Петр Мультатули - Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II

• Название: Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II
• Автор: Петр Мультатули
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44514-9

История знает множество мифов. Мифы бывают иногда настолько живучи, что их воспринимают как истину. К их числу принадлежит утверждение, согласно которому 2 марта 1917 г. император Николай II добровольно или под нажимом обстоятельств отрекся от престола. Это утверждение воспринимается как аксиома с марта 1917 г. Автор доказывает на основе документов, что на самом же деле оно стало результатом хорошо спланированного государственного переворота.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей России.

---

17 марта 1916 г. эта отставка состоялась. 31 марта М. В. Алексеев при встрече с Н. И. Ивановым сказал ему, что тот уволен вследствие большой интриги из Петрограда, «по приказанию Государя, Распутина и Вырубовой»{336}. Дезинформированный Алексеевым недалёкий Иванов, которого Государь оставил при Ставке в качестве своего генерал-адъютанта, затаил неприязнь к Николаю II. Нет сомнений, что эта неприязнь сыграла не последнюю роль в неудаче «бумажного» похода Иванова на Петроград 27 февраля — 2 марта 1917 г.

Пока Гучков «обрабатывал» М. В. Алексеева, другой лидер оппозиции М. И. Терещенко активно склонял на свою сторону генерала А. А. Брусилова{337}.

В этот же период стали регулярными встречи князя Г. Е. Львова с М. В. Алексеевым, на которых обсуждалась возможность ареста царя в Ставке{338}. Тогда же этими же лицами планировался арест императрицы Александры Фёдоровны, её ссылка в Крым и принуждение царя «согласиться на министерство „доверия“ во главе со Львовым»{339}.

В ноябре 1916 г. М. В. Алексеев передал доверенному лицу Г. Е. Львова, что «всё, о чем он просил, будет выполнено»{340}.

А. Ф. Керенский демонстрирует в своих воспоминаниях поразительную осведомлённость в том, что касается планов Львова и Алексеева. Вполне возможно, Керенский знал об этих планах из своего источника в Ставке, военного цензора штабс-капитана М. К. Лемке. По сведениям русского контрразведчика генерал-майора Н. С. Батюшина, бывший эсер, историк и журналист М. К. Лемке попал в Ставку «благодаря своему очень давнему знакомству с генерал-квартирмейстером при верховном главнокомандующем генералом Пустовойтенко»{341}.

М. К. Лемке писал, что «около Алексеева есть несколько человек, которые исполняют каждое его приказание», в том числе и арест государя в Могилёвском дворце{342}.

15 июня 1916 г. генерал М. В. Алексеев подал Николаю II секретную докладную записку. В ней генерал предлагал для организации деятельности в тылу ввести должность верховного министра государственной обороны, наделив его чрезвычайными полномочиями{343}. «Лицу этому, — писал М. В. Алексеев, — облечённому высоким доверием вашего императорского величества и полнотой чрезвычайной власти, необходимо представить: объединять, развивать и направлять единой волей деятельность всех министров, государственных и общественных учреждений, находящихся вне пределов театра военных действий»{344}.

В свете февральских событий 1917 г. идея начальника штаба о введении военной диктатуры в тылу видится как возможный этап переворота. Став «диктатором», М. В. Алексеев гораздо бы облегчил осуществление парламентаристских планов оппозиции. Идея Алексеева о «диктатуре» солидаризировалась с планами другого кандидата в «диктаторы», начальника ГАУ генерала А. А. Маниковского, который объяснял затруднения в обеспечении армии боевыми припасами и расстройство железнодорожного транспорта отсутствием в тылу «единой твёрдой власти»{345}. Похоже, что у идей М. В. Алексеева и А. А. Маниковского были одни те же соавторы из Прогрессивного блока. Его представители Г. Е. Львов и А. И. Коновалов в июне 1915 г. предлагали создать Комитет государственной обороны, глава которого был бы наделён чрезвычайными правами и

был бы ответственен только перед императором{346}. В комитет кроме министров должны были войти представители общественности и законодательных палат. Так как Алексеев не ограничивал «диктатора» только лицами из военной среды, то в подобной роли мог оказаться тот же Г. Е. Львов. Таким образом, Прогрессивный блок при помощи военной верхушки пытался проникнуть во власть.

Несмотря на то что 28 июня на совещании совета министров в Ставке под председательством царя идея М. В. Алексеева о «диктатуре» была отвергнута, Алексеев не прекратил свои контакты с оппозицией.

Вполне вероятны контакты М. В. Алексеева с А. Ф. Керенским через доверенное лицо последнего, подполковника В. Л. Барановского, который являлся штаб-офицером Ставки и одновременно зятем Керенского.

