Святослав Рыбас - Генерал Самсонов

• Название: Генерал Самсонов
• Автор: Святослав Рыбас
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Вестовой подбежал, сунул сверток шоферу и повернулся к казаку. Тот поглядел на Крымова, нагло улыбнулся, пожав плечами: мол, не успел догнать, ваша взяла.

- Садись, - бросил вестовому Крымов. - Поехали.

Тронулись. Степан раскрыл дорожный погребец и, рассказывая, как раздобыл ковригу, через минуту дал Крымову ломоть свежего хлеба с куском окорока.

- Теперь пора и закусить, - заметил он, как будто знал, что полковник решил не обедать с генералом. - Им бы только командовать!

- Кому командовать? - строго спросил Крымов, готовый одернуть вестового.

- Да казакам, кому же еще! - слукавил Степан.

- Так я тебе и поверил, - сказал полковник. - Ах, как пахнет, черт возьми!.. Прощаются все твои грехи.

Наконец-то он мог поесть!

Шофер даже оглянулся, чтобы посмотреть, как полковник жует бутерброд.

- На дорогу гляди! - весело рыкнул Степан.

Автомобиль доехал до высокой стены замка, зеленевшей снизу пятном мха, повернул в узкую улицу. Мелькнула вывеска госпиталя, две простыни с красными крестами свисали из окон. Вскоре Крымов увидел впереди солдата, который стоял на плечах другого солдата и заносил ногу на подоконник.

- Тоже хлебца захотелось, - заметил шофер.

Автомобиль остановился прямо под окном. Но солдат уже соскочил с подоконника в глубь квартиры, а его товарищ, оставшийся внизу, встрепенулся и вытянулся, таращась на Крымова.

- Позови его, - велел полковник. - Живо!

Под ногами хрустнули стеклянные осколки.

- Эй! - пискнул солдат, потом громко заорал: - Эй, Байков! Вылазь!

- Чего? - отозвался голос. - Погоди.

- Вылазь, Байков! - заорал солдат. - Тут господин полковник!

- Пошел ты со своим полковником...

Солдат повернулся к Крымову и, продолжая таращить круглые дураковатые глаза Иванушки-дурачка, доложил:

- Не вылазить, ваше высокопревосходительство... Я пойду, мне пора.

- Стой, - Крымов велел Степану взять одну из прислоненных к оштукатуренной синеватой стене винтовок и выстрелить вверх.

Вестовой выстрелил, передернул затвор, и гильза запрыгала по брусчатке.

- Байков, они осерчали! - закричал солдат.

Наконец этот непокорный Байков высунулся по грудь и свесил наружу для обозрения толстую темно - красную колбасу, перевитую тонкими веревочками.

- Кидай сюда! - крикнул Степан и прислонил винтовку к стене.

Байков посмотрел на Крымова, чуть покачал головой, точно удивляясь, откуда здесь взялся автомобиль с полковником, и ни страха, ни уважения к офицеру не было на его курносом плутовском лице.

Крымов жестом приказал: немедленно слезай!

Байков улыбнулся и бросил вестовому колбасу. Она ударилась о вытянутые руки Степана, скользнула у него по груди и плюхнулась на камни.

- Не сметь! - сказал Крымов, глядя на вестового.

Степан замер.

- Немедленно слазь! - размеренно произнес полковник с холодным выражением командирского гнева.

Байков посмотрел на плиты, питом, оглянувшись вправо и влево, сел на подоконник, повернулся и стал сползать, елозя носками сапог по стене, повисел на руках и спрыгнул.

Перед Крымовым стоял маленький, плотный человек с тупым лицом, как бы говорившим, что я, мол, забитый нижний чин, виноват во всем и уповаю на милость господина полковника.

Но Крымов прекрасно понимал цену этому.

- Какого полка?

- Двадцать девятого пехотного Черниговского полка третьей роты рядовой Байков, ваше высокопревосходительство!

- Ты, Байков, знаешь, что тебе за грабеж положен полевой суд?

- Никак нет, ваше высокопревосходительство. Я не грабил. Немец сам все бросает.

- Ступай в полк, доложи дежурному офицеру, что тебя задержал за грабеж полковник Крымов. Ясно?

- Ясно, ваше высокопревосходительство: доложить дежурному офицеру.

Крымов приказал сделать то же самое второму солдату и сел в автомобиль, борясь с глухим чувством бессилия.

- А колбаса? - тихо спросил вестовой,

- Ты меня хочешь кормить этой поганой колбасой? - рявкнул Крымов. Поехали!

- Хорошая колбаса, - проворчал Степан. - Мы с Михайлой...

Шофер не трогался, медлил, словно ждал чего-то. Крымов двинул его кулаком в плечо:

- Поехали! - Только после этого двинулись.

Можно было и позабыть про того Байкова, посчитать грабеж единичным случаем, и Крымов уже был склонен так думать, как вдруг на соседней улице они увидели трех солдат, выбивавших окно.

