Владимир Рыбин - Сокол, № 1, 1991

• Название: Сокол, № 1, 1991
• Автор: Владимир Рыбин
• Издательство: Военно-патриотическое литературное объединение "Отечество"
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1991
• ISBN: 5-203-01419-1

Сокол, № 1, 1991. Литературно-художественный журнал приключений и фантастики.

---

Череда женских аллегорических образов из знаменитого четвертого сна Веры Павловны в романе Чернышевского «Что делать?» зримо являла для каждого прогрессивно мыслящего читателя эволюцию нравственного чувства в зависимости от уважения к человеческому достоинству женщины — истинная любовь могла родиться лишь тогда, когда общество преодолело барьеры упоения обладанием женщиной как вещью (Астарта), восхищения одной телесной красотой (Афродита), преклонения лишь перед телесной же чистотой (Непорочность). «Чернышевский так разъяснил этот вопрос, — писал Г. В. Плеханов, — естественные прежде необдуманность и непосредственность любовных отношений сделались совершенно невозможными. На любовь распространился контроль сознания, сознательный взгляд на отношения мужчины к женщине сделался достоянием широкой публики». Тем не менее в XIX веке для женщин путь к самореализации лежал только через брак, семью. Прежде замужество (пусть даже фиктивное, как у Софьи Ковалевской), и лишь затем возможность дать что-то обществу, включиться в его созидательную деятельность.

Однако в литературе фантастической, утопической женщина поначалу рисовалась лишь применительно к своей привычной семейно-развлекательной роли, только выглядела еще более обаятельной, одаренной и раскованной. Ипполит Цунгиев, студент Главной Пекинской школы и герой утопии В. Ф. Одоевского «4338 год. Петербургские письма» (1840), так передает своему другу впечатления от встречи с одной из красавиц будущего в «Письме пятом»: «Никогда моя прекрасная дама не казалась мне столь прелестною: электрические фиолетовые искры головного убора огненным дождем сыпались на ее белые пышные плечи, отражались в быстро бегущих струях и мгновенным блеском освещали ее прекрасное выразительное лицо и роскошные локоны; сквозь радужные полосы ее платья мелькали блестящие струйки и по временам обрисовывали ее прекрасные формы, казавшиеся полупрозрачными. Вскоре к звукам гидрофона присоединился ее чистый, выразительный голос и словно утопал в гармонических переливах инструмента. Действие этой музыки, как бы выходившей из недостижимой глубины вод; чудный магический блеск; воздух, напитанный ароматами; наконец, прекрасная женщина, которая, казалось, плавала в этом чудном слиянии звуков, волн и света, — все это привело меня в такое упоение, что красавица кончила, а я долго еще не мог придти в себя, что она, если не ошибаюсь, заметила». Справедливости ради надо сказать, что Одоевский описывает не только сверкание головного убора женщины будущего, но также искренность ее чувств и умение беречь свое здоровье, так как владение этими правилами входит в кодекс хорошего воспитания.

Участие же женщин в общественно-полезном труде нередко рисовалось в очень мрачных тонах, а их уравнивание в правах с мужчинами представлялось катастрофичным, ведущим к социальной ампутации самого института семьи, замене брака половыми сношениями для получения потомства от известных деятелей культуры, политики и экономики «по записи», как в повести «Вечер в 2217 году» (1906) Н. Д. Федорова. Ее героиня Аглая чахнет от бездушия под надежным куполом города будущего и жаждет возврата в уют патриархальной семьи. Она даже находит себе партнера, который разделяет ее жгучую тоску по старине. «Если я когда-нибудь сойдусь с девушкой, — прибавил Павел значительно, — я сойдусь с ней только с тем, чтобы никогда не разлучаться. И если она уйдет все-таки от меня, я ее убью. И себя убью». Но поздно — Аглая уже побывала у своего избранника «по записи», историка Карпова, и теперь, принимая во внимание максималистскую программу Павла, ей ничего не остается делать, как покончить с собой.

Симптоматично, что своеобразным символом молодой советской фантастики стало женское имя — Аэлита. Отметим, кстати, что первый советский приз за лучшее научно-фантастическое произведение носит тоже женское имя в отличие от американской премии «Хьюго», учрежденной в честь основателя первого научно-фантастического журнала Хьюго Гернсбека.

Героиня романа А. Н. Толстого «Аэлита» (1923) — принцесса Марса. Ею движет любовь к Сыну Неба — инженеру Лосю. Аэлита отважна, самостоятельна в выборе средств борьбы с несправедливостью. Сердце подсказывает ей, что земляне, пришельцы со звезды Талцетл, — те люди, которые смогут подтолкнуть долго копившиеся на Марсе силы перемен. Любовь Аэлиты созидательна, хотя и трагична. Множество молодых читателей с волнением вспоминают ее прощальные слова: «Где ты, где ты, где ты, Сын Неба?»

Значение образа Аэлиты трудно переоценить. Были у нее и сестры в литературе тех лет, например, Гонгури из «Открытия Риэля» (1922) прозаика и поэта В. Итина, писавшего в 1921 году:

Подчиняйте моря и суши,
Разрушайте и стройте опять.
Но главное — новые души
Поэты должны сковать.

Однако провидения Итина, создавшего образ ученого Риэля, который открыл единство законов мироздания, абстрактно-романтичны. В романе же А. Н. Толстого привлекала именно поэзия активной борьбы с несправедливостью, осененная неземной — в прямом и переносном смысле слова — любовью. Поэтому образу Аэлиты долго[3] принадлежало первенство в ряду женских образов советской научной фантастики.

Для более поздней литературы такого рода специфичным стал образ героини-подруги. Отчасти он навеян жизнью, отчасти советским киноэкраном и укрепился в нашем сознании как некий идеал современной женщины. Это — открывательница богатств родной страны, стахановка, опережавшая мужчин на производстве, заменившая их у станка в военные годы, участница борьбы с фашизмом — женщина-воин, санинструктор. В 40-е годы именно героини такого типа придавали особую убедительность фантастическим произведениям. Женщины служили духовной опорой мужчинам в борьбе за дерзновенные предприятия по преобразованию мира в книгах Вл. Немцова (например, инженер Мариам в «Золотом дне») и особенно А. П. Казанцева.

Наиболее ярко и убедительно тип героини-подруги раскрывает образ Ани Седых из «Арктического моста» (1946) А. П. Казанцева. Вначале Аня — сиделка палаты для тяжелобольных, одного из которых, Андрея Корнева, она полюбила. Почувствовав, что из предсмертной апатии Андрея может вывести лишь возможность разработать захватившую его идею подводного туннеля между СССР и США, Аня добивается у госпитального начальства устройства специального приспособления для черчения у кровати умирающего. И происходит чудо. Творчество пробуждает живительную энергию в любимом человеке. Он возвращается к жизни, Аня же делает целью своей жизни собственный вклад в проект Арктического моста: она становится инженером-реактивщиком, чтобы сконструировать для него ракетный вагон. Однако решение Ани не находит поддержки у ее лучших друзей: «Ты знаешь, как поступила бы настоящая женщина? Она, может быть, бросