Олег Платонов - Мастера государственной измены

• Название: Мастера государственной измены
• Автор: Олег Платонов
• Издательство: Родная страна
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-903942-24-4

Масонство — тайное преступное сообщество, преследующее цель достижения мирового господства на началах иу-даистского учения об избранном народе. В книге на основе секретных масонских документов, хранившихся в Особом Архиве КГБ СССР, раскрывается подлинная история масонских преступлений против России с момента возникновения, в начале XVIII века, до конца XIX века. Многие документы публикуются впервые и имеют воистину сенсационный характер.

Книга снабжена уникальным словарем российских масонов.

---

Ответ. По сему пункту, как в московском моем допросе, в рассуждении дозволения продавать те книги с прочими, данного мною московскому купцу Кольчугину, повергал уже себя и ныне вторично, яко виновный, к стопам Ее Императорского Величества себя повергаю, осмеливаясь испрашивать монаршего Ее Величества милосердия. Печатаны же они после запрещения в другой раз не были. Как же подавал и посылал ли тот купец Кольчугин, у которого они все и были, те книги по ярмаркам, о том неизвестен, и к продаже тех книг и поныне с ним счету не было. Согласился я позволить продавать по необдуманности о важности сего поступка; злого же намерения в рассуждении сих книг не имел никакого.

Но сие меня не извиняет, и я в сем поступке с искренним раскаянием повергаю себя к стопам Ее Императорского Величества, дерзая испрашивать монаршего милосердия. Побуждения к сему соглашению моему другого не было истинно, кроме корыстолюбия. И помощников в сем поступке никого не было, кроме помянутого купца Кольчугина, который их у себя в сохранении имел.

Дополнение. Оригиналы сих книг, с которых они были переводимы, привезены были с другими книгами Шварцем, а с собою ли он их привез, или после получены, не помню потому, что книги были и с ними получил он чрез рижского книгопродавца /так в источнике/. Были ли же они осматриваны в таможне, о том не знаю.

Возражение. О продаже запрещенных книг хотя и говорит, что-де продавать велел из корыстолюбия, а по городам не рассылал, а разве-де рассылал Кольчугин; но о сем говорит неправду потому, что письмом, писанным к нему с Дону от адъютанта атамана Иловайского Попова, который его уведомляет о полученных им на Дону книгах, так, как и в Казани. Сей Попов из донских казаков и учился в университете, а потом принят в их сборище, а после сделан к атаману Иловайскому адъютантом; в том же письме пишет, что он с докладу Иловайского о продаже книг сделает на Дону публикацию, а теперь-де положены книги в войсковом доме.

13. Вопрос. Кто те книги сочинял, переводил, цензоровал и известны ли были о сем начальники университетские?

Ответ. Кто сочинял те книги, о том неизвестно, а переводили: ’’Химический псалтырь’’ с немецкого языка Кутузов; ’’Карманную книжку и братские увещания’’ с немецкого же языка переводил Обол-дуев, майор; ’’О заблуждении и истине’’ с французского языка — бывший тогда университетский студент Страхов, а ныне профессор; ’’О древних мистериях’’ и ’’Хризомандер’’ с немецкого языка переводил студент же университетский Петров; ’’Апологию’’ с немецкого же языка переводил Тургенев. Цензура сим книгам была управа благочиния. Университетским начальникам не могли они быть неизвестны. Печатаны сии книги в типографии Ив. Вл. Лопухина.

Возражение. Была ль цензура книгам, надлежит выправиться в управе благочиния, удивительно, что университетские начальники, видя те книги, позволили не только печатать, но и продавать; а что они и Новикову казались дурными, то для сего-то и печатаны оные были в секретной у Лопухина типографии.

14. Вопрос. Как запрещенные книги у тебя были осматриваны, то каким образом ты их скрыл и отвез на старый монетный двор и типографские лавки и кто тебе к сокрытию тех книг помогал?

Ответ. Когда осмотр был книгам, в которое время сии в 13-м пункте показанные книги запрещены, то он сделан был только в книжной университетской лавке, и сколько их тогда в лавке было, те и отобраны и запечатаны печатью управы благочиния. В книжном магазине в первый раз осмотра не было, а потому они там и оставались без всякого укрывательства, но я и по сему пункту себя не оправдываю, но только показываю, как происходило, ибо когда я узнал о Высочайшем повелении оставить сии книги запечатанными, то должен был объявить об оставшихся, но я сего не сделал, а вместо того, по прошествии не помню сколько времени, отдал их помянутому купцу Кольчугину на сохранение, у которого они находились до нынешнего времени, почему, по сему пункту с раскаянием признавая свою вину, и повергаю себя к стопам Ее Императорского Величества, испрашивая монаршего ее милосердия. Участников же в сокрытии их других не было, а знали об этом все члены, которые показаны мною выше участвующими в правлении делами компании.

Возражение. Как запрещенные книги только из книжной лавки, а в магазине осмотра от управы благочиния не было. Сие упущение сделано, кажется, не дельно, однако ж после взяться из лавки книг те же самые книги, бывшие в магазине, все их сборище продавать осмелились.

