Мейвис Чик - Антракт

• Название: Антракт
• Автор: Мейвис Чик
• Издательство: АСТ : АСТ Москва
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-038771-7

Супруг не смог хранить верность даже год?! К черту и его, и всех представителей «подлого пола»!

Разве независимой и обеспеченной женщине нужен для счастья муж?

Джоан так не считает. Отныне она будет наслаждаться гордым одиночеством!

К сожалению, о ее планах никто не подозревает… Друзья упорно пытаются «с кем-нибудь познакомить». Коллега по работе делает робкие, но постоянные авансы… А темпераментный ирландский актер, похоже, вообще намерен идти напролом!

* * *

Современные англичанки из интеллектуальной среды…

Их бросают мужья.

Они бросают любовников.

Они «дружат до гроба» — и предают лучших подруг при первой же возможности.

Они увлеченно работают — и столь же увлеченно расслабляются.

Они переезжают из столицы в провинцию и из провинции в столицу.

А главное, они никогда не теряют надежды.

---

Если оглянуться назад, несложно понять, как именно следовало мне поступить, чтобы охладить его пыл. Но тогда я могла только наблюдать за происходящим, не в состоянии преодолеть свою пассивность, которая в конечном счете и привлекала его. Рода оказалась права: если холодность решила проблему со всем коллективом, то на Робина она оказала противоположное действие. Женщина-загадка была для него как красная тряпка для быка, и красавец продолжал ежедневно атаковать меня. Поводом к общению стала литература. Робин Карстоун стал настойчиво интересоваться программой моего курса. Однажды утром, вскоре после подслушанного мною разговора Роды с Марджери, я приехала на работу немного раньше, припарковалась и некоторое время сидела в машине, разглядывая здание школы. Стоял один из редких жарких дней конца мая: ветви деревьев склонились под тяжестью цветов, небо безоблачно, и мысль о том, что мир не так уж и плох, казалась вполне простительной. Школа взирала на меня с явным укором. Казалось, эти викторианские стены из красного кирпича спрашивают, не пора ли мне приезжать сюда не только для того, чтобы посетить утреннее собрание коллектива, провести уроки и снова отправиться домой. «Может быть, — шептала я себе под нос, — может быть». А потом прямо перед моими глазами появился Робин Карстоун на своем велосипеде. Увидев мою машину, он изо всех сил нажал на тормоза, приподняв крепкие бедра в пропитанных потом шортах с изогнутого сиденья. Закрывая боковое стекло, я чуть не зажала его подбородок.

— Доброе утро, — заговорил он, — как дела?

— Отлично, спасибо. — Я вынула сумку с книгами из машины и заперла дверцу.

Робин поставил велосипед и снял с багажника книги и одежду. Он всегда принимал душ и переодевался перед занятиями.

— В такой день, как сегодня, по-другому и быть не может, — заметил он. Он локтем прижимал книги, а брюки и рубашку перекинул через плечо. Я заметила, как на него уставились две ученицы из шестого класса.

— Ты напоминаешь мне Джеймса Бонда, — сказала я.

Он бросил на меня взгляд, полный мужского интереса, и я тут же пожалела о своих словах.

— Вот как? Почему?

— Не важно. Мне просто показалось.

Я ускорила шаг. Он тоже пошел быстрее, и получилось, что мы оба, как пара фигурок в автомате для игры в пинбол, на большой скорости пронеслись по игровой площадке, стараясь не столкнуться с детьми.

— Послушай, — не выдержал он, когда мы вошли в здание, — ты не можешь просто бросаться словами, ничего не объясняя. Почему Джеймс Бонд?

— Просто вспомнила фрагмент из фильма. Думаю, это было в «Докторе Но»: он снимает гидрокостюм, под которым оказывается смокинг, и идет на вечеринку… — объяснила я.

Робин выглядел озадаченным. Я показала пальцем на его голые колени.

— Так и ты, каждое утро приезжаешь в таком виде, а потом появляешься в нормальной рабочей одежде. — Я улыбнулась. Мысль действительно была забавная.

Он улыбнулся в ответ:

— Значит, тебе нравится Джеймс Бонд?

— Не особо. Хотя, мне кажется, у Яна Флеминга хороший живой стиль…

— У кого?

Я засмеялась:

— Флеминг. Парень, который написал все это.

— У тебя приятная улыбка, когда ты ее не прячешь.

Я посмотрела на часы.

— Опоздаешь, — предупредила я и уступила ему дорогу.

Тень раздражения пронеслась по обычно открытому лицу, и Робин спросил:

— И кого же ты читаешь, если не этого Флеминга? Кто тебе нравится?

— Дэвид Герберт Лоуренс, — прокричала я на сей раз с безопасного расстояния. Первое имя, пришедшее мне на ум.

Позже в то утро Робин подошел ко мне в учительской.

— Я плохо знаю Лоуренса, — сообщал он. — Ты не принесешь что-нибудь почитать?

— Свои книги я не даю, но в библиотеке должны быть все его произведения. — Я продолжила проверять тетради, и ему пришлось ретироваться.

На следующий день, в пятницу, он начал снова:

— Был в библиотеке. Ты оказалась права, там огромное количество книг Лоуренса. Я выбрал одну. Не взглянешь на нее вместе со мной?

— Извини, — сказала я. — Сейчас нет времени.

