Владимир Поселягин - Маньяк в Союзе

• Название: Маньяк в Союзе
• Автор: Владимир Поселягин
• Жанр: Боевая фантастика

Авторы часто забрасывают в прошлое положительных героев, да что там, я сам этим грешу, но в данной рукописи назвать главного героя положительным не повернется язык. Он самый обычный серийный маньяк. Хотя нет, на счет обычного я погорячился. Он не обычный. Так как его страсть и его жертвы не простые граждане нашей страны, а такие же маньяки как он сам. Попав в прошлое в последние годы правления Хрущева он не забросил своей страсти ведь он знал всех маньяков со времен царя. Чикатило еще не начал свой кровавый путь?.. Скорее всего и не начнет никогда. Маньяки Союза, бегите пока не поздно, потому что на вас начали охоту.

---

Сейчас же он висел, булькая распоротыми легкими, и штыри из его спины торчали так, как будто это гребень у динозавра. Один из глаз от удара вылетел из глазной сумки и висел на тонкой ниточке, другой же вдруг раз, и, повернувшись, посмотрел прямо в глаза женщине, уже набравшей воздуха для крика. Не выдержав, та осела на снег, потеряв сознание.

Стук в дверь я услышал в полпятого, когда заканчивал листать уголовный кодекс. В принципе изменений было не так много. Я-то больше знал Российский уголовный кодекс, но теперь понятно, что большая часть текста взята из этого, из советского. Даже некоторые параграфы совпадали.

— Войдите, открыто! — крикнул я.

Я сидел на стуле у окна, поэтому только повернулся, когда неизвестный открыл дверь.

— Здравствуй, Игорь, — поздоровался старший лейтенант милиции, на входе снимая форменную шапку с кокардой. — Ты помнишь меня?

— Здравствуйте, Петр Семенович. Проходите, присаживайтесь. У меня амнезия, с памятью после того как очнулся в больнице все в порядке, — на всякий случай я напомнил. — Вы трижды приходили ко мне насчет нападения, но, как и тогда и сейчас я скажу. Ничего не помню.

— Я по другому поводу, — ответил участковый и присел на тахту, застеленную покрывалом. — Ты ничего странного не слышал у вас в коридоре?

— Да нет. Я только проснулся… правда не понял из-за чего. Ходил в магазин за свежими продуктами. Но видимо слишком устал и лег спать. А потом меня что-то разбудило, решил вот почитать.

— А что тебя разбудило не скажешь?

— Да нет, не знаю.

— Хм… Не знаю даже как тебе сказать.

— Говорите прямо, что-то случилось моими родителями? Братом?! Сёстрами?!!

— Нет-нет, — поспешил успокоить взволнованного меня участковый. — Ты знал Павла Ромова?

— Да, когда мы шли из больницы он выглядывал из окна, а потом в коридоре брат нас познакомил. Вернее тот меня знал, просто Толя мне сказал кто это такой.

— Он выпал из окна. Видимо несчастный случай, а ведь все его предупреждали и я в том числе. Да еще случилось это на глазах у Иванишиной с третьего этажа. Сейчас она у себя, пьет успокоительное.

— Беда-а, — задумчиво протянул я.

— Значит, ты ничего не слышал?

— Да нет. По коридору кто-то бегал да причитал, но это уже было после того как я проснулся.

— Ясно. Ну ладно, пойду к Ивановым, там уже кто-то вернулся с работы, их расспрошу.

— Если я что вспомню, то обязательно сообщу. А так заходите еще.

Как только участковый вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, я презрительно хмыкнул и снова открыл книжицу на закладке. Роль закладки исполняла бумажка с неровно написанными строками. В ней, рукой Павла Ромова, были написаны те оставшиеся шестеро, кто напал на меня в октябре прошлого года.

Про Свиридова из своего класса я знал, добавилась только информация о причинах, почему он учувствовал в моем избиении. Оказалось мое тело его сдало, причем довольно серьезно вложило, уличив того в краже денег, аж до директора дошло. Теперь тот на учете в детской комнате милиции. Но это было все с год назад, однако Свиридов имея хорошую память решил поквитаться при первой же возможности.

Два других недоросля Алексей Трифонов и Юрий Родимцев так же учились в моей школе только в других классах, причины те же. Обоих тело вложило, причем не слабо так. Первого за поджог кабинета химии, родители платили за ремонт, так что злобу тот затаил немалую. Второго за то, что подглядывал к девкам в туалете. Причем тот это делал снизу.

А вот про троих остальных хотелось бы рассказать особо. Трудные подростки, учатся в школе соседнего района, все кандидаты на отчисление. Тело заложило их за ограбление сигаретного ларька, доказать не смогли, но те были на подозрение.