15. Вопрос. В Москве в ответе своем говорили вы, что те запрещенные книги печатали только для раздачи масонам, но на самом деле оказалось, что вы их пускали в продажу, а сверх сего называли те книги нравственными, против вольнодумства. Сии твои изречения обличают твое коварство и сокрытие дурных твоих намерений, по самому благоразумению доказываешься ты таковым, а тому что буде бы были они нравственными, то правительство тебе печатать оные не запретило, да буде бы и сам ты их таковыми считал, то не было бы нужды отдавать их только одним масонам, а посему и должен ты о сем самую истину показать.

Ответ. В московском моем на допрос ответе говорил я о тех книгах, которые печатаны были в особливой типографии и взяты ныне у меня в деревне. Сии книги истинно печатаны были с тем намерением, чтобы их употреблять только между собою, а в продажу не употреблять, и истинно, что из них кроме масонского магазина ни одна книга за деньги не была отдаваема. Масонский же магазин давали за деньги, и то только масонам в ложах, а посторонним не продавали, а печатно было всех сих книг, которые взяты у меня в деревне, не больше как по 300 экземпляров, а масонского магазина печатано было по 600 или 1200 экземпляров каждой книжки, не помню, а разошлось их понемногу. Переводили сии книги все свои члены: кн. Трубецкой, Кутузов, Гамалея, Тургенев с немецкого языка и одну книгу с французского языка Багрянский, а посторонним сих книг переводить не давали. Все сии книги печатаны были в особливой типографии, которая была в том доме, в котором жил прежде профессор Шварц, жили и студенты, а после и при бароне Шредере. Когда же г. обер-полицмейстер Толь осматривал покои, в которых собирались ложи, и также и те, в которых жили студенты, то мы, убоясь, с общего согласия, ночью уклавши все те книги на подводы, отправили в подмосковную деревню кн. Черкасского; увязывали и укладывали сами с приехавшими людьми кн. Черкасского. У него же в деревне лежали они, кажется, года с полтора, но как он сказал, что они лежат в сыром покое и начинают гнить, то и согласились перевезть их ко мне в деревню, где они и лежали до взятия. Дом этот куплен был при Шварце на имя Лопухина и года с три назад как продан. Все сии книги печатаны с согласия всех, которые показаны управляющими. Типография состояла из двух только станов и отделена от заведенной под именем Лопухина типографии и считалась под его именем, а между нами она называлась тайною типографиею, потому что она ни в счетах, ни в чем с университетскою, бывшею у меня, ни с компанейскою ни в чем сообщения не имела, и рабочие люди из тех типографий в эту не ходили, а наняты были особые из немцев, которые тут же в доме жили, и плата им производилась особо. Все сии книги напечатаны были в этой типографии, а кроме сих книг других никаких, которые в продажу употреблялись, книг печатано не было; печатали сии книги истинно с тем намерением, чтобы употреблять только между собою, а не для рассевания, потому что мы их почитали важными и давали между себя, с тем чтобы их никому не показывать и читать не давать. В цензуру управы благочиния отдавал их Ив. Вл. Лопухин, но все ли они были не цензурованы, не могу упомнить, и по напечатании каждой книги подписанные листы брал он к себе для сбережения. Корректуру, или поправку, во время набирания сих книг держали сами и корректорам не давали. Все сие написал я не во извинение, но только чтоб сказать все обстоятельства, до сих книг касающиеся. Мы виноваты потому, что печатали их с намерением хранить тайно, и сокрывали их, и прятали. В сем себя как одного из виновников искренне признавая и раскаиваясь в сем поступке, повергаюсь к стопам Ее Императорского Величества, со слезами испрашивая монаршего Ее Величества и помилования.

Возражение. В переводе, печатаньи, и укрывательстве при осмотре, и в продаже после осмотра виновен не один Новиков, но все их сборище, ибо они видели, что те книги для государства вредны и уже правительством запрещены, но они, однако ж, и за сим печатали тайно и продавали, то сие не явное ль противу правительства умышленное преступление?

16. Вопрос. Открыться ты должен о взятии на откуп университетской типографии, каким образом и через кого ты оную получил, кто тебе в оном помогал и из каких видов?

Ответ. Ко взятью на откуп университетской типографии поводом и случаем было мое короткое знакомство с домом князя Николая Никитича Трубецкого и Михаила Матвеевича Хераскова. Когда поехали они из Петербурга в Москву, то звали меня и я обещался приехать хотя на короткое время в Москву. В 1778 году был я в Москве и был в доме у них весьма часто, слышал многократно неудовольствие его на типографию; я, выпрося дозволение осмотреть оную, после сообщил мое намерение Михаилу Матвеевичу и князю. Он поручил директору университета со мною торговаться, и я остановился на 4500 р. чистого дохода университету. За всем оным содержанием, типография была крайне в худом состоянии, и газет больше не расходилось, как от пяти до шести сот. Представлено было его высокопревосходительству Ивану Ивановичу Шувалову, у которого я по приезде в Петербург был, наконец, по происходившим у них перепискам, с прибавкою еще некоторых выгод университету, его высокопревосходительство кондиции мои апробовал и послал в Москву ордер на сих кондициях заключить со мною контракт, который в 1779 году, в апреле, и заключен. Пристрастного же пособия или взяток и тому подобного истинно ничего не было, да и быть не могло, потому что университет едва ли имел половину сего дохода. И сие все начальники университета свидетельствовали, что кондиции мои университету были весьма прибыточны. Похлебственного же интересного пособия не было никакого ни от кого, что объявляю по сущей справедливости.