Джером Сэлинджер - Собрание сочинений

• Название: Собрание сочинений
• Автор: Джером Сэлинджер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31203-0

Дж. Д. Сэлинджер (р. 1919) — великий затворник американской литературы, чьи книги уже полвека будоражат умы читателей всего мира. В данном томе собран основной корпус его работ в новых переводах. Роман «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов» и повести о Глассах можно смело считать духовным завещанием XX века грядущим столетиям.

---

— Я просто очень медленная, — сказала она. Официант, человек немолодой, вроде бы задержал взгляд на ее бледном и влажном лбу, затем поклонился и отошел.

— Тебе не нужно на секундочку? — неожиданно спросил Лейн. Он протягивал ей сложенный белый платок. Голос его звучал сочувственно, по-доброму, хотя Лейн как-то извращенно пытался говорить как ни в чем не бывало.

— Зачем? Нужно?

— Ты потеешь. Не потеешь, а я в смысле, у тебя лоб немного в испарине.

— Правда? Какой кошмар! Извини… — Фрэнни подняла сумочку повыше, открыла и стала в ней рыться. — У меня где-то «клинекс» был.

— Возьми мой платок, бога ради. Ну какая разница?

— Нет — я люблю этот платок и не хочу его испаривать, — сказала Фрэнни. В сумочке у нее было тесно. Чтобы лучше видеть, Фрэнни принялась выгружать содержимое на скатерть, слева от ненадкусанного сэндвича. — Вот он, — сказала она. — Открыла пудреницу и торопливо, легко промокнула лоб «клинексом». — Господи. Я на призрака похожа. Как ты меня выносишь?

— Что за книжка? — спросил Лейн.

Фрэнни буквально подскочила. Окинула взглядом мешанину груза на скатерти.

— Какая книжка? — спросила она. — Эта, что ли? — Она взяла томик в матерчатой обложке и запихнула обратно в сумочку. — Я просто посмотреть с собой в поезде взяла.

— Так и давай посмотрим. Что это?

Фрэнни его будто и не услышала. Снова раскрыла пудреницу и посмотрела в зеркальце.

— Господи, — сказала она. После чего смахнула все — пудреницу, бумажник, счет из прачечной, зубную щетку, пузырек аспирина и позолоченную палочку для коктейлей — обратно в сумочку. — Не знаю, зачем я таскаю с собой эту палочку дурацкую, — сказала она. — На втором курсе мне ее на день рождения подарил один сусальный мальчик. Решил, что это такой прекрасный и одухотворенный подарок, наблюдал за мной, пока я разворачивала. Все время хочу выбросить, но просто не могу. Сойду с нею в могилу. — Она подумала. — Он ухмылялся и говорил, что мне будет фартить, если я ее всегда буду держать при себе.

Лейн принялся за лягушачьи лапки.

— Так а что за книжка-то была? Или это что, секрет какой — то зверский? — спросил он.

— Которая в сумке? — переспросила Фрэнни. Она смотрела, как Лейн разъединяет пару лапок. Затем вытащила сигарету из пачки на столе и сама прикурила. — Ох, я не знаю, — сказала она. — Ну, такая — называется «Путь странника».[136] — Она мгновение посмотрела, как Лейн ест. — В библиотеке взяла. Про нее говорил этот, который ведет у нас в нынешнем семестре обзор религий. — Затянулась. — Она у меня уже много недель. Все забываю вернуть.

— Кто написал?

— Не знаю, — обронила Фрэнни. — Видимо, какой-то русский крестьянин. — Она все наблюдала, как Лейн ест лягушачьи лапки. — Имени своего он так и не говорит. Все время, пока рассказывает, не знаешь, как его зовут. Просто рассказывает, что крестьянин, что ему тридцать три года и у него усохла рука. И жена умерла. Дело происходит в девятнадцатом веке.

Лейн только что переключился с лягушачьих лапок на салат.

— Хорошая? — спросил он. — Про что?

— Не знаю. Чудная. То есть, в первую очередь, набожная. В каком-то смысле, наверное, можно сказать — ужасно фанатичная, но в другом смысле — и нет. То есть, все начинается, когда этот крестьянин, странник, хочет узнать, что это значит в Библии, когда там говорят, будто нужно непрестанно молиться.[137] Ну, понимаешь. Не останавливаясь. В «Фессалоникийцах» или где-то.[138] Поэтому он пускается пешком по всей России — искать того, кто его сможет научить, как непрестанно молиться. И что при этом нужно говорить. — Фрэнни, по всей видимости, очень интересовало, как Лейн расчленяет лягушачьи лапки. Пока она говорила, взгляд ее не отрывался от его тарелки. — И с собой он носит лишь котомку с хлебом и солью. А потом встречает человека, которого называет «старец» — какой-то ужасно умный набожный человек, — и этот старец рассказывает ему про книжку, которая называется «Добротолюбие».[139] Которую, очевидно, написало несколько ужасно умных монахов, которые как бы распространяли такой взаправду необычайный способ молиться.

