Татьяна Мудрая - Мириад островов

• Название: Мириад островов
• Автор: Татьяна Мудрая
• Жанр: Фэнтези

Роман сюжетно связан с циклом «Меч и его Люди», но в него не входит. Действие происходит вскоре после женитьбы короля Кьяртана («Король и Лаборанта») но до событий «Камня Большого Орла» и посвящён молодости Барбе Дарвильи, сына кузнеца Брана.

---

— Тогда мы с Орихалхо тебя навещать будем на этом многоводном островке. Обещаю.

— Взаимно, — улыбнулся Барбе.

Как ни удивительно, эта беседа позволила обоим изменить нечто внутри себя, как бы вытолкнуть наружу — причём кардинально. И с той поры выздоровление словно переступило некий порог — обрушилось на них буквально шквалом. Не прошло буквально и дня, как Барбе «отпустило», и к мышцам вмиг вернулась прежняя гибкость, к осанке — стройность. Рубцы на спине Галины уже не прощупывались, хотя слегка почёсывались и саднили. До пятен на талии она по-прежнему стеснялась дотрагиваться. А зеркал в палате и даже в коридоре госпиталя не было: орденские братья отнюдь не поощряли тщеславия.

«Будь мой кинжальчик стальным и полированным — можно было бы в него поглядеться уголком глаза. Но к чему? Лишь красоту лица проявит», — смеялась про себя Галина. Она никогда не считала себя особо привлекательной: таких девушек, бледненьких, русоволосых и сероглазых, приходится сотня на дюжину.

Как только засобирался на волю Барбе, и ей самой захотелось дохнуть свежего воздуха не через фортку. (Не буквально: вентиляция в палате была чисто дверного типа.) Как оказалось, заточила она себя почти что добровольно: больница находилась на первом этаже и уж во внутренний дворик между корпусами всегда было можно выползти.

А теперь там теснились и перекликались всадники: все молодые, чисто наряженные и очень мало похожие на клириков. Скорее на смуглых и белозубых морян-полукровок.

Её будущая свита. Или конвой.

— Как скоро меня отправят? — спросила Галина у Орри. — Ведь ты в курсе всего, правда?

— Да как решишь, думаю, так сразу.

— Завтра утром. Пойдёт?

«Мы с Барбе только и оглядываемся друг на друга, играем в деликатность. И никто из обоих не решается переступить порог. Сделать первый шаг в сторону. Да и братья Езу тоже».

Ещё до восхода солнца они с Барбе сдёрнули с подушек и матрасов тряпьё, бросили в два отдельных мешка и скатали матрасы в валик. Езуит довольно-таки сухо попрощался и ушёл, унося с собой мешки. Галина была бы рада чуть всплакнуть, но тут явилась Орихалхо с ворохом одежды, бросила на полупустую кровать и начала раскладывать перед глазами подруги.

Не женское, но и не мужское. Юфтевые полусапожки на невысоком каблуке. Суконные шаровары на двойном кручёном гайтане, приталенный казакин с пышным рукавом, рубаха с оборками по вороту — всё различных оттенков бурого, прошито для красы и прочности серебряной нитью. Вместо бандье и келота — нечто типа рутенского бодииз эластичной шёлковой пряжи и очень мягкий хлопковый пояс с чем-то вроде липучки-«репейника» сбоку. Снова, небось, чужие технологии.

— Вот этих штуковин, — Орри указала на пояс, — пошита ровно дюжина. На Западе живут от недели к неделе, в Сконде одна декада сменяется другой декадой. Не сбейся со счёту: менять подкладки под талью нужно каждый день, потом снова по кругу, и они будут очень жирные от мазей. Не настираешься, если брать поодиночке. Саму талью можно проводить хоть в тёплой воде без мыла, хоть в ледяной. О прочем можешь пока не заботиться.

Галина не без удовольствия нарядилась, пригладила себя обеими руками по бёдрам:

— Ну и как: мне к лицу?

— Такое всем личит и всем по фигуре, кроме горбунов, не беспокойся.

Да уж, и пофлиртовать с подругой не удастся, подумала Галина. Потом фыркнула, догадавшись:

— А кушак для басселарда почему не выложила?

Тогда Орри молча приняла в руку протянутый ей нефритовый кинжал в ножнах, подвесила к широкому поясу из коричневой замши, что появился будто ниоткуда, и застегнула его вокруг талии рутенки.

Почти что обручение.

И, ну разумеется, Галине уже подседлали Сардера, который — тоже разумеется — находился в добром здравии, не подхватил ни сапа, ни мыта, ни зарубок с засечками. И в предельно хорошем настроении, потому что слегка застоялся.

