Энн Перри - Казнь на Вестминстерском мосту

• Название: Казнь на Вестминстерском мосту
• Автор: Энн Перри
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-68974-3

Промозглой осенью на Вестминстерском мосту, который идет через Темзу от здания парламента, произошла серия жутких преступлений: один за другим зарезаны трое мужчин. Общественность в ужасе — ведь все трое были парламентариями, членами Палаты общин. Инспектор полиции Томас Питт мучается вопросом: в каком направлении искать убийцу? Грабитель? Но никто из убитых не был ограблен. Политическое выступление? Однако при жизни парламентарии придерживались различных взглядов по наиболее острым вопросам политики. Провокация анархистов? Но способ убийства не подходит — они предпочитают бомбы…

---

Драммонд устремил взгляд за него, на дальний конец моста, где уже собралась толпа. Напуганные, возмущенные люди жались друг к другу и таращились на полицейских и на труповозку, поджидавшую свой страшный груз.

— Спасибо, сэр. Да, награда может оказаться не лишней. За деньги люди готовы предать кого и что угодно, так повелось еще со времен Иуды. Я ценю ваш вклад.

— Деньги будут у вас к завтрашнему вечеру, — пообещал Ройс. — А теперь разрешите оставить вас. Бедняга Шеридан, да поможет ему Господь! Кстати, — сказал он, сделав несколько шагов и обернувшись, — как вы отнесетесь к тому, что я сообщу печальную весть его жене?

Питт обрадовался бы, но это была его обязанность, а не Ройса.

— Спасибо, сэр, но в этом нет надобности. Я сам этим займусь. К тому же есть вопросы, которые придется задать.

Ройс кивнул.

— Понятно. — Он надел шляпу, быстрым шагом пошел к южному концу моста, поднялся на холм по восточной стороне улицы и направился к Бетлиэм-роуд.

Драммонд некоторое время молчал, глядя в темноту, за которой исчез Ройс, и задумчиво произнес:

— Похоже, он на удивление быстро вник в ситуацию. Что наводит на определенные размышления… — Шеф не стал договаривать.

Такая же мысль пришла в голову и Питту, только пока еще она не оформилась.

— Что вам известно о нем? — спросил Драммонд.

— Депутат парламента более двадцати лет, — ответил Томас, суммируя все прямые и косвенные упоминания о Ройсе. — Энергичный, одаренный. Как он сказал, в прошлом занимал высокий пост при министре внутренних дел. Кажется, у него безупречная репутация, как в личном плане, так и в профессиональном. Его жена умерла некоторое время назад, он остался вдовцом. Был шурином Гамильтона, но это вы, естественно, сами знаете.

Драммонд склонил набок голову.

— Как я понимаю, вы изучили их отношения? — хмыкнув, спросил он.

Питт улыбнулся.

— Да. Корректные, но не близкие. И между ними не было финансовых взаимоотношений, если не считать того, что сейчас он взял на себя заботу о делах овдовевшей сестры. Но он старший брат как-никак, так что это выглядит вполне естественно.

— Профессиональное соперничество с Гамильтоном?

— Нет. Они служили в разных областях. Если они и были кем-то друг для друга, так только союзниками.

— Личное? — не унимался Драммонд.

— Нет. И ничего политического — во всяком случае, такого, чтобы резать глотки из-за разницы во взглядах. Исходя из всего, что я узнал о Ройсе, он приверженец традиционных семейных ценностей и твердо убежден в том, что долг сильных — заботиться о слабых и управлять массами, к их же благу.

Драммонд вздохнул.

— Звучит практически так же, как из уст любого депутата парламента или, по сути, любого английского джентльмена среднего возраста.

Томас тихо хмыкнул и пошел в том же направлении, куда ушел Ройс, но, сойдя с моста, повернул к Баронз-плейс, к дому скончавшегося Катберта Шеридана, Д. П.

Все было так же, как раньше: он стоял на крыльце в темноте, стучал и стучал в дверь, пытаясь разбудить слуг, потом ждал, когда кто-нибудь внутри включит газ и, поспешно накинув на ночную сорочку домашнюю куртку или халат, отправится выяснять, кто заявился в такой поздний час.

Он увидел такое же выражение ужаса на лице, услышал такую же просьбу подождать, потом наступила долгая тишина, пока страшная весть сообщалась хозяйке. Вскоре Томас, как и в прошлые разы, оказался в холодной, освещенной газовым светом малой гостиной в обществе шокированной, мертвенно-бледной женщины, которая изо всех сил старалась не завыть в полный голос и не упасть в обморок.

Партенопе Шеридан было тридцать пять или тридцать шесть лет. Невысокая, она держалась неестественно прямо. Из-за резких черт ее трудно было назвать миловидной, но природа одарила ее красивейшими глазами и роскошными волосами.

— Катберт? — повторила она имя, как будто это помогло ей ухватить смысл сказанного инспектором. — Катберт был убит на Вестминстерском мосту? Как и те? Но почему? Он никак не связан с… с… В чем дело, инспектор Питт? Я не понимаю. — Она оперлась на спинку стула позади нее, тяжело опустилась на сиденье и спрятала лицо в ладонях.

