Фрэнк Кеньон - Мой брат Наполеон

• Название: Мой брат Наполеон
• Автор: Фрэнк Кеньон
• Издательство: Локид
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87952-039-0

«Мой брат Наполеон» — роман-«мемуары» младшей сестры Наполеона Каролины. Пользуясь своей красотой и мастерски владея искусством плетения интриг она «делает карьеру» не только своему мужу — Мюрату, но и… императору Франции.

Впервые в столь откровенной и увлекательной форме изложена удивительная история Каролины Бонапарт — сестры Наполеона, — хитроумие, интриги и обольстительные чары которой помогли генералу Бонапарту стать императором Франции.

---

— Жюно сможет не хуже меня сбросить англичан в море, — быстро отреагировал Мюрат.

— Решайте. Неаполь или Португалия, — с легким раздражением проговорил Наполеон.

— Ваше Величество, — ответил Мюрат смиренно, хотя его вид свидетельствовал совсем о другом, — я выбираю Неаполь с радостью и от чистого сердца.

Часто мы с Мюратом думали одинаково. В тот момент я точно знала, как работала его мысль. Испания, которую мы оба жаждали, располагалась слишком близко от Франции, чтобы даже когда-нибудь в будущем иметь возможность обрести полную независимость. Португалия немногим отличалась от Испании и переживала вторжение с моря, которое легко могло распространиться и на Испанию, несмотря на невысокое мнение Наполеона о воинском мастерстве англичан, этой нации торгашей, как их презрительно называл он. В то же время далекий Неаполь мог оказаться совершенно независимым нашим королевством, которое мы бы лелеяли и оберегали. Оглядываясь назад, я не могу отделаться от мысли, что подсознательно я уже тогда ощущала возможность падения императора Наполеона. Итак, в конце концов мы выехали в Неаполь, чтобы сменить моего брата Жозефа, которому с радостью уступили, учитывая все обстоятельства, шаткий испанский трон. Каким нереальным все это кажется сегодня! Каким нереальным представляется возвышение и падение Наполеона, который, подобно лавочнику, сперва успешно справился со своими конкурентами, но потом зарвался и… потерял все. Будто далекая от реальности игра воображения, сказка, окончившаяся несчастливо для Бонапартов.

— Вам хорошо известно, Каролина, что я не вполне доверяю Мюрату, — заявил Наполеон.

— А вы доверяете хоть кому-нибудь полностью? — парировала я.

— Даже себе не совсем, — усмехнулся он.

— В этом вы еще никогда не признавались.

— Верно. Пожалуйста, забудьте мою глупую реплику.

Мюрат и я все еще находились при дворе в Байонне. Наполеону еще предстояло решить относительно точной даты нашего отъезда в Неаполь. Я ежедневно встречалась с Наполеоном: наши отношения стали гармоничнее, чем когда-либо прежде. Я часто беседовала с ним наедине спокойно и серьезно.

— Почему вы сказали, что не вполне доверяете Мюрату? — спросила я.

— Простой вопрос требует простого ответа. Я полагаюсь на вас, чтобы держать Мюрата в узде.

Ответом это назвать было нельзя, ни простым, ни каким угодно.

— Другими словами, вы рассчитываете, что я позабочусь о том, чтобы он выполнял ваши приказы.

— И одновременно будете сами их выполнять.

— Король и королева только по названию, — усмехнулась я сухо.

— Пара администраторов, и не более. — Наполеон взглянул на меня с легким изумлением. — Разумеется. А как же иначе?

Ну, что же, подумала я, нужно набраться терпения: но я едва не засмеялась над самой собою. Дурацкие мечты, в самом деле, о каком-то самостоятельном правлении. И все-таки Мюрат и я будем королем и королевой со своим королевским двором. Почести и власть, правда, контролируемая из Тюильри.

— Каролина, — сказал Наполеон, — я хочу, чтобы вы поклялись выполнять мои распоряжения.

— Клянусь, Ваше Величество, — проговорила я, поскольку мне не оставалось ничего другого. Наполеон начал говорить о составленном им соглашении, которое Мюрату предстоит подписать перед отъездом в Неаполь. Не вызывало сомнений, что после подписания документа моего мужа можно будет обвинить в мятеже, если он когда-либо не выполнит приказа Наполеона и попытается осуществить собственные намерения и планы. Я была уверена, что, читая соглашение, Мюрат придет в ярость, а один из пунктов особенно заденет его гордость. В случае его смерти — в соглашении Мюрат был назван консортом, — престол наследовала я, и только после меня — дети по мужской линии.

Смена правителей Неаполитанского королевства производилась, таким образом, в мою пользу и возводила на трон мою семью. В то же время я занимала более высокое положение в сравнении с собственными детьми, а значит, и детьми Мюрата.

— Полагаю, Мюрат без колебаний подпишет соглашение, — заметил Наполеон, искоса взглянув на меня.

— Мюрат верный слуга Вашего Величества, — заявила я бойко.

— Или он подпишет, — заключил Наполеон, пожимая плечами, — или же вы уедете в Неаполь как единственный правитель.

