Терри Пратчетт - На всех парах

• Название: На всех парах
• Автор: Терри Пратчетт
• Жанр: Юмористическая фантастика

К ужасу патриция лорда Ветинари, в Анк-Морпорк прибыло новое изобретение – огромная лязгающая чудовищная машина, которая использует мощь четырех элементов – огня, воды, воздуха и земли. Теперь вид Анк-Морпорка – это скорее изображение изумленной толпы людей; некоторы из них уловили дух времени и вооружились блокнотами, а особо предусмотрительные – дождевиками.

Мокрист фон Губвиг – не из тех людей, кому по душе тяжелая работа. Его вмешательство как начальника Почтамта, Королевского Банка и Монетного Двора, конечно, имеет жизненно важное значение… но во многом зависит от слов, которые, по счастью, не имеют веса и не нуждаются в смазке. Тем не менее, ему нравится быть живым, и потому от предложения Ветинари невозможно отказаться.

Над Плоским миром поднимается пар, управляемый мистером Симнелом, человеком в приплюснутой кепке и со счетной линейкой, который заключил весьма интересную договороенность с синусами и косинусами. Мокристу придется столкнуться со смазкой, гоблинами, толстым контролером, имеющим привычку спускать сотрудников с лестницы, и несколькими очень злыми гномами. И если он остановится, все полетит под откос…

---

Все единодушно признали, что, когда заходит речь о работе под землей, никто не справлялся с этим лучше гномов, но, к ужасу старшего поколения шахтеров, очень немногие из молодых гномов интересовались шахтерским промыслом. Поэтому седые парни были рады приветствовать местных шахтеров любой видовой принадлежности, желавших работать под славными улицами Анк-Морпорка, только из удовольствия видеть, как патока снова добывается должным образом, и шахтеры, кем бы они ни были, углубились в свой липкий бизнес в поисках глубоких мерцающих залежей патоки.

А потом что-то случилось неподалеку от Равнин, где гномские шахтеры разрабатывали мощный пласт, часть которого находилась под землей, которая в то время принадлежала Низкому Королю гномов. В те не слишком давние времена отношения между людьми и гномами были несколько напряженными.

В те дни случился обвал темной глазури, чрезвычайно ценной и очень редкой, но которой каждый паточный шахтер опасался из-за склонности к спонтанному обрушению тоннелей.

По словам очевидцев, пока политики спорили по обе стороны политических баррикад, люди вместе с гномами трудились в шахтах. И обрушение произошло, в основном, с человеческой стороны пласта, и многие люди оказались в плену неумолимо липкого потопа.

Рассказчик на мгновение замялся.

—Ну, возможно, это случилось и с гномьей стороны, как я теперь думаю… - он смутился, но продолжал: - Шахтеры, работавшие над пластом с другой стороны, услышали, как многих других затопило потоком рафинированного сахара, и сказали: «Давайте, ребята, хватайте свое барахло и давайте вытащим их оттуда».

Рассказчик помедлил, возможно, для большего эффекта, и сказал:

— Но это, конечно, означало, что, для того чтобы попасть в нужное место, им пришлось бы преодолеть два рубежа охраны с вооруженными стражниками. Стражники, к тому же были не из тех, кто заботится о шахтерах, и не собирались пускать чужаков на свою территорию.

Последовала новая многозначительная пауза, и рассказ продолжился.

Шахтеры собрались у сторожевого поста. Кто-то сказал: «Мы с ними не справимся: они вооружены!» Они обменялись понимающими взглядами, и кто-то другой воскликнул: «Но у нас тоже есть оружие, если разобраться, и к тому же, нас больше!» Говоривший взмахнул огромным кулаком и добавил: «И мы каждый день трудимся в шахтах, а не стоим вокруг с умным видом».

И все как один гном или, может, человек, они бросились на ограждения, а стражники, понимая, что не справятся, удрали в укрытие, когда шахтеры с кирками и лопатами налетели на них. И шестьдесят шахтеров были спасены из очень липкой ситуации по обе стороны пласта.

Никаких официальных заявлений сделано не было, потому что чиновники хотели избежать позора.

Рассказчик огляделся, сияя, словно он был одним из тех шахтеров, хотя, возможно, так он и было, и когда его кружку снова наполнили, произнес:

— Это были старые добрые времена. Хотел бы я, чтобы так всегда и было.

На исходе второго дня Симнел и его парни медленно и целенаправленно пустили Железнаю Герду по короткому маршруту вокруг предприятия Гарри.

Гарри не мог не заметить, что внешний вид двигателя изменился, его очертания стали более мягкими, он бы даже сказал – прилизанными, хотя и трудно назвать пятьдесят тонн стали прилизанными, но, в конце концов, почему бы и нет? Машина не должна была быть красивой, но была красива своей заикающейся, воняющей, рычащей, дымящей красотой.

— Мы продвигаемся потихоньку, - сказал Дик весело. – Нам нужно погрузить кое-какой реальный балласт, прежде чем мы позволим ей разогнаться, но она подросла, вам не кажется? Мы надстроили ее, добавили пару вагонов, так что теперь ее просто невозможно будет остановить.

Ну вот, опять. Это определенно должен был быть «он», думал Гарри, но почему-то упорно цеплялась «она».

