Андрей Рытов - Рыцари пятого океана

• Название: Рыцари пятого океана
• Автор: Андрей Рытов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Вот это деловой разговор, - удовлетворенно произнес подполковник.

Связавшись с управлением военных перевозок Рижского узла, я договорился, когда и в каком пункте будет посадка семей военнослужащих в эшелон. Потом объявил об этом летчикам и техникам. Надо было видеть, какой радостью озарились их лица. Теперь они знали, что их семьи не будут брошены на произвол судьбы, и могли с полной отдачей заниматься своими служебными делами.

С Добышем у меня давнее знакомство. Небольшого роста, подвижной, он как шарик катался по аэродрому и успевал делать все, что необходимо. В полку его уважали за твердость характера. Уж если что пообещал - слово сдержит. За усердие вознаградит, а за провинность никому спуску не даст.

После китайских событий я на время потерял его из виду. Встретились мы снова незадолго до Отечественной войны, кажется, на партийной конференции. Меня тогда избрали членом окружной партийной комиссии, и Федор Иванович подошел поздравить. С того времени Добыт мало изменился, только на лбу его залегла глубокая морщинка.

- Долбят нас немецкие истребители, а мы им сдачи дать не можем, - сказал он мне, когда люди разошлись по самолетам.

- Но ведь вчера у вас, кажется, был удачный вылет?

- Да. Но здесь не Китай. Разве можно летать без сопровождения? Посмотрите, - показал он рукой на стоянку, - редко какая машина пришла без пробоин.

Я хорошо понимал Федора Ивановича, но помочь ему ничем не мог. Истребителей в дивизии осталось мало. Они едва успевали отражать вражеские налеты на аэродромы и другие важные объекты.

В полку Добыта было немало опытных экипажей. К примеру, старший лейтенант Стольников, о котором я уже рассказывал. Отечественная война застала его на западных рубежах страны. В одном из вылетов самолет Стольникова был подбит зенитным огнем в районе Двинска. Довести машину на свой аэродром не было возможности. Пришлось подыскивать подходящую площадку и садиться на фюзеляж. Когда фашисты начали окружать экипаж, командир поджег самолет и через топкие болота и лесную чащобу провел своих людей к линии фронта.

- А ведь мы собирались уже писать на родину, что вы пропали без вести, сказал Стольникову комэск.

- Рано отпевать, война только начинается, и мы еще не одному фашисту покажем дорогу на тот свет.

Кстати говоря, Стольников прошел с боями всю войну, потом испытывал новую авиационную технику, был советником в авиации Китайской Народной Республики. Сейчас он полковник запаса, живет в Подмосковье.

Да, летчики дрались отважно, но у нас не хватало машин. И не только истребителей. Из 241-го штурмового авиационного полка политрук Новиков сообщал: "В строю остался один боевой самолет. Второй требует капитального ремонта. Остальные двадцать пять уничтожены в воздухе, потеряны на земле, во время бомбежек и при вынужденных посадках. 25 июня при выполнении боевого задания погибли три человека: капитан Бордюков, член ВКП (б); старший политрук Стаценко, заместитель командира полка по политчасти; лейтенант Ероскин, кандидат в члены ВКП(б)".

В том же донесении Новиков посчитал нужным поставить руководство дивизии в известность, что летчики выражают недовольство старыми машинами, не отвечающими требованиям войны. Что ж, они были правы, однако новых самолетов у нас пока не было. И мы - Федоров, Дмитриев и я - звонили и писали в вышестоящие инстанции: дайте технику!

Потеря материальной части в воздушных боях и от бомбовых ударов противника по аэродромам порождала среди некоторой части летного состава уныние и ослабление дисциплины. Поговорив об этом с командиром дивизии, я решил навестить "безлошадников" - ребят, потерявших свои самолеты.

В землянке было так накурено, что в синем дыму с трудом просматривался тусклый огонек лампы-коптилки. Мой визит, видимо, оказался неожиданным. Смутившись, хозяева поспешно встали, предварительно убрав бутылку со стола.

- Зря прячете, видел, - спокойно сказал я и сел на краешек скамьи, освобожденный одним из летчиков. - По какому поводу банкет?

Все молчат, опустив головы.

- Может быть, и меня угостите? - в шутку спросил я.

- Да ведь не будете пить, - осмелел кто-то. - Самогон.

- Самогон, конечно, не буду. А вы с какой радости пьете его?

- Обидно, товарищ полковой комиссар, - загудело вдруг несколько голосов. Другие воюют, а мы только в небо глазеем. Хоть бы винтовки, что ли, дали, в пехоту бы пошли.