Томас всей душой сожалел о том, что они не принадлежат к одному классу. Если бы их социальный статус изменился хоть на несколько мгновений, он обнял бы ее, и она смогла бы выплакаться у него на плече, а не сидела бы сгорбившись на стуле и не сдерживала эмоции потому, что их просто не с кем разделить, так как в доме только слуги, дети и представитель полиции.

Однако он ничего не мог сделать. Никакое сочувствие не преодолело бы пропасть, разделявшую их. Фамильярность лишь усугубила бы ее горе, а не уменьшила бы его. Поэтому Питт поспешил приступить к исполнению своих обязанностей и нарушил молчание, заговорив формальным языком:

— Мы тоже, мэм, но мы работаем. Складывается впечатление, что тут замешана политика или личная вражда по отношению к любому из всех троих. Мы также допускаем, что это был какой-то безумец, и тогда мы не найдем разумного основания, которое было бы нам понятно.

Сделав над собой усилие, она заговорила четко, без слез в голосе, не всхлипывая:

— Политика? То есть анархисты? Люди говорят о заговорах против королевы или парламента. Но почему Катберт? Он же был всего лишь младшим министром[24] в казначействе.

— Он всегда служил в казначействе, мэм?

— О нет, депутаты парламента, знаете ли, переходят с одной должности на другую. Он также занимал высокий пост в министерстве внутренних дел, а еще в министерстве иностранных дел — правда, недолго.

— У него были какие-то определенные убеждения по поводу гомруля?

— Нет, то есть, думаю, он голосовал за него, но я не уверена. Такие вещи он со мной не обсуждал.

— А реформы, мэм? Ваш муж был за социальные и промышленные реформы или против них?

— Он был за промышленные реформы, но при условии, что они будут проводиться последовательно и без спешки. — На ее лице промелькнуло странное выражение, нечто вроде смеси гнева и муки.

Питт задал вопрос, который ему совсем не хотелось задавать.

— А реформа избирательного права — как он относился к тому, чтобы распространить его на женщин?

— Нет. — Она в буквальном смысле процедила это слово. — Он был категорически против.

— Его мнение было известно другим?

Она секунду колебалась.

— Я… я думаю, да. Иногда он выражал его довольно горячо.

От внимания Питта не укрылось страдальческое выражение в ее глазах.

— А вы, миссис Шеридан, придерживались того же мнения? — спросил он.

Она была такой бледной, что даже в желтом газовом свете темные круги под глазами казались серыми.

— Нет. — Партенопа произнесла это почти шепотом. — Я глубоко убеждена, что женщины должны иметь право голосовать за своих представителей в парламенте и самим участвовать в работе местных советов. Я являюсь членом местной группы, которая борется за избирательное право для женщин.

— Вы знакомы с миссис Флоренс Айвори или с мисс Африкой Дауэлл?

Ее лицо никак не изменилось, на нем не отразилось ни страха, ни тревоги.

— Да, я знакома с обеими, хотя и не близко. Нас не так много, мистер Питт, поэтому вполне естественно, что мы знаем друг о друге, особенно о тех, кто готов идти на риск, бороться за то, во что свято верит, а не унижать себя бесполезными ходатайствами в адрес правящих органов, которые сплошь состоят из мужчин, совершенно не расположенных к тому, чтобы прислушаться к нам. За всю историю правящие круги никогда по доброй воле не отдавали свою власть. Обычно ее забирали у них силой, или они просто выпускали ее из рук, потому что были слишком слабы и коррумпированы, чтобы удержать ее.

— И миссис Айвори считает, что то же самое случится и здесь?

Впервые за все время на щеках Партенопы появился слабый румянец, однако взгляд стал жестким.

— Советую вам, мистер Питт, задать этот вопрос ей — после того, как вы выясните, кто убил моего мужа! — Ее гнев мгновенно растворился, она отвернулась, и ее тело сотряслось в беззвучных рыданиях.

Томас не стал извиняться, это было бы нелепо и бессмысленно. Ее скорбь не имела к нему никакого отношения, а любые замечания показали бы, что ему недостает понимания. Поэтому он тихо покинул комнату, прошел мимо бледного от ужаса дворецкого, сам открыл парадную дверь и спустился с крыльца в весеннюю ночь. От реки медленно плыл туман, пропитанный запахами приближающегося прилива. Она еще долго будет плакать, возможно, не успокоится и тогда, когда холодное утро высветит перед ней реальность, наполненную воспоминаниями и одиночеством.

Добравшись до дома, Питт сразу же прошел на кухню и заварил себе чай, потом сел за стол и обхватил горячую чашку ладонями. Он просидел так почти час, чувствуя себя страшно вымотанным и беспомощным. Три убийства, а у него улик не больше, чем в ночь первого. Действительно ли это дело рук Флоренс Айвори, обезумевшей от горя после потери ребенка?