А потом и без того изборожденный морщинами лоб Гарри наморщился еще сильнее. Этот молодой человек определенно знает свое дело, и он говорит, что его машина может перевозить людей и грузы, но… кто захочет ездить на этом огромном лязгающем монстре?

С другой стороны, предприятие наполнял теперь запах пара, угля и нагретой смазки – мужественный, здоровый запах… Да, он даст им еще немного времени. Возможно неделю. В конце концов, уголь стоит недорого, да и платить этим парням не надо. Гарри Король понял, что чувствует себя совершенно счастливым. Да, он даст им еще время. И запах приятный, в отличие от того, с которым они с Эффи мирились годами. О, да, они определенно заслуживали еще некоторого времени, хотя ребят и стоит подержать в напряжении. Он взглянул верх, на неустанно мигающие семафорные башни. Гарри Король смотрел в будущее.

Ветер над семафорными башнями дул со стороны Пупа, холодный и целеустремленный, и Ангеле Красоте Добросерд казалось, что отсюда она видит край мира. Ей нравились такие моменты. Они напоминали ей времена, когда она была маленькой, совсем крохой, и ее мать во время кодирования подвешивала ее колыбель на вершине башни, оставляя дочь весело лепетать на высоте нескольких сотен футов над землей. Ее первым словом, как говорила мама, было «Контрольная сумма».

И теперь она ясно видела сквозь легкую дымку гору Кори Челести, похожую на сверкающую зеленую сосульку. Она ликовала, затягивая втулки в верхней галерее. Она была далеко от офиса, так далеко, как только возможно, и это было здорово. В конце концов, она видела отсюда свой офис. На самом деле, она могла увидеть отсюда чей угодно офис, но сейчас она разбиралась в тонких механизмах и наслаждалась миром, в котором она могла протянуть руку и коснуться солнца, по крайней мере, образно выражаясь. Ее лирический настрой был нарушен одним из гоблинов-семафорщиков.

— Я принес двенадцать втулок и флягу с кофе, очень гигиенично, я вымыл кружку своими руками. Я. Сумрак Тьмы, - сказал он гордо.

Ангела взглянула в лицо, который не смог бы полюбить и целый батальон безумных матерей, но все же улыбнулась и сказала:

— Спасибо, мистер. Должна сказать, ты действительно неплохо приспособился, как для того, кто всю жизнь провел в пещере. Не могу поверить, что тебя совершенно не беспокоит высота, это не перестает меня удивлять. Еще раз спасибо, кофе действительно хорош, к тому же все еще теплый.

Сумрак Тьмы пожал плечами так, как это мог только гоблин. Зрелище напоминало клубок извивающихся змей.

— Миссис Босс, гоблинам не впервой приспосабливаться. Не приспособиться – не выживать. И вообще, все идет отлично! Гоблины иметь уважжение!. А как поживает мистер Мокрый?

— Мокрист поживает неплохо, друг мой, и кстати, моему мужу не нравится, как его называют гоблины. Он думает, вы нарочно это делаете.

— Вы хотите мы перестали так называть?

— О нет! Это преподаст ему урок смирения. Ему стоит этому поучиться

Гоблин заговорщически улыбнулся, видя, что Ангела старается не смеяться, а над их головами семафоры продолжали рассылать свои сообщения по миру.

Ангела почти могла читать сообщения, просто глядя на башни, но для этого приходилось соображать очень, очень быстро, а гоблины были еще быстрее. Кто бы мог предположить, насколько зоркие у них глаза? Используя новые, цветные заслонки после наступления темноты, семафорщики-люди могли различить четыре или пять, ну, может даже шесть цветов в очень ясную ночь, но кто мог вообразить, что гоблины, только-только выбравшиеся из своих пещер, могли отличить багровый от розового, тогда как большинство людей не распознали бы этот чертов багровый, даже если бы увидели его?

Ангела взглянула на Сумрака Тьмы и еще раз призналась самой себе, что именно благодаря гоблинам семафорное сообщение стало быстрее, точнее и слаженнее, чем когда-либо прежде. И как она могла отблагодарить их за это? Иногда гоблины не утруждались даже получением жалования. Они любили крыс, в которых никогда не было недостатка, но, будучи боссом[16], она чувствовала на себе ответственность за то, чтобы показать маленьким ботаникам, что на свете есть множество других вещей, которыми они могли бы заниматься, кроме передачи и расшифровки семафорных сообщений. Она почти содрогнулась. Они страстно, маниакально любили работать дни и ночи напролет, если возможно.

Она знала, что, раз уж табличка на двери гласит: «Босс», то она должна думать об их благополучии, но ведь они совершенно им не интересовались. Все, чего они хотели, - кодировать и расшифровывать, прерываясь лишь с появлением леди троллихи с тележкой, полной крыс. Честное слово! Они обожали свою работу, не просто любили ее, но жили ею. Многие ли начальники должны были обходить своих работников, настаивая на том, чтобы они закончили рабочий день и разошлись по домам? Но и тогда они не уходят, они хотят остаться на семафорных башнях, в короткие ночные часы болтая по семафорам с гоблинами в других местах. Они предпочитали болтовню еде и даже спали на башне, в принесенных наверх соломенных постелях, когда зов природы все же заставлял их вздремнуть.