Беназир Бхутто - Дочь Востока. Автобиография.

• Название: Дочь Востока. Автобиография.
• Автор: Беназир Бхутто
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

С 1978 года я намеревалась посетить Мекку. Дважды псевдоисламский режим Зии отказывал мне в моем благочестивом намерении. Не зная, что меня ждет, я решила не рисковать и более не откладывать.

В Мекке я и мои друзья облачились в белые бесшовные одежды пилигримов и приступили к ритуалу.

«Аллах, Ты Мир, и от Тебя Мир исходит! О, Господь наш, почти нас Миром», — молились мы по-арабски у Врат Мира, входа в громадный беломраморный двор Святой Мечети. Семь раз обошли мы Каабу, почти кубическую структуру пятидесяти футов высотою и сторонами в тридцать пять футов, которая, как считают мусульмане, отмечает место, где Авраам воздвиг первый храм, посвященный Единому Богу. «Аллах акбар! — Велик Господь!» — провозглашали мы каждый раз, проходя мимо Черного Камня, вмонтированного в юго-восточный угол Каабы. Пророк, да пребудет над ним мир и благословение Аллаха, поцеловал этот небольшой камень, помогая разместить его в кладке Каабы в седьмом столетии.

Во время исполнения ритуала умры я ощущала, что на душе становилось легче. При каждой остановке я молилась за отца, за других мучеников, загубленных режимом, за брата, за мужчин и женщин, все еще томящихся в тюрьмах. Воодушевленная пережитым, я на следующий день повторила ритуал умры и вернулась в мир политики, полетела в Советский Союз по приглашению женской организации. Отправляясь в Россию, я намеревалась ослабить критику в мой адрес, ответить на упреки товарищей по партии в излишне проамериканской ориентации. Я хотела как можно основательнее подготовить почву для возвращения на родину.

Двадцать пятого марта мы объявили, что возвращение мое в Пакистан планируется на десятое апреля. В Лондон повалила международная пресса. Журналистов меньше интересовала наша точка зрения на предстоящую борьбу за торжество правого дела, чем драматическая и несколько лубочная версия конфронтации молодой женщины и военного диктатора, современный феминистский вариант истории Давида и Голиафа. «60 минут» сняли меня для американской Си-би-эс, «Вэнити фэйр» уполномочил короля фотографов лорда Сноудона сотворить мой тематический портрет. Я вынырнула на утренних телеэкранах Лондона и по спутниковой связи в Нью-Йорке. Би-би-си записало интервью со мной по-английски для всемирной службы и на урду для Пакистана; в квартире тетушки Бехджат я дала интервью Ассошиэйтед Пресс, ЮПИ, «Четвертому каналу» и британской прессе. Тетушка Бехджат суховато отметила, что наконец-то ее квартира пользуется большей популярностью, чем квартира проживавшей в том же доме актрисы и певицы Петулы Кларк.

Журналистский интернационал, разумеется, ожидал от ПНП оглушительных успехов в борьбе с диктатурой, но я не имела представления, что меня ожидает на родине. Годы репрессий могли сломить волю людей, истощить их энергию. В уже упоминавшейся книге «Узник без имени, камера без номера» Хакопо Тимерман проследил стадии изменения настроения угнетенных масс: гнев — страх — апатия. Откликнется ли народ на призыв ПНП, или удары диктатуры подавили его, загнали в нору молчания, в которой можно хоть как-то выжить? Целое поколение пакистанцев выросло во мраке военного положения. Десятилетние ребятишки 1977 года выросли в девятнадцатилетних молодых людей, не имея представления о том, что имеют право на какие-то права. Захотят ли они вернуть себе то, чего никогда не имели?

Мы сделали серьезную заявку, объявив о возвращении. Привлекли к себе внимание планеты.

—Как полагаете, сколько народу придет нас встречать? — спросила я Джехангира Бадара, президента ПНП Пенджаба, вылетающего непосредственно перед нами.

—Полмиллиона, — уверенно ответил он.

—Ой ли? Слишком оптимистично оцениваете, — осторожничала я.

—Полмиллиона и еще чуть-чуть, — настаивал он.— Вы еще не покинули Лондон, а оттуда уже поступали сообщения, что народ отправился в Лахор, чтобы вас приветствовать.

—Но на всякий случай, если пресса будет спрашивать, сколько мы ожидаем, отвечайте, что сто тысяч. В этом случае, если придет 470 тысяч, никто не сможет упрекнуть нас, что мы зря расхвастались.

Прямого рейса из Европы в Лахор не учредила ни одна авиакомпания, так что девятого апреля я вылетела из Лондона с Баширом Риязом, Нахидом, Сафдаром, моей школьной подругой Хумайрой и многими другими сначала на восток Саудовской Аравии, в Дахран, чтобы там пересесть на пакистанский самолет, отправляющийся в Лахор. Экипаж самолета пакистанских международных авиалиний принял нас радушно, разрешил украсить машину запрещенными в течение девяти лет флагами, плакатами и наклейками ПНП. На борт поднялись около тридцати членов нашей партии и сопровождающие нас репортеры, так что рейс напоминал заказной, чартерный.