— Едва ли я решусь на такое, Ваше Величество.

— Даже ради того, чтобы сделать мне приятное?

— Я очень люблю мужа, хорошо понимаю и разделяю его чувство собственного достоинства.

— Я очень люблю Жозефину, — вздохнул Наполеон, — но все-таки вынужден с ней расстаться.

Позднее в тот же день я показала копию соглашения Мюрату. Его охватила такая ярость, что он потерял сознание. Доктора уложили его в постель. Поправлялся он медленно от какой-то непонятной, по-видимому, мозговой лихорадки. В конце концов он подписал документ — подписал с угрюмым видом, укоризненно поглядывая на меня. И я знала, что с этого момента он, сын трактирщика, с его задетым самолюбием, всегда будет ревниво относиться к моему положению. Наполеон, пусть только из семейной гордости, встал между нами. Наше вступление в Неаполь было исключительно эффектным.

Беспечно веселый Мюрат надел свою самую яркую форму, Я припоминаю розовые брюки, небесно-голубой мундир, сбитую набекрень шляпу, украшенную пером цапли. Он выглядел так красочно, таким франтом, что неаполитанцы с первого взгляда стали его обожать. Однако я скоро убедилась, что местная аристократия ненавидела французов. Их, по-видимому, очень радовало затруднительное положение, в котором мы оказались по приезде на место. Дорогой братец увез все, представлявшее хоть какую-то ценность, с собой в Испанию. Королевский дворец в Неаполе стоял полностью оголенным, будто разграбленный вражеской армией.

Перед нами встала трудная задача: придать дворцу более или менее королевский вид. Жозефина, узнав об этом, смеялась от души, а Жозеф, которого я ругала на чем свет стоит, прислал из Испании письмо с извинениями. Он, мол, полагал, что я захвачу из Парижа всю свою великолепную мебель.

Этим он коснулся весьма больного вопроса. Я очень гордилась жизнью в Елисейском дворце и приобретенной во Франции другой собственностью, теперь поступившей в императорскую казну — условие, поставленное Наполеоном за передачу мне Неаполя. Полагалось, что в порядке возмещения я стану получать полмиллиона франков в год, но я так и не увидела ни франка, Будучи неаполитанской королевой, я должна была существовать на собираемые с подданных налоги. Как и все Бонапарты, за исключением мамы, а позднее и Люсьена, я постепенно привыкла к крупным подачкам Наполеона и рассчитывала на них.

Радовалась неаполитанская аристократия и другому, уже более серьезному нашему затруднению. Официально, в соответствии с императорским указом, мы являлись королем и королевой Неаполя и Сицилии, однако Сицилию заняли англичане. Но еще унизительнее было то, что английские войска захватили лежащий в Неаполитанском заливе прелестный маленький остров Капри.

К счастью, Мюрату удалось организовать успешную атаку на Капри. Воодушевленный победой, он двинул армию на юг, готовясь к наступлению на Сицилию. Бедный честолюбивый Мюрат! Наполеон запретил высаживаться в Палермо. Он боялся, что британцы хорошо приготовились к нападению, а точнее, что это маневр заставит британский флот покинуть испанские воды.

Мюрат, страстно желавший быть самостоятельным королем, почувствовал разочарование и впал в мрачное настроение.

Между тем я занялась организацией своего двора в Неаполе и настолько преуспела, что Наполеон обвинил меня в попытке соперничать со строгим этикетом и официальным церемониалом Тюильри. Если он когда-либо нанесет официальный визит Неаполю, ответила я, то ему будет приятно отметить благородство, которое придают дворцу гофмаршал, церемониймейстер, старший егерь, фрейлины, множество дворцовых слуг, конюших и небольшая армия пажей. Но и в этих условиях — как все-таки странно устроена человеческая натура — я начала скучать по Тюильри, но больше всего опасаться, что мое отсутствие, роскошная изоляция, приведет к утрате моего влияния на могущественного брата. Я стала чувствовать себя подобно изгнаннику, хотя и очень гордилась своей ролью неаполитанской королевы. Однако это чувство исчезло после поражения австрийцев в битве при Ваграме. Этому способствовало то, что меня и Мюрата пригласили в Париж, но не для того, чтобы обсуждать дела Неаполитанского королевства, а чтобы присутствовать на последнем акте семейной войны — разводе с императрицей Жозефиной.

Бедная Жозефина! Тогда ни я, ни остальные члены семьи Бонапартов не испытывали чувства жалости к ней, но теперь, когда прошлое перестало иметь значение, когда и она и Наполеон мертвы, мне жаль ее. Я даже слегка ненавижу Наполеона: нет, не за то, что он развелся с Жозефиной, а за то, как он это сделал. Наполеон по-прежнему любил ее какой-то странной, необычной любовью и тем не менее он унизил ее на глазах у всех нас и заставил страдать от последствий потрясшего, по его мнению, весь мир события, вызванного неуемным желанием сотворить родного сына, который унаследовал бы от него французский трон.