровольцев для Аральской операции; Коль воспользовался случаем, подал заявление и, оказавшись героем, так и не вернулся. Получил два преданных письма уже в Звездном – и откуда узнала про Звездный? – но ни на одно не ответил, открылись другие горизонты… Да и совестно было перед нею.

Что, Гийом? Это ей сейчас рассказать? Это?!

– У вас были дети? – едва не плача, спросила Светка.

– У нее – наверное, – печально улыбнулся Коль. – Хорошо бы, если так. А я не успел.

Свечерело. В буфете стало сумрачно, затекала снизу, от степи, синева.

– Полетишь со мной к морю? – спросил Коль тихо. – Соглашусь и на врачей, и на их инвентарь. Мужская компания просто поперек горла встала.

У Светки было лицо обиженного ребенка.

– Коль, – позвала она, уже словно превозмогая себя. – О чем вы говорили с Гийомом? Расскажи мне, пожалуйста.

– О хищных гейзерах, – нетерпеливо ответил он. – Полетишь?

И тут она вдруг встала. Так резко, что, толкнув висящий столик, чуть не опрокинула пустой Гийомов бокал.

– Я должна подумать, Коль, – проговорила она, и голос был совсем чужой, без малейшего намека на недавнее тепло. – До свидания, – и она почти бегом вылетела из буфета. Он наконец вновь увидел ее ноги, но от этого только сердце закрутило мясорубочным винтом. Кажется, она бежала вниз и по эскалатору.

Коль остался сидеть, ошалев. Как оплеванный.

Нет, что-то не так было между ним и ими всеми, что-то не так. Что-то не так.

…Утреннее солнце захлестывало комнату, как в первый день. Словно ничего не произошло. Всеволод вошел, широко улыбаясь, и сказал голосом командора:

– Я на зов явился! – сменил тон. – Что случилось такое срочное?

Его улыбка умерла, а потом стекла с лица, как вода.

И это было все. Можно ни о чем не спрашивать.

– Да, Коль. Ты правильно понял.

Добрыня сгорбился и как-то сразу усох.

Даже удобно. Коль еще не успевал огранить вопрос словами, а Всеволод отвечал.

– Обычно пять-семь метров. Только гениально одаренные люди принимают на километры, изредка на десятки – но таких по пальцам перечесть.

– Садись, маршал, – сказал Коль вслух. – В ногах правды нет.

Всеволод послушно сел.

– На что же вы надеялись? – негромко спросил Коль.

– Решено было обеспечить постепенное вхождение… а пока ты не адаптируешься, не начнешь правильно относиться к миру в целом, потом не начнешь правильно относиться к тому, что тебя слышат… всем выглядеть, как ты. Но… – Он помолчал. Молчал и Коль. – Случайные проколы пошли сразу. А твое отношение к себе… к своим воспоминаниям и своим же собственным мыслям… такой разрыв…

– О чем ты?

– Подожди, – Всеволод, сам теряясь, с силой провел пальцами по вискам. – Дай собраться с мыслями. Так неожиданно…

– Значит, все это время я как голый ходил перед вами? Перед всеми?!

– Подожди, Коль. По порядку…

– Чихал я на порядок! Да, скажи? Да?!

– Да, – невнятно выговорил Всеволод.

– Так… – Коль сцепил пальцы рук, глядя в пол. – Так.

Мертвым голосом, спрятав глаза, Всеволод начал по порядку.

– Вскоре после вашего отлета разразилась жуткая эпидемия. Занесли с Луны… Чудом удалось быстро найти методику лечения, иначе… ты рисковал застать пустую Землю. Методика была сложной, комплексной – химия, облучения… и плюс всем детям следующего поколения делали прививки, тоже комплексные. И вот такой побочный эффект. Дети этих детей оказались телепатами. Представляешь, сколько страшных коллизий возникало, когда они начали подрастать? Ведь родители даже не понимали сразу, это не замечалось несколько лет… а детишки с рождения с этим, иного не представляли. Самоубийства были, детоубийства были, потом планету разделили на зоны… Твое по сравнению с этим, прости, Коль – тьфу! Ты пришел уже в стабильный мир! И мы все понимали, как тебе может оказаться… – он помедлил, подбирая слово, видимо, избегая сказать «тяжело». Сказал: – Неуютно. Но, представь, мы до сих пор не знаем, как этот эффект возник, чем он инициирован. Не знаем, как его вызвать у взрослого человека… не знаем даже, возможно ли это в принципе! Сейчас эти работы очень активизированы из-за твоего появления, но… Может, черт возьми, напрочь уничтоженный вирус тоже как-то участвовал в процессе! И вот решили вводить тебя постепенно, чтобы избежать шока, чтобы ты как-то освоился вначале… Почувствовали, что тебя обидели наши простецкие рубахи при встрече – нашлепали за ночь мундиров, и в то же время постарались на этом примере объяснить тебе разницу между формальной субординацией и действительным уважением, как она сейчас понимается… И, знаешь, идея прижилась…

– А похороны?! – вдруг крикнул Коль и даже на миг привстал из кресла. – Что? Тоже карнавал?!

– Нет, Коль. Нет. Стене действительно два века.

– На колени вставали – из-за меня?!

– Мы хотели, – побелевшими губами пролепетал Добрыня, – показать тебе, что не надо стесняться порыва. Захотел – сделал… Это было ужасно, когда ты хотел встать на колени перед телами друзей – и сдержался…

– Садисты.

Всеволод помолчал.

– А вчера Гийом рискнул, буквально открытым текстом объяснил… Ясутоки был против, потому и не пошел с вами из зала, но сам он ничего конструктивного предложить не мог, а мы были почти в панике, мы чувствовали, ты проваливаешься куда-то во враждебность…

– А потом девчонку подослали проверить, как пещерный козел усвоил урок? Мужика не нашлось?

– Светка… – медленно проговорил Всеволод. Его лицо совсем потемнело. – Она очень эмоциональная девчонка. И ты ей очень нравился, Коль, именно за то, за что она сказала… и правильно, в сущности, сказала, мы все уважаем тебя. Когда Гийом сказал…

– Сказал?! – гаркнул Коль, ухватившись за единственное слово, как за соломинку, в безумной надежде, что оно одно развеет кошмар всех прежних предчувствий и всех нынешних разъяснений.

– Да, по радиофону сказал. Он позвонил в группу адаптации сразу, а там уже все собрались в ожидании результатов вашего разговора, он знал, что его информации ждут, и не стал ползти по коридорам, позвонил. Отчасти поэтому мы не разучились разговаривать, Коль, ведь по радио нужно говорить словами… Когда он сказал, что ему показалось, что он что-то сдвинул в тебе – она рванулась, мы не успели ни задержать, ни посоветоваться.

– Но ведь она тоже врала! Вошла, с ясными глазами спросила: «Где Гийом?» – Коль выставил руку и затряс пальцем перед носом у Всеволода. – Вы все врали мне, правдолюбцы! Свысока! Днюя и ночуя в моей башке, с тем большей надежностью эту башку дурили!

– Ну не было другого выхода! – в отчаянии простонал Всеволод. Коль дышал громко, бешено. Всеволод тихо добавил: – Во всяком случае, мы не придумали.

– Куда она потом ушла? – спросил Коль после паузы.

Всеволод глядел в сторону.

– Гийом и я пытались как-то ее успокоить… а в мыслях у нее билось: зачем? Ты так отхлестал ее этой выдуманной грустной историей…