Рафаэль Сабатини - Меч ислама

• Название: Меч ислама
• Автор: Рафаэль Сабатини
• Жанр: Исторические приключения

---

Когда он остановился, тяжело дыша, то услышал громкие, нестройные голоса своих преследователей, доносящиеся с маленькой площади. Просперо понял, что они потеряли его и не знают, какую из четырех дорог выбрать. Но дьявол легко может направить их по правильному пути. И он решился лезть по плющу. Стебель, от которого зависело его спасение, был старый, крепкий и такой длинный, что не только доставал до кромки стены, но и прочно охватывал ее. Когда же Просперо долез почти до верха, стебель начал трещать под его весом. Но беглец был уже у цели, и быстрый отчаянный бросок вверх спас его. Он подтянулся и на мгновение сел верхом на стену. Оглянувшись, Просперо увидел, что улица, по которой он бежал, пустынна, однако топот ног преследователей предупредил его, что те выбрали верное направление. Просперо поспешно перекинул тело на другую сторону стены. Стать на землю можно было лишь одним способом. Он повис на вытянутых руках и спрыгнул. Поднявшись, Просперо отряхнул налипшую землю, смахнул с рук и одежды приставшие к ним цветки плюща, подтянул ремни портупеи и огляделся.

Он смутно помнил, как в далеком прошлом гулял по этому прекрасному саду, расположенному позади дворца, изысканность которого подчеркивали не только его пропорции, но и контрастное сочетание черного и белого мрамора облицовки и колоннады в римском стиле со стройными, искусно высеченными колоннами. Сам сад сейчас, в сумерках летнего вечера, казался волшебным.

Лужайки, аллеи, вьющиеся между рядами тисов и самшита; заросли роз и лилий возле пруда; высокие кипарисы, словно огромные копья, окружающие еще один, большего размера пруд, выложенный камнем. Его воды отражали белого мраморного тритона, дерзко обхватившего своими похожими на рыбий хвост лапами скалу; его голова была запрокинута, изо рта вырывалась прозрачная, как хрусталь, струя, которая разбивалась и падала каскадом брызг на русалку на нижнем срезе стены.

В некотором отдалении возвышался павильон, тоже из белого сверкающего мрамора, миниатюрный храм с куполообразной крышей, которую поддерживали колонны. Над ним в вечернем небе вились голуби. Живая изгородь из деревьев и кустов окружала павильон: темно-зеленый лимон, серо-зеленая айва, усыпанные алыми цветами ярко-зеленые гранаты.

Но чувствовалось, что никто не заботится об этой изумительной красоте. Желтая от солнца трава буйно разрослась на лужайках, живая изгородь имела неряшливый вид, опавшие листья и засохшие лепестки гнили на неубранных дорожках.

Слабый звук, раздавшийся за спиной, привлек внимание Просперо. Он оглянулся и увидел, как он потом рассказывал, самое прекрасное видение этого сада. Оно спокойно и неторопливо приближалось к нему по неухоженной лужайке, не проявляя ни удивления, ни страха, ни каких-либо иных эмоций.

Это была женщина довольно высокого роста; ее серебряное парчовое платье, украшенное широкими черными арабесками, поражало своим почти траурным великолепием. В тонких руках, затянутых в белые перчатки с серебряной бахромой, она держала маленькую шкатулку, отделанную золочеными столбиками, между каждой парой которых была изображена какая-нибудь сценка. Темно-каштановые волосы были столь искусно уложены на маленькой головке, что, казалось, они образовывали шапочку внутри усеянной жемчугом сетки, покрывавшей их. Жемчугом были усеяны и шаль, наброшенная на белые плечи женщины, и небольшая меховая накидка, и даже кисточки ее оторочки. Из широко расставленных темных глаз, казалось, струилась печаль. Чуть пухловатые губы женщины были бледны.

Просперо и предположить не мог, что это была та самая дама, которую он встретил здесь год назад. Несмотря на то, что ее нельзя было забыть, ей не нашлось места в его памяти. Никто не мог сказать, что она некрасива, но никто не видел в ней ничего неземного, только Просперо. Ее очарование было плодом внутренней одухотворенности — она отражалась в грустных глазах; сквозила в непринужденной, спокойной манере держаться.

Даму сопровождала служанка, пожилая женщина в черном, которая, сложив руки, будто часовой, стояла у края лужайки.

Голос женщины звучал ровно и глухо:

— Вы избрали необычный способ войти сюда. Или вы свалились с неба?

— И, хотя на ее губах появилась слабая улыбка, глаза стали еще более печальными. — Не стоит так опрометчиво кидаться в неизвестность. Особенно сейчас. Что вам здесь нужно?

— Убежище, — искренне ответил он. — Я спасаюсь от гибели.

— На все — воля Божья. Бедняга. В этом доме — чума.

— Чума?

Ей показалось, что в его глазах мелькнул ужас, но, когда Просперо снова заговорил, она поняла, что ошиблась.

— Но ведь вы не больны. Чума не посмеет прикоснуться к вам.

— Вы думаете, она выбирает? Может быть. Но я переболела чумой. И я снова здорова. Однако, возможно, я еще не в полной безопасности. Здесь все кругом заражено.

— Пускай, — сказал Просперо. — Ничто не заставит меня пожалеть, что я попал сюда.

— Может быть, и пожалеете, если вы пришли сюда, чтобы спасти свою жизнь.

— Я спасен, — заявил он в ответ.

— Очень возможно, что вы умрете завтра, — возразила дама.

— Неважно. По крайней мере, я проживу еще один день.

— Мы играем словами, я полагаю, — сказала она с невозмутимым спокойствием. — Может быть, вы думаете, что я шучу, чтобы наказать вас за непрошенное вторжение, и отвечаете мне в том же духе?

— У меня и в мыслях не было шутить, мадам.

— Ну что ж, хорошо. Здесь нет места веселью. Давайте отбросим наши маленькие уловки.

— Я никогда не отличался изворотливостью, — заверил он ее, но женщину не интересовали слова. Она пристально посмотрела ему в лицо, и ее глаза утратили выражение холодного спокойствия.

— Мне кажется, я вас знаю, — сказала она наконец. Это испугало его. Что это могло означать? Неужели он был так ослеплен яростью в тот день, год назад, что и впрямь не разглядел ее?

— Кто вы? — спросила женщина.

Высокий, очень стройный, он стоял перед ней в пышном наряде из черной парчи, отороченной соболем. Яркий плащ Ломеллино остался у «Мерканти».

— Мое имя Просперо Адорно. К вашим услугам. Эти слова нарушили ее сверхъестественное спокойствие. Глаза женщины расширились. Однако голос звучал ровно, как и прежде:

— Вы тот самый человек, который покинул флот папы?

— Это клевета. Я убежал от убийц.

— Каких убийц?

— Тех же, что преследуют меня и теперь. Дориа.

— Дориа? Что же стряслось?

— Дело в том, что я мешаю этому семейству.

Она нахмурила брови, и в ее глазах появился упрек. Но тут же исчез.

— Теперь я вспомнила! — воскликнула она, и в голосе ее вдруг зазвучали сердечные нотки. — Вы — тот самый человек, который год назад спас меня от французских солдат здесь, в саду.

— Надеюсь, так оно и было. Именно для этого я и был рожден. Снова нахмурив брови, она пристально рассматривала его лицо.

— Надеетесь? Разве вы не помните, как спасли двух женщин от оскорблений и кое-чего еще более страшного в тот день, когда французы вошли в Геную? Почему вы отрицаете это?

— Честно говоря, я помню. Один из негодяев, хвастливый и высокомерный, сидел вот здесь, на траве, а другой, седой, — вот здесь, поглаживая свою разбитую голову. И вы… — Он осекся. Невозможно, чтобы он не запомнил ее лица. За это ему надо выколоть глаза.

На тропинке, ведущей к двери, над которой пышно разросся плющ, раздались топот ног и приглушенное бормотание. Просперо и женщина прислушались. Из-за стены доносились какие-то прерывистые звуки, потом раздался грубый крик и вслед за ним — шум падения, ругательства и возбужденный стук.

По губам Просперо пробежала злорадная улыбка.

— Вот еще одно доказательство тому, — пробормотал он, — что святые оберегают и направляют меня. Плющ стал моим союзником, когда я поднимался по нему; он помог мне еще раз, теперь, когда бандиты гонятся за мной. Я повешу золотое сердце на алтарь Святого Лоренцо, если этот пес сломал себе шею.

От спокойствия женщины не осталось и следа.

— Иисус, Мария! — воскликнула она. — Пойдемте со мной. Я не зову вас в дом, боюсь, что вы заразитесь. Но в павильоне, может быть, удастся спастись. Раз уж злая судьба привела вас сюда, стоит рискнуть. Да поможет вам Бог.

— Моя звезда охранит меня, госпожа.

— Пожалуйста, пойдемте.

Он двинулся за ней, и по ее знаку в некотором отдалении за ними пошла и пожилая женщина. Очень скоро они приблизились к калитке в стене. В этот миг на нее обрушился снаружи град ударов и послышались крики: «Он здесь! Откройте! Откройте! »

Дама взглянула на своего спутника, и ее лицо еще больше омрачилось.

Красивые губы Просперо растянулись в улыбке.

— Весьма наглые господа, — пробормотал он и спросил: — Калитка крепкая?

— Боюсь, недостаточно. Мы не успеем добраться до павильона. — Она указала на высокую живую изгородь из тисов, окружающую сад. — Сюда, — велела она ему.