Роберт Стоун - Дамасские ворота

• Название: Дамасские ворота
• Автор: Роберт Стоун
• Издательство: Азбука
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-03416-7

Впервые на русском — интеллектуальный бестселлер современного американского классика, друга и соратника Кена Кизи.

Журналист Кристофер Лукас получает заказ на книгу о так называемом иерусалимском синдроме — том виде мании величия, когда паломнику мнится, что он владеет божественными силами, что на него возложена пророческая миссия по спасению мира. А на пороге нового тысячелетия Иерусалим стал полем битвы за возвращение святынь — битвы, в которой участвуют ортодоксы всех религий, самозваные мессии, разномастные спецслужбы и даже суфийские дервиши. Игра в кошки-мышки в подземном лабиринте и хитросплетение заговоров, гонки по охваченным мятежом улицам и бред любовного очарования — еще не известно, что опаснее для души и тела в вечном городе…

---

— Так говорит Рашид?

Нуала рассмеялась:

— Да. И то же самое говорил Конноли[284] в шестнадцатом году. И это то, что происходит сейчас, например, в Латинской Америке.

— Так Рашид — атеист?

— Рашид — как я, — ответила Нуала. — Он коммунист.

Сония так расхохоталась, что на глазах у нее выступили слезы. Утерев их, она проговорила:

— Господи! Я с тобой с ума сойду!

— Что, это так странно?

— Да, немножко странно. Я имею в виду, что не могу относиться к этому спокойно. Но ты же понимаешь, это ни в какие ворота не лезет, понимаешь?

Нуала помрачнела.

— Я имею в виду… Господи Исусе, Нуала! Думаешь, они будут пять раз на дню молиться диалектике? Ты где-нибудь видишь авангард рабочего класса? — Сония театрально огляделась по сторонам. — Ты вообще где-нибудь видишь рабочий класс?

— Ты и сама религиозна, — горько сказала Нуала.

— Я всегда была религиозна.

— Ты никогда не будешь настоящей мусульманкой.

— Думаю, я не совсем мусульманка, — ответила Сония. — Думаю, я некоторым образом иудейка. — Ей показалось, что у Нуалы перехватило дыхание. — Что-то не так? Ты не любишь иудаизм?

— По роду работы у меня не было особой возможности вращаться среди иудеев.

— Ну так тебе стоило бы завязать знакомство с кем-нибудь еще, кроме Стэнли. Не кажется?

Нуала ничего не ответила.

— Чем ты занимаешься, Нуала?

— Слишком много вопросов задаешь.

— Что ты привезла в минивэне?

— Объясню в другой раз.

— Лишь потому, что машина ооновская, — сказала Сония, — это не значит, что ее не будут досматривать. И любой, кто ее для тебя раздобыл, вляпается в дерьмо. Как я.

— Было бы время, — зло сказала Нуала, — я бы все объяснила. И я объясню.

— Нуала, тут повсюду стукачи.

— Верно. Поэтому я должна доверять тебе. Могу я быть уверена в тебе?

— Что было в машине?

— А ты как думаешь?

— Оружие.

— Да, оружие. Оружие для защиты беззащитных.

— Почему ты втянула нас в это? — спросила Сония. — Почему втянула Криса? И почему меня? Я против убийства, кто бы его ни совершал.

— Черт, да не ори ты так! — сказала Нуала. Потом уже мягче спросила Сонию: — Я что, поступаю неправильно? Это ты хочешь сказать? Мы должны защищать своих детей. Себя защищать от фанатиков, как мусульманских, так и еврейских.

— Ну не знаю.

— Так решай, к черту. Решай сейчас, и покончим с этим. Сония принялась расхаживать взад и вперед по песку, ломая пальцы. Она едва сознавала, что точно так же делала ее мать, обдумывая исключение Браудеров[285], Венгерское восстание[286] и секретный доклад Хрущева[287].

— Ты плохо сделала, что обманула меня. Неправильно было втягивать Криса.

— Он ненадежный тип.

— Возможно, — признала Сония, продолжая расхаживать. Затем остановилась и хлопнула тыльной стороной руки по ладони. — Доставлять оружие для Рашидова ополчения — не обязательно неправильно. Но может быть ошибкой.

— Мы — это все, что осталось от здешнего коммунистического движения, — заявила Нуала. — Если мы будем безоружны, если нас нейтрализуют, у рабочего класса не будет голоса. Имея оружие, мы можем обеспечить охрану и порядок в наших лагерях. Без оружия мы беспомощны, и в лагерях станут заправлять фанатики или взяточники. Это ж проклятый Ближний Восток, как всегда говорят твои израильские друзья.

— Я не участвую в вооруженной борьбе. Не говорю, что это неправильно. Возможно, что однажды и приму участие. Но не сейчас.

— Стараешься быть нейтральной, да?

— Пробую, — сказала Сония. — Какой-никакой мир отнюдь не невозможен. — Она стояла, глядя, как Нуала причесывает растрепанные волосы. Мятежница, подумала она и поймала себя на том, что, может быть, завидует Нуале. — Скажи, если сюда привозится оружие, то что увозится?

— Деньги, — ответила Нуала. — Или наркотики. Бедуины иногда доставляют их сюда через пустыню. Или катером.