- Надо будет - и в пехоту пойдем, - говорю им. - Но пока она и без нас обходится.

- Какое там обходится. Бежит - аж пятки сверкают...

- Но-но, не тронь, - заступился кто-то за пехоту. - Она кровью обливается, всюду, где можно, бьет фашистов, а ты сидишь и самогон распиваешь.

- А что же, я виноват, если самолет не дают? Где я его возьму?

Я понимал душевное состояние "безлошадников" и потому не стал их особенно упрекать за выпивку. Только заметил:

- Впредь увижу - пеняйте на себя.

- Да мы только по стопарику, с горя, - сказал за всех сидевший рядом летчик.

- У кого неисправные самолеты? - спрашиваю ребят.

- У меня. И у меня, - послышались ответы.

- А вы помогаете техникам ремонтировать их?

Молчание.

- Выходит, с самогонкой управляться можете, а на работу вас нет?!-пристыдил я "безлошадников".

- Извините, - примирительно сказал капитан. - Завтра утром все, как один, пойдем на аэродром.

Я долго разговаривал с летчиками, объяснял им нелегкую обстановку в тылу и на фронте:

- Заводы эвакуируются в глубь страны. В снабжении самолетами неизбежны временные перебои. Поэтому надо быстрее восстанавливать те машины, которыми располагаем.

- Это все понятно, - соглашались летчики. - Но ведь обидно. Душа горит от злости, драться хочется, а мы...

- Наберитесь терпения, - успокаивал я их. - Настанет и ваш черед. Война только что началась.

Прихожу на следующее утро на самолетную стоянку и вижу: вчерашние собеседники уже трудятся.

- Как дела? - спрашиваю их. - Пока осваиваем смежные профессии, а завтра можно будет лететь.

- Ну вот. А вы загрустили: воевать не на чем... После этого случая мы решили провести в полках партийные и комсомольские собрания с повесткой дня "Быстрее вводить самолеты в строй". Эта задача имела немаловажное значение, нужно было срочно мобилизовать все усилия людей.

Помню, на одном из таких собраний выступил молодой летчик Утюжкин, недавно прибывший из учебного полка.

- Самолет, - сказал он, - как живой организм. Когда мотор даст перебои, кажется и у тебя в сердце какой-то клапан отказывает. Продырявили плоскость будто тот же осколок через твое тело прошел. Но если все хорошо - душа радуется. Летишь и петь хочется. Так что, товарищи летчики, давайте засучим рукава и поможем нашим друзьям техникам восстановить машины. Глядишь, и "безлошадники" повеселеют, когда снова сядут в кабины боевых кораблей.

Прямо с собрания коммунисты и комсомольцы уходили на стоянки и ночью, при свете переносных ламп, начинали восстанавливать и ремонтировать самолеты.

Трудные испытания выпали и на долю батальонов аэродромного обслуживания. На них было возложено боевое обеспечение полков: питание и обмундирование личного состава, подготовка взлетно-посадочных полос, содержание аэродромов в надлежащем состоянии. На их попечении находились также различные склады, техника. Поднять все это хозяйство в короткий срок, перебазироваться на новое место - часто по бездорожью, под бомбежкой или обстрелом вражеской авиации задача не из легких.

Я уже рассказывал о батальонном комиссаре Розове. В первый день войны он проявил растерянность, но потом взял себя в руки, и нам не приходилось упрекать его в бездеятельности и малодушии. Но и Розов при всей своей энергии не мог сделать всего, что хотелось: были обстоятельства, которые влияли на ход событий помимо его воли.

Немало хлопот доставляли нам и гитлеровские агенты, наводившие бомбардировщиков на наши аэродромы. Нередко перед вражеским налетом на земле вдруг вспыхивали костры или взвивались в небо сигнальные ракеты.

Однажды солдаты батальона аэродромного обслуживания задержали такого сигнальщика. Случилось это на полевом аэродроме, где формировался 238-й истребительный авиационный полк. Политработник Герасимов, исполнявший обязанности командира, был человеком принципиальным, к врагам и их прихвостням относился беспощадно. Когда к нему привели лазутчика, он строго спросил:

- Костры - твоя работа? Лазутчик молчал.

- Я спрашиваю, - повысил голос Герасимов, - костры - твоя работа?

Задержанный снова не ответил.

- А может, он по-русски не понимает? - подал кто-то голос.

- Вызовите красноармейца Маскаучависа, - распорядился политработник.

Маскаучавис был комсоргом в роте охраны. Родился он неподалеку от Паневежиса, хорошо знал и местный язык и местные обычаи.

- Спросите его, - указал Герасимов на задержанного, - зачем он разводил костры перед налетом немецких бомбардировщиков?