Остановились, повторилась та же процедура: какого полка, пойди в полк, доложи... Что еще мог полковник? Стрелять на месте?

Когда в третий раз Крымову на глаза попали промышляющие грабежом солдаты, он не стал останавливаться.

* * *

9 августа Жилинский телеграфировал Самсонову: "Верховный главнокомандующий требует, чтобы начавшееся наступление корпусов 2-й армии велось энергичным и безостановочным образом. Этого требует не только обстановка на Северо-Западном фронте, но и общее положение. Данную на 9 августа диспозицию признаю крайне нерешительной и требую немедленных и решительных действий."

Вечером 9 августа Самсонов телеграфировал Жилинскому: "Сольдау занято 9 августа 7 часов вечера. Противник ушел направлении на Остероде, жители бежали; Нейденбург горит. Ожидаю его занятия 15-м корпусом. Необходимо организовать тыл, который до настоящего времени организации не получил. Страна опустошена. Лошади давно без овса. Хлеба нет. Подвоз из Остроленка невозможен".

* * *

Возвращались уже в сумерках, и Крымов, вспомнив о госпитале, велел заехать туда. Это оказалось трудно - все подъ-езды забиты фурами дивизионного лазарета. Нейденбург полностью накрыло волной войск.

Крымов взял вестового и пошел пешком мимо лошадей, повозок и ездовых. Пахло конским потом, кавалерийской вольностью. И, как старый кавалерист, Крымов чуть-чуть отмяк душой. На ходу он перемолвился с ездовыми: раненых почти не было. Да и откуда им быть, если бои по-настоящему еще не начались.

В окнах госпиталя горело электричество, простыни исчезли: перед дверями стояла кучка то ли санитаров, то ли возчиков, слушали офицера в пенсне.

Подойдя ближе, Крымов различил подполковничьи погоны - значит, это был начальник лазарета.

Все происходило в привычном порядке: подполковник выпроваживал возчиков на ночевку за городскую черту, куда уже ушла часть повозок, а возчикам - не хотелось куда-то убираться.

Сейчас все части корпуса устраивались на новом месте, и вряд ли хоть в одной обходилось без неувязок.

- Извините, господин полковник, - сказал подполковник совсем невоенным тоном, каким только что с отеческим добродушием разговаривал и с нижними чинами.

Через минуты три Крымов увидел пустую палату, где было электричество, умывальник, четыре железные кровати.

- Хорошо, культурно, - отметил начальник лазарета с некоторой гордостью. - В следующей - казаки, а в конце - германцы.

- Германцы? - переспросил Крымов.

- Да, тяжелые. Я установил там контроль. Но там еще германский врач и сестра, люди, по-моему, приличные. - Подполковник был доволен и германцами.

Из комнаты справа в коридор открылась дверь, и в прямоугольник яркого света вышел человек в белом халате с русой бородкой.

- Это доктор Исаев, - представил подполковник. - Старший врач.

- Мы пьем чай, приглашаем, - сказал доктор. - Германские коллеги нас угощают.

- Я бы предпочел поговорить с германскими ранеными, - ответил Крымов. Есть офицеры среди них?

- Есть, но, наверное, он спит. - Доктор мягко улыбнулся, точно сожалел о том, что не может отвести Крымова к немцу.

- Ничего, разбудим, - сказал Крымов. - Какие-нибудь бумаги у него есть?

- Как разбудите? - снова улыбнулся доктор. - Подождите до утра, утром можно поговорить.

- Лучше сейчас. Бумаги у него есть?

- Какие бумаги? - воскликнул доктор Исаев, с упреком обращаясь к подполковнику. - Я не обыскивал его! Может, прикажете выбросить раненых на улицу?

Из-за дверей слева донеслось негромкое задумчивое пение. Пели знакомую Крымову казачью песню.

Ой да разродимая ты моя сторона,

Ой да не увижу больше я тебя...

- Я вас понимаю, доктор, - сказал Крымов. - Но война, ничего не могу поделать. Ведите меня к немцу.

Доктор развел руками и, что-то буркнув, пошел по коридору.

- Позвать германского доктора? - спросил начальник лазарета.

- Обойдемся сами, - сказал Крымов. - Идемте.

Раненый немец лежал один в темной палате, где пахло тем особым запахом медикаментов и крови, который всегда держится в палатах тяжелораненых. Доктор не включил света, слабая коридорная лампочка оставляла посреди палаты неяркую полосу, была видна голова на подушке и закрытое простыней тело. Раненый дышал хрипло, с трудом.

- Извините, камрад, - обратился по-немецки Крымов. - Нам надо поговорить.

- Спит, - сказал доктор.

- Включите свет, - велел Крымов.

При свете он увидел бледное, чуть влажное лицо с блестевшим желтым лбом, приоткрытый сухой рот, обметанный щетиной подбородок и выражение угасающей жизни.