— Не дергайтесь, — сказал Лейн паре лягушачьих лапок.

— В общем, странник учится молиться, как велят эти очень мистические люди, — то есть, все молится и молится, пока до совершенства не доходит и все такое. А потом идет дальше по всей России, встречается со всякими абсолютно великолепными людьми и рассказывает им, как молиться этим невообразимым способом. То есть, вот это и есть вся книжка.

— Не хотелось бы упоминать, но от меня будет вонять чесноком, — сказал Лейн.

— Он в каком-то странствии встречает одну семейную пару, и вот их я люблю больше всех, про кого в жизни читала, — сказала Фрэнни. — Он идет по дороге где-то в глуши, с котомкой за спиной, а эти двое малюток бегут за ним и кричат: «Нищенькой! Нищенькой! Постой!.. Пойдем к маменьке, она нищих любит».[140] И вот он идет с малютками к ним домой, и из дома выходит такая по — честному прекрасная женщина, их мать, вся такая хлопотливая, и наперекор ему помогает снять с него старые грязные сапоги, и наливает ему чаю. Потом домой возвращается отец — он, очевидно, тоже любит нищих и странников, и все они садятся ужинать. И пока они ужинают, странник спрашивает, кто все эти женщины, которые тоже сидят за столом, и муж отвечает, что это служанки, но едят они всегда с ним и его женой, потому что все они — сестры во Христе. — Фрэнни вдруг чуточку выпрямилась на стуле — как-то застенчиво. — То есть мне очень понравилось, что страннику захотелось знать, кто все эти женщины. — Она посмотрела, как Лейн намазывает маслом кусок хлеба. — В общем, странник остается ночевать, и они с мужем сидят допоздна и разговаривают об этом способе непрестанно молиться. Странник ему рассказывает, как. А утром уходит, и у него начинаются новые приключения. Он встречает всяких людей — то есть, на самом деле, про это вся книжка — и всем рассказывает, как надо по-особому молиться.

Лейн кивнул. Воткнул вилку в салат.

— Ей-богу, надеюсь, мы на выходных выкроим время, чтобы ты быстренько взглянула на эту мою зверскую работу — ну, я говорил, — сказал он. — Не знаю. Может, я вообще ни шиша с ней делать не буду — в смысле, публиковать ее или как-то, — но я бы хотел, чтобы ты ее как бы проглядела, пока ты здесь.

— Хорошо бы, — сказала Фрэнни. Она посмотрела, как он намазывает маслом еще один кусок хлеба. — А тебе книжка, наверно, понравилась бы, — вдруг сказала она. — Она такая простая, то есть.

— Рассказываешь интересно. Ты не будешь масло?

— Нет, забирай. Я тебе не могу дать, потому что она и так просрочена, но ты, наверно, можешь тут сам взять в библиотеке. Наверняка.

— Ты этот чертов сэндвич даже не попробовала, — вдруг сказал Лейн. — А?

Фрэнни опустила взгляд к своей тарелке, словно та перед ней только что возникла.

— Сейчас попробую, — сказала она. Посидела с минуту тихо, держа сигарету в левой руке, но не затягиваясь, а правой напряженно обхватив стакан молока. — Хочешь, расскажу, как молиться по-особому, как старец говорил? — спросила она. — Это как бы интересно, с какой-то стороны.

Лейн вспорол ножом последнюю пару лягушачьих лапок. Кивнул.

— Само собой, — сказал он. — Само собой.

— Ну вот, странник этот, простой крестьянин, все странствие начал, чтобы только понять, как это, по Библии, непрестанно молиться. И потом он встречается со старцем, с этим самым, сильно набожным человеком, я говорила, который много-много-много лет читал «Добротолюбие». — Фрэнни вдруг умолкла — поразмыслить, упорядочить. — Ну, и старец перво-наперво говорит ему про Иисусову молитву «Господи, помилуй». То есть она вот такая. И объясняет ему, что это для молитвы — лучшие слова. Особенно слово «помилуй», потому что оно такое огромное, может много чего означать. То есть не обязательно помилование. — Фрэнни снова помолчала, размышляя. В тарелку Лейну она больше не смотрела — смотрела ему за плечо. — В общем, — продолжала она, — старец говорит страннику, что если будешь повторять эту молитву снова и снова — а сначала делать это нужно одними губами, — в конце концов молитва как бы сама заводится. Через некоторое время что-то происходит. Не знаю, что, но происходит, и слова совпадают с биеньем сердца, и после этого уже ты молишься непрестанно. И на все твое мировоззрение начинает воздействовать просто неимоверно, мистически. То есть в этом и весь смысл — ну, примерно. То есть ты это делаешь, чтобы все твое мировоззрение очистилось и появилось абсолютно новое представление о том, что вообще к чему.

Лейн доел. Теперь, когда Фрэнни опять умолкла, он откинулся на спинку, закурил и стал наблюдать за ее лицом. Она по — прежнему рассеянно смотрела вперед, над его плечом — казалось, едва осознавая, что он сидит напротив.