— Да, конечно. Хорошего тебе уик-энда. Едешь куда-нибудь?

Я покачала головой, практически зарывшись в страницы с упражнениями, которые готовила для занятий. Я не хотела никаких вторжений в мою абсолютно уединенную жизнь: я была счастлива и самодостаточна. Впереди меня ждал уик-энд.

Глава 3

Когда май решает порадовать нас солнцем, он необычайно щедр: жара стоит раза в два сильнее, чем в июле или в августе. В рабочие дни я обычно возвращалась домой, обедала и ложилась на пару часиков, свернувшись под одеялом, чтобы насладиться спокойным и совсем не обязательным сном. Соответственно, по вечерам у меня появлялось время, чтобы почитать, посмотреть телевизор или просто побездельничать. Оглядываясь назад, я поражаюсь, с какой легкостью находила себе занятия. Я не чувствовала себя одинокой и не сидела одна в темноте, скручивая до дыр носовой платок или проклиная, как ведьма, все человечество. Дом стал для меня чем-то вроде драгоценной второй кожи: я никого не приглашала, да никто и не был мне нужен. За те пять месяцев, что я была одна, я великолепно адаптировалась. От друзей избавилась и не таила на них злобу — хотя не могу сказать того же о них. Уходя из дома, я не сомневалась, что, вернувшись, не обнаружу никаких изменений. Порядок, возникший из хаоса. Крошки на кухонном столе будут лежать точно так же, как утром; положение стула не изменится, если только я не сдвину его; в аккуратной гостиной по-прежнему будет порядок, потому что нет никого, кто мог бы нарушить его. Вы можете считать это описанием моего одиночества, я же думаю, что это обычные ощущения человека, который живет один. Я стала похожей на эксцентричную старую леди, приверженную своим привычкам, и не хотела, чтобы что-нибудь нарушило мирное течение моей жизни.

Но внезапно наступили теплые яркие дни, и перспектива в очередной раз свернуться под одеялом даже мне показалась совсем не соблазнительной. Поэтому я разыскала шезлонг и вынесла в сад. В тот год я впервые вышла туда. Неудивительно, что сад выглядел ужасно запущенным.

Осматривая дом в первый раз, мы с Джеком остановились у окна задней комнаты на втором этаже, разглядывали садик внизу и два соседних. Участки земли по меркам Чизвика были большие. В конце каждого возвышались огромные платаны — на них тогда появились почки, — но после того, как мы переехали (в тот же год, но немного позже), эти деревья оказались превосходным защитным экраном от соседей. Наш сад был совершенно обычным: огромный зеленый квадрат газона, по границе которого высажены цветы, ничего оригинального. В течение многих лет мой нынешний дом сдавался, а временные владельцы, судя по небольшому количеству растений, ставили себе задачу избавиться от всего, что требовало бы ухода. Сад был абсолютно бесплоден. А вот участок слева выглядел превосходно: не вычурный и не упорядоченный, без ровных грядок, подготовленных для рассады, — просто большая лужайка, простирающаяся до платана, и на ней островки причудливой формы, засаженные кустарником и цветами. Позже, когда наступило лето, я увидела этот сад весь в цвету: классическая красная, ярко-розовая и огненно-рыжая герань, сирень, вейгела, гибискус и между ними — россыпь маков и львиного зева. В конце участка, в тени огромного дерева, было построено сооружение из тростника, на него опиралась вьющаяся огненно-красная фасоль, маскирующая ухоженную компостную кучу, расположенную рядом. Это был сад, который задумывали и создавали в течение долгих и счастливых лет, и, как часто бывает с успешными творениями рук человеческих, он сохранил естественные очертания, — с трудом верилось, что все тщательно спланировано. Соседи устроили небольшое тенистое патио, примыкающее прямо к дому, — во внутренний дворик можно попасть и из кухни, и через французское окно гостиной.

— Le Grand Meaulnes[4], — сказала я Джеку. Я была потрясена совершенством этого сада и тем, какое впечатление он на меня произвел.

— Не совсем, — ответил он, целуя меня, — потому что с годами ты не утратишь его. Он всегда будет здесь.

И, естественно, я поверила словам мужа. Почувствовала, что сад наших соседей свидетельствует о зрелости и долголетии отношений, поверила, что однажды наш сад расскажет о том же.

Что ж, и нам удалось устроить патио. Это был первый шаг, в котором выразились наши планы на будущее. Мы трудились все лето и к осени закончили его. И пообещали себе, что в следующем году займемся всем остальным. Но, как вы знаете, не получилось.

Другой сад, который мы увидели из окна задней комнаты на втором этаже — справа, — являл собой полную противоположность ухоженному и живому участку соседей слева. Он был распланирован, как кладбище: прямые строгие дорожки делили его на участки правильной формы, деревья и кусты были высажены в идеальном порядке. Естественно выглядела лишь великолепная крона платана. Казалось, дерево смотрит вниз — на стерильную шахматную доску — с красноречивым презрением. В течение всего года сад слева утопал в ярких красках — наши глаза почти устали от всего этого великолепия, в это же время на грядках справа среди скучных бархатцев и на обрезанных кустах роз появлялись лишь одинокие крохотные пятнышки цветов. Ни единое растение на том участке не росло ни вверх, ни вширь, и проклята была любая птица, пролетающая мимо и сбрасывающая на этот оплот непогрешимости чужеродное семя.