В седло Галина взошла сама, хоть и напряглась с отвычки. Удобная вещь: приятно гладкое, с широко расставленными крыльями и длинными полками. Стремена плоские. Задняя лука высокая, будто спинка кресла: явный знак того, что спать по большей части придётся не спускаясь наземь. Перемётные короба: или их подновили, или вообще Орри прикупила новые, щегольские. На лошадей в Верте явно не жалели никаких денег. Как и на оружие: за время относительного безделья к наряду Орихалхо прибавились разъёмные бусы с крупными шариками из воронёной стали, напоминающие патагонскую болу. Сабля за то же весьма короткое время выросла раза в полтора, привешенный к седлу Марто саадак составлял прекрасную пару из налучья и колчана, расшитых дорогим бисером и позолоченными бляшками, а уж что там пряталось за пазухой, меж грубой парусиной и нежной плотью, можно было лишь догадываться.

Ехали по Ромалину они в середине отряда: для почёта или ради осторожности.

— Орри, а где Данка?

— Вон, на ней Тхеадатхи гарцует.

— Я думала, Барбе её себе возьмёт.

— С какой стати? Это наша кобыла, а клирикам имущество иметь запрещено.

За стенами во всей полноте развернулась здешняя золотая осень: ярко цветущие астрами газоны, вечнозелёные шары, конусы и бордюры регулярных парков, светлые пряди в тусклой шевелюре берёз, привольные солнечные шатры клёнов и лип, сквозь которые глядела безумная лазурь неба, кованая бронза дубов. Листва на яблонях и грушах казалась скрученной — вся её сила ушла в плод, а несобранные плоды устилали почву под корнями. Отряд звонко цокал доброй сотней подкованных копыт по хорошо убитой грунтовой дороге. Орихалхо, едущая по левую руку Галины, заметила:

— Под конец лета мало дождей было и много жары. Эта осень — скороспелка.

Как поняла Галина, отряд следовал по намеченному ими обеими пути: обогнуть Вертдом с юга, пройдя по франзонскому побережью, и затем пересечь границу со Скондом.

— Орри, а тебе в этом Сконде быть приходилось?

— Сконд — не «этот», а добрая половина нашего Верта. Да, бывала однажды. Там зима отчего-то мягче, многоснежнее нашей и лето не такое душное: ветра такие веют или тёплое подводное течение огибает берега. Но, может статься, и горный заслон в том повинен.

— А прочее там похоже? Отец покойный говорил, там исламисты хозяйничают.

— Не знаю такого слова. Что у иных по нескольку женщин в доме, а иные держат двух или трёх мужей — так это верно. Один рутенский муслим находил сходство с вашими Пакистаном и Тибетом. В первом полигиния, во втором полиандрия, потому что уплатить выкуп за женщину очень дорого. Так же дорого, как вырастить в высоких и диких горах. Вот и скидываются мужчины на круг… А в Сконде всё это встречается сразу.

— Здорово. Как они ещё до сих пор не переплелись и не запутались?

— Так это не под одной и той же кровлей, глупая. Братьев или сестёр брать запрещено. дна и та же дама не может состоять в двух видах союзов: или у тебя муж один и жёны-посестры, или несколько мужчин тебя одну обихаживают. А то и вообще голова об голову сожительствуют. Если бы не не было границ меж запретным и дозволенным, весь Сконд быстренько сделался бы одной большой семьёй.

— Под одним большим-пребольшим хиджабом, — повернулся к ним один из передовых всадников. — Простите, мэса Орихалхо, что так пошутил.

— Небольшое дело, Армени. В самом деле, там все почти женщины ходят в таких покрывалах с ног до головы — только узенькая щёлка для глаз осталась от человека. Или длинное цельное, или из двух частей: просторная юбка и наголовник до талии. Чтобы дышалось легче. Непросватанные девицы норовят на себя набросить что посветлее и понарядней, старухи предпочитают потемнее и подороже, а охраняемые жёны — какой-нибудь портновский изыск. Только и разницы.

— А и жуть от такого берёт, — согласился Армени. — Сгрудятся вокруг тебя, чужака, упрутся прямо в грудь своими наглыми свинцовыми гляделками. И ещё переговариваются — непонятно так.

— Не по-русски… не по-вертдомски, что ли? — спросила Галина.

— Общий язык у них только для мужчин. А жёнок учат древнему наречию. Очень трудное: кажется, у каждого слова и корня по сотне значений, и выдрать нужное из словесного теста вовсе невозможно. Мой приятель был вторым супругом одной такой, пока не развёлся. И не хотел, говорит, — так попросили вежливо. В смысле — дать талак: со стилетом в лилейной ручке.

— Вот как, — заинтересованно спросила Орри. — Красивая, наверно, женщина была?

— Так вот оттого и погорел мой приятель — хвастался больно громко. Волосы цвета червонца, глаза что грозовое небо и ещё цвет меняют под настроение, белая кожа, стройный стан, тугие грудки, пышные бёдра… Весь компот при ней. А тамошние жёнки нескромной болтовни не любят.

— Похоже, тебе, болтунишка, не добыть себе скондской подруги — ни одной, ни половинки, — трунили над ним в рядах.