Джоанна Троллоп - Чужие дети

• Название: Чужие дети
• Автор: Джоанна Троллоп
• Издательство: Аст, Аст Москва, Хранитель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-043420-6

Этот роман имел сенсационный успех в Великобритании и стал основой знаменитого телесериала.

Что же привлекло миллионы читателей в истории самых обычных браков, разводов и вечных конфликтов мужей и жен, отцов и детей?

Искренность?

Возможность узнать в ком-то из персонажей себя?

Яркий талант автора?

Или — все это и что-то еще?

---

Дункан Браун надел и вновь снял свои очки. Истории шокировали его до глубины души безжалостной убежденностью в неизменном злодействе женщин. Якобы, сталкиваясь с необходимостью заботиться о чужих детях, мачеха пользуется своим влиянием на их отца, как вторая жена. Словно ведьма, она вытесняет из беспомощного сердца своего мужа все отцовские чувства.

Он посмотрел вниз, на улицу. Руфус слегка подпрыгнул и посмотрел на Элизабет. Они, подумал Дункан, смотрелись вместе совершенно нормально, абсолютно комфортно, так далеко от черного мира заклинаний, проклятий и магии. Он, видимо, начитался сказок и позволил своему восприятию стать искаженным. Лиз сказала бы именно так, и была бы совершенно права.

Дункан наклонился вперед и постучал по оконному стеклу, чтобы обратить на себя внимание.

— Она милая, — сказал Лукас.

Он сидел с Дейл в баре, очень похожем на испанский винный погребок с грубыми низкими белыми арками и темными рустованными балками. Несколько тарелок с острой закуской стояли на столе между ними, а возле Дейл — огромный бокал красного вина. Люк заказал пиво, но потом поменял свой заказ на минеральную воду.

— Я знаю.

Лукас бросил на нее долгий взгляд. Сестра была в ударе, разыгрывая хозяйку, когда они совместно обедали в ресторане. Эми не нравилось это. Лукас заметил, что его невеста, которая обычно молча терпит вещи, которые ей не нравятся, стала протестовать. По дороге домой после ленча она сказала, что по поведению Дейл можно было вообразить, будто она и есть жена Тома.

— Отец ничего не замечает, — сказал Люк.

— Ну, он не протестует, если ты это имеешь в виду. Он просто не препятствует нечему. Когда мужчины не знают, что делать, они, если и не падают в обморок, то изображают беспомощность.

Изображал ли его отец беспомощность или нет, подумал Лукас, но он выглядел действительно счастливым. И это счастье было не бурным, восторженным или сумасшедшим — оно оказалось куда глубже и сильнее. Том смотрел на Элизабет проникновенно, внимательно, иногда казалось, что он не слышит происходящего вокруг, поскольку все его мысли поглощены любимой. Это немного расстроило сына, но не только из-за мыслей о счастье, доставшемся его отцу. Просто, когда он сам глядел на Эми, все оказывалось иначе. По крайней мере, не так. Он ощущал радость от обладания ею, но его счастье изменилась с той поры, когда его подруга выглядела такой смешной и озорной. Люк почувствовал небольшой прилив зависти, глядя на своего отца и Элизабет. Ведь зрелость подарит им эмоциональную свободу, которой у него не было в юности, хотя он в ней так нуждался.

— Люк, — сказала Дейл, заворачивая кусочек ветчины в колбасу.

— Да?

— Полагаю, у нее есть ребенок?

Лукас закрыл глаза:

— Почему ты так считаешь?

— Как?

— Строишь предположения, а потом начинаешь бояться, что они сбудутся.

Дейл откусила от ветчины.

— Ей тридцать восемь.

— И что с того?

— У людей, как правило, бывают дети. А она никогда не была замужем, так что захочет получить работу, завести ребенка и все прочее. Разве не так?

Лукас насадил фаршированную оливку на вилку и затем обмакнул ее в соус.

— В этом все дело?

— Да, — проговорила Дейл. Она оставила ветчину, вытерла пальцы и подняла бокал вина. — Мы прошли через все, мы видели это на примере Джози и Руфуса. То, что должно принадлежать только нам, оказалось разделено с другими.

— Ты говоришь о деньгах?

Дейл отпила вино.

— И это тоже.

Ее брат съел оливку, а потом сказал:

— Сколько стоит его дом?

— Дом отца? Ну, я не знаю. Может, две сотни тысяч…

— А хочет ли он оформить дом на них двоих, как считаешь? — спросил Люк.

— Он может поступить и так.

— Но у нее есть все права на ее дом, верно? Она собирается продать свой дом, в котором даже не жила.

— Может быть, — ответила Дейл, — Элизабет оставит отца, ведь она намного моложе его. Может, он сам решит так поступить. Может, отец, — она быстро приблизилась к брату, — хочет всего лишь присмотреться к ней?

Лукас взглянул без энтузиазма в бокал с минеральной водой, потом произнес:

— Она — небогатая невеста.