Положив листок на столешницу, я дотянулся до подоконника и взял из пепельницы коробок спичек. Так-то отец, по словам Толика, курит на кухне, как и все, но на всякий случай пепельница есть и у нас в комнате. Глядя как догорает листок с бумагой, являвшейся в данный момент уликой, я подумал:

'Скоро родители придут, надо будет обрадовать их непредвиденной для семейного бюджета тратой. Хотя на фоне 'несчастного случая' думаю моя информацию пройдет с успехом… Блин. Нужно адаптироваться и искать источники финансирования. Можно конечно найти работу, но по мне так проще опустить на деньги местную бандитскую группировку. Тем более один из напавших на меня гаденышей — брат вора. Не вор в законе, но уже близко. По словам Ромова тот имеет немалый авторитет среди урок, да и сам трижды сидел. В общем, посмотрим, цель для отъема денег у меня есть, но нужно подготовиться'.

Через некоторое время пришли родители, они включились в помощь соседям потерявшим сына, а я, сославшись на разболевшуюся голову, пошел отдыхать к себе, благо брат и сестры все еще были на горке. Нужно подготовиться, ведь в понедельник мне идти в школу. А это значит, что до этого времени я должен изучить район, в котором живу, заодно погуляю у хаты марухи, где жил брат-авторитет одного из избивших меня ублюдков.

Похороны Ромова меня никак не коснулись, я воспользовался своей универсальной отмазкой 'мам, у меня голова болит', получал таблетки от головы, брал трофейный бинокль отца, он был маленький и спокойно умещался в кармане и уходил гулять. Так что похороны и поминки прошли мимо меня, зато гуляя по городу, я в достаточной степени изучил его, чтобы не путаться в улицах и домах. Осмотрел пустую из-за выходных школу, садик, куда водили сестер ну и конечно подходы к квартире бабы авторитета. Имя у него было Гоша-Музыкант, из-за того что он был неплохим щипачом. А пальцы как у музыканта и без наколок.

Пятница и воскресенье, у меня ушли на гуляния, но вот в субботу после похорон, когда я вернулся домой поужинать и снова уйти гулять на меня навесили сестер, поэтому вечернее изучение города сорвалось. Немного побыв на горке, (пока я не замерз) мы направились через весь город к бабушке с дедушкой в гости. Толик убежал к друзьям, и с нами его не было.

У родителей мамы я еще не был, поэтому сходил из чисто познавательных интересов. Те жили на окраине города в собственном доме, поэтому сестры, хорошо знавшие дорогу, вернее маршрут автобуса и тропку от остановки, показали мне, где они живут. Бабушка, Елизавета Марковна встретила нас с искренней радостью. Дедушки, Авраама Лазаревича не было, ушел гулять, оба они были на пенсии, но довольно скоро вернулся, застав нас за поеданием вареников с творогом.

С бабушкой и дедушкой жила наша прабабушка, Серафима Рузева, удивительно бойкая восьмидесятисемилетняя старушка. Свою жилплощадь она отдала в виде приданого внучке, троюродной сестре мамы, а сама жила с сыном, то есть с моим дедушкой.

Тогда, за стаканом чая я размышлял о так не любимых мной евреях, глядя на прабабушку, бабушку и дедушку, думал, что слегка погорячился, смешав иудеев и евреев. Все прояснил мой дедушка, которого, как родителей и остальных родственников со стороны матери, я действительно стал считать родными.

— Понимаешь, Игорь, — дед потрепал по макушке Тому, и снял её с колен, вручив вареник. — Грань между евреем и иудеем достаточно тонка. Не все иудеи — евреи, и не все евреи — иудеи…

Долго я слушал старого еврея, бывшего интенданта партизанского отряда, о чем свидетельствовали награды. Орден Отечественной войны первой степени и медаль 'За боевые заслуги' на фото что висело на стене. Там дед был куда моложе, видимо фото было сделано сразу после войны. В общем, он пояснил мне эту грань, достаточно квалифицировано введя в курс дела. Кстати, дед был христианским евреем. Иудеев среди моих родственников не было.

До темноты мы вернулись домой, где попали под заботу матери. Не потерявшая еще былую красоту дама, теперь понятно в кого я пошел, пыталась нас накормить, не взирая на сообщение что мы поужинали у бабушки и отпустила сестер с Толиком на снежную горку. Окрестная детвора там веселилась до девяти вечера. Сама горка освещалась специально подвешенными фонарями, сделанными мастерами автохозяйства.

В воскресенья как я и говорил, был представлен самому себе, поэтому почти весь световой день просидел на чердаке четырехэтажного дома у слухового окна, выходившего на подъезд и окна квартиры, где жил нужный мне авторитет. За этот день к нему наведалось двое дружков и те самые трое ублюдков, что меня избивали, видимо они всегда ходили втроем. Так же я заметил не совсем профессиональную слежку. После короткого размышления двое молодых парней были признаны мной бывшими коллегами. Видимо уголовка в чем-то заподозрила Гошу-Музыканта, ну или тренировала молодые кадры. Я сам так часто делал с новенькими и совсем зелеными операми.

Изучив лица и манеру походки всех, кто приходил к Музыканту, я незаметно спустился с чердака и направился домой. Нужно подготовиться, ведь завтра в школу, а вечером встреча с Николаем Петровичем.