— И в результате наркотики оказываются на улицах Яффы.

— Ой, да брось ты! Шин-Бет постоянно сговаривается с наркодилерами. Здесь и в Ливане. И Советского Союза у нас больше нет.

— Правильно, — сказала Сония. — А что же я и мой беленький ооновский грузовичок возим сегодня? Что, у меня будет пара килограммчиков ката под задницей, когда парни наставят на меня свои «узи»?

— Только деньги Стэнли. Я повезу их.

— Я больше не стану этим заниматься, Нуала.

— Ты никому ничего не скажешь?

— Думаешь, я доносчица? — Сония подошла и обняла Нуалу за плечи. Что ж, вот и конец этому. — Лучше поостеречься, детка.

— Ага, только маленький бунт и цареубийство, ничего серьезного, — натужно пошутила Нуала. — Меня к этому готовили с пеленок.

Они пошли обратно к лагерю.

— Знаешь, что в старину говорили рабы на Кубе? — спросила Сония бывшую подругу по дороге. — Que tienen hacer, que hacer no morir.

— Что это значит?

— Это значит: «Что нужно сделать, так это постараться не умереть».

— Мудрый совет, — сказала Нуала.

Когда Лукас вернулся с обхода с Рашидом, он, Сония и Нуала двинулись в обратный путь. По дороге они видели огонь на улицах Нузейрата и Аш-Шейх-Иджлина. На побережье сделали остановку у клуба ооновских миротворцев, чтобы выпить пива; Сонию и Нуалу здесь знали. Офицер-датчанин, которого они накануне видели в Газа-Сити, в одиночестве пил пиво, глядя на прибой: пьяный, загорелый и светловолосый. Его розовая чужеродность сияла как сама добродетель. Лукас хотел было поставить ему пива, но тот был слишком пьян, чтобы можно было с ним общаться.

Потом они отправились в рыбный ресторан пообедать с палестинским адвокатом по имени Маджуб. С ним были Эрнест Гросс из Израильской коалиции по правам человека и Линда Эриксен, которая по-прежнему работала волонтеркой ИРНА[288].

— Господи! Вы-то как здесь оказались? — спросил Лукас Гросса.

— Обычным способом. Взяли такси на пропускном пункте. Там меня знают. Всегда прибегаю к их помощи.

— Его ждут с распростертыми объятиями, — сказал Маджуб. — Все его знают.

Но, по правде говоря, Маджуб лишь проявлял вежливость. Эрнест, в котором палестинцы безошибочно распознавали израильтянина, серьезно рисковал, приезжая в Газу, особенно в вечернее время. Адвокат Маджуб прилагал определенные усилия, чтобы организовывать приезды и отъезды Эрнеста, и его безопасность до некоторой степени зависела от влияния самого Маджуба в местной общине. Но врагами Эрнеста были не одни палестинцы, хотя любой, кто нападет на него, скорее всего, будет палестинцем. Были и те, кто посмеется иронии такого нападения.

— Хочу, чтобы они привыкли к Линде, — сказал Эрнест, — поэтому мы представляем ее везде.

— Впервые в секторе? — спросила Сония хорошенькую Линду.

— Я встречалась с отдельными поселенцами. Брала интервью. Но в Газа-Сити впервые.

— Отсюда все видится совсем по-другому, — сказал Лукас.

— Да. Конечно, они могли бы лучше прибираться на собственных улицах.

Все замолчали. Лукас украдкой посмотрел на Маджуба, который продолжал есть, делая вид, что не расслышал слов Линды.

— Линда, — сказала Сония, — здесь есть трудности с водой. А еще проблема военной оккупации. И с канализацией. Люди живут на сорок центов в день.

— Могу поклясться, что то же самое говорят белые про Гарлем. А, Сония? — хмыкнула Нуала.

— Да, что-то в том же духе, — согласилась Сония. — И про Соуэто, как я понимаю.

— Мы сегодня были в суде, — сказал Эрнест. — Маджуб и я. В общем, у судьи по гражданским делам.

— И как всегда, — подхватил Маджуб, — мы проиграли. Лично я еще не выиграл ни одного дела.

— А что было за дело? — спросила Нуала. Ее с Сонией это не слишком заинтересовало.

— Мы просили рассмотреть заявленное ходатайство по конфискации удостоверения личности, — пояснил Эрнест. — Солдат неизвестно почему забрал у человека его карточку. Сам человек говорит, что без всякой причины. Он не знает ни имени солдата, ни какой тот части.

— И вы тащились аж из Иерусалима на слушание по поводу идентификационной карты? — удивился Лукас.

— Нам о многом нужно поговорить, — сказал Маджуб. — Пора подготовить доклад для «Международной амнистии».

— Давно пора, — согласился Эрнест. — Не напали на след Абу Бараки?

— Да не особо, — ответил Лукас. — Но я верю в его существование.

— Мы все должны верить в его существование, — сказал Эрнест.

— Это точно, — проговорила Сония, глядя на зажигающиеся огни порта и луч прожектора израильского корабля, обшаривающего старую гавань. — Особенно в такой вот вечерок.

Креветки были превосходны. Все жалели, что не подавали пиво или вино.

— Как-нибудь отправимся в Александрию, — сказал Маджуб. — Там по-прежнему можно выпить вина.