— Да, — согласилась Дейл.

— Ты говоришь это не очень-то убедительно…

— Я так чувствую. Хотя, конечно, верю, что она с ним не ради материальной выгоды. Но не это пугает меня.

— Тогда что?

Дейл снова откусила от ветчины.

— Сам папа.

— Что ты имеешь в виду?

— Его желание отдавать ей вещи, даже если она не спрашивает о них. Все это на самом деле — наше.

Лукас замер. Много лет назад он сказал себе, что не хочет ничего получить от отца, что должен сам устроить свою жизнь, найти свой путь и зарабатывать деньги. Так это делал и отец. Но со временем Люк увидел, насколько трудно найти свое место в жизни и начал понимать, что не имеет ничего против небольшой помощи — того, что не заработал сам, но чем обладал по праву рождения.

Люк взял другую оливку.

— Ты знаешь, о чем я, — говорила Дейл. — Ты видел сам.

Он медленно покачал головой.

— Ты видел, каков он с ней, — заявила сестра. — Тебе совершенно не нужно его знать, чтобы видеть, как он счастлив. Особенно теперь, когда Руфус любит ее, и она любит ребенка. Вот что пугает.

Лукас поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.

— То, что он любит ее?

Дейл утвердительно кивнула. Бокал с вином в ее правой руке слегка дрожал, и когда она заговорила, в голосе зазвучали внезапные слезы.

— О, Люк, он любит. В это раз он действительно любит.

— Не плачь…

— Я ничего не могу поделать, — сказала Дейл. Она поставила бокал на стол и закрыла лицо ладонями. Лукас вытянул под столом ноги, коснувшись ее.

— Я еще здесь, пончик….

Сестра дико зарыдала, закрыв лицо руками. Он наблюдал за ней. Это был один из тех приступов, когда Дейл выходила из состояния равновесия и взывала к его жалости из-за потери, которая постигла ее в раннем детстве. Та потеря, вероятно, и послужила причиной гибели истинных отношений, в которых она так нуждалась. Нет, она боролась, по-своему пыталась стать другой, нормальной. Конечно, Дейл переусердствовала в тот день во время ленча, отдавая распоряжения официантами, подчеркнуто вежливо разговаривая с Элизабет. Но ведь это была попытка, — пусть даже неумелая, но искренняя, — произвести приятное впечатление на отца, наладить отношения с его будущей женой, успокоить Руфуса.

Бедная Дейл, — думал Лукас, — бедная, измученная Дейл. Он протянул руки через стол и взял ее за запястья.

— Допей свое вино, сестренка, — сказал Люк.

Лондонская квартира Элизабет, как решила она, оказалась слишком велика. В ней было две спальни и вытянутой формы гостиная, которая лишь мысленно представлялась наполненной народом. Такого никогда не случалось в жизни. А еще там же помещались кухня и две ванные комнаты. Если Лиз собиралась, как теперь планировала, ездить на работу из Бата в понедельник утром и возвращаться обратно каждые выходные, то ей была нужна квартира вдвое, если не в четверть меньше этой. Необходима только постель, ванная и чайник. Новая квартира не должна стать домом, как было не суждено и прежней. Она сделается всего лишь местом, где можно съесть ужин, разогрев его в микроволновке, позвонить Тому, принять ванную и выспаться. Еще понадобятся услуги консьержки и прачечной. В самой квартире должен находиться шкаф для хранения тех сдержанных деловых костюмов, в которых Том ни разу ее не видел. Эти костюмы — та часть ее жизни, которая когда-то казалась ей единственным, что у нее есть. Прежде альтернативы не было, но теперь эта сторона отступила назад. Прежнее существование нравилось Лиз, оно прекрасно ей подходило, но сейчас не занимало всецело. У всего появился больший смысл.

Ее нынешняя жизнь существенно отличалась от прежней, была полна яркими красками и людьми. Лиз удивлялась тому, что все это вдруг захватило ее. Она не была больше посторонним зрителем, стоящим по другую сторону яркой витрины, она очутилась внутри. Исчезло безразличие. Если бы лондонский поезд в Бат был отменен в пятницу, Том стал бы звонить ей непрестанно на мобильник, чтобы убедиться — все в порядке. Он звонил ей в первый раз утром, потом — во время работы, а еще — вечером. За несколько коротких месяцев Элизабет превратилась из непримечательной знакомой в близкого человека, который вправе менять их жизнь, не оглядываясь на прошлое.

Место, где она жила в Лондоне, Лиз выбрала исключительно сама. Том должен был ей помочь найти новую квартиру, но только как любезный и беспристрастный советчик, который в будущем не станет жить здесь сам. При всем восторге по поводу перемен Элизабет не могла не заметить: какой бы замкнутой ни оказалась ее лондонская жизнь, никто не удивился ее решению. Никто не сказал ей: «Мне очень жаль, но лучше — нет». А Том на прошлых выходных так и заявил — мило, но решительно.