18 сентября 1916 г. императрице Александре Фёдоровне стало известно о переписке между М. В. Алексеевым и А. И. Гучковым, о чём она написала царю в Ставку{347}.

Император Николай II вызвал к себе Алексеева и спросил его: переписывается ли он с Гучковым? Алексеев ответил отрицательно. Но Гучков сам предал огласке своё письмо Алексееву, не спрашивая его согласия, чем поставил Алексеева в очень неудобное положение{348}.

Б. Локкарт в своём донесении в Лондон от 21 декабря 1916 г. передаёт слова Алексеева о Николае II в пересказе Г. Е. Львова: «Император не изменится. Нам надо менять императора»{349}.

11 ноября 1916 г. Алексеев уехал на лечение в Крым. По официальным данным, у Алексеева обострилась давняя почечная болезнь. По иным данным, «болезнь» Алексеева имела политическое происхождение и была вызвана всплывшей его перепиской с Гучковым.

В конце 1916 г. заговорщикам активно помогал фактический заместитель генерала Алексеева генерал от кавалерии В. И. Ромейко-Гурко, который, по словам Гучкова, «был настолько осведомлён (о заговоре), что делался косвенным участником»{350}.

Гурко был тесно связан с думской оппозицией, благодаря давнему знакомству с А. И. Гучковым и связям своего брата камергера Вл. И. Гурко, члена одновременно Государственного совета и Прогрессивного блока. По совместной договорённости с Алексеевым, Гучковым и своим братом генерал В. И. Гурко в конце 1916 г. несколько раз пытался вести с царём разговоры на политические темы, рассуждая о необходимости удаления Г. Е. Распутина и ратуя за введение ответственного министерства. Однако всякий раз В. И. Гурко получал мягкий, но твёрдый отпор императора{351}. В декабре 1916 г. Николай II приказал В. Н. Воейкову указать В. И. Гурко «по поводу проявления им слишком большого интереса к делам внутренним»{352}. Царь при этом добавил, что «делает это Гурко под влиянием Гучкова». Однако Гурко не стал выслушивать Воейкова под предлогом сильной занятости.

Перед своим отъездом на лечение Алексеев передал исполнение своих обязанностей генералу В. И. Гурко. После назначения Гурко «появились неизвестно откуда взявшиеся слухи, что он, если ему не удастся повлиять на государя, примет против него какие-то решительные меры»{353}.

После того как Алексеев уехал в Крым, генерал Гурко продолжал свои частые встречи с Гучковым, а также представителями союзников лордом А. Мильнером и послом Дж. Бьюкененом{354}. Именно после встречи с Гурко Бьюкенен послал в Лондон телеграмму с сообщением, что «если государь не уступит, то в течение ближайших недель что-нибудь произойдет или в форме дворцового переворота, или в форме убийства»{355}.

По свидетельству А. И. Деникина, в Севастополь к М. В. Алексееву приехали «представители некоторых думских и общественных кругов» и сообщили, что назревает государственный переворот. Алексеев «в самой категорической форме указал на недопустимость каких бы то ни было государственных потрясений во время войны». Во имя «сохранения армии» Алексеев просил посланцев «не делать этого шага». Далее, по словам Деникина, эти «представители» посетили Брусилова и Рузского и, «получив от них ответ противоположного свойства, изменили свое первоначальное решение»{356}.

Вызывает большое сомнение самостоятельность поддержки заговорщиков со стороны Н. В. Рузского и А. А. Брусилова. Согласиться на такой рискованный шаг, как участие в перевороте, направленном против царя, без согласия Алексеева, означало бы поставить себя в крайне щекотливое положение. В своё время генерал Н. И. Иванов писал, что без участия Алексеева в перевороте «главнокомандующие не могли бы и не решились бы согласиться с Думой»{357}.

Ближайший сотрудник Алексеева генерал-квартирмейстер Ставки А. С. Лукомский, был по крайней мере осведомлён о заговоре. Провожая 18 декабря 1916 г. Императора Николая II из Ставки в Царское Село, Лукомский уже знал, что «государь в Ставку не вернётся и состоится назначение нового главнокомандующего»{358}.

Командир 8-го корпуса генерал А. И. Деникин писал в своих мемуарах, что в первой половине марта 1917 г. «предполагалось вооруженной силой остановить императорский поезд во время следования его из Ставки в Петроград. Далее должно было последовать предложение государю отречься от престола, а в случае несогласия — физическое его устранение. Наследником предполагался законный правопреемник Алексей и регентом Михаил Александрович»{359}.