Атмосфера приподнятая, настроение бодрое, хотя и с оттенком опасения. Никто не доверяет военным. Во время остановки в Дахране местное саудовское начальство поместило меня в доме отдыха, а остальных изолировало в аэропорту. Позже я узнала, что одновременно с нами в Дахран прилетал посол Пакистана, и саудовцы опасались, «как бы чего не вышло». Угрозы и предостережения из Пакистана усилились. Нахид, Башир и еще один член нашей команды получили уведомления, что по прибытии в Лахор их сразу арестуют. Получила и я свою порцию адресованных лично мне угроз.

Постаравшись вытеснить из головы мысли об опасности, я углубилась в подготовку своего выступления. Самолет взлетел и направился навстречу заре, курсом на Лахор. Как нам сообщили, режим заворачивал автотранспорт, направлявшийся в Лахор из Синдха, Белуджистана, Приграничья. Никто из нас не имел представления, чем встретит родина.

Лахор, 9 апреля. Рассказывает Амина Пирача.

Лахор в ночь прилета Беназир выглядел как столица карнавала или крупного фестиваля. Госпожа Ниязи и мы с мужем Салимом приехали встречать ее из Исламабада, и, скажу откровенно, такого я никогда не видела и видеть не ожидала. Город похож был на какой-то лагерь, везде тьма народу, повсюду торговали съестным, лотки и на всем пути в аэропорт. Студенты в фургонах «судзуки» распевают песни о Бхутто, мне особенно понравилась одна на пенджаби: «Аадж те хо гаи Бхутто, Бхутто... — Сегодня, сегодня только Бхутто, Бхутто...» Народ все прибывает, в легковых машинах и в грузовиках, в автобусах и скотовозах, пешком. Автобусы с лозунгами с надписями: «Этот автобус из Бадина», «Этот автобус из Сангара». Транспорт увязает в толпе. После стольких лет мрака и безобразия везде веселье, все возбуждены...

Никто не спал целую ночь. Мы ходили по городу, к аэропорту и обратно. Рядом с нами некоторое время шагал старичок, на глазах слезы. Потом старушка, тоже плакала, потом смеялась. Никому ведь не дали горевать по господину Бхутто, траур объявлен не был. Теперь у людей появилась возможность и об отце печалиться, и радоваться прибытию дочери. Лахор в ту ночь — одно из самых ярких воспоминаний моей жизни.

Доктор Ашраф Аббаси.

Как будто Эйд наступил. Народу бесплатно раздавали рис, мясо и фрукты. Люди пели и танцевали, тут и там барабаны, бубны, а ладоши хлопают. Песни о господине Бхутто, о ПНП, о Беназир поют, с кассет слушают. Слова легко схватываются, поданы на популярные мелодии, так что все быстро запоминают. И откуда-то флаги ПНП на каждом балконе, на всех фонарных столбах. Люди тайком припасли зеленую, красную и черную ткань к возвращению Беназир. Даже фундаменталисты из «Джамаат-и-ислами» торгуют на улицах флагами и портретами Беназир, зарабатывают для себя деньги на нашей популярности.

Госпожа Ниязи.

Хотела б я, чтобы муж и дочь Ясмин увидели Лахор, но против них в Исламабаде серьезные обвинения, и им пришлось остаться в Лондоне. Народ вовсю веселился, праздновал окончание своих страданий. Мне вспомнилось, как одна знакомая горевала во время репрессий, что все кончено, что Пакистанская народная партия пропала, что имя господина Бхутто больше вслух никто не осмелится произнести. Нет, сказала я ей, Народная партия жива, потому что она — народ. И придет еще день, когда имя Бхутто будет у всех на устах, И вот, этот день настал, и все радуются.

Самийя.

Перед аэропортом мощные решетки, заборы из колючей проволоки, чтобы сдерживать толпу. Маршруты прибытия и вылета изменены. В четыре утра мы собираемся вместе. Администрация пропустила в аэропорт только двести человек, нам выдали пропуска и провели внутрь через боковой служебный вход. У меня комок в горле от счастья, не знаю, куда себя деть.

Доктор Ашраф Аббаси.

Но наша радость омрачается опасениями. Боимся за Беназир. Решаем образовать вокруг нее живой щит. Такая масса народу, мало ли кто в нее может затесаться.

Около семи утра бортовая трансляционная система донесла до нас голос пилота: «Подлетаем к Лахору, начинаем снижение. Экипаж приветствует мисс Беназир Бхутто в Пакистане». Ко мне подходит стюардесса.

— Пилот только что получил сообщение, что в аэропорту миллион человек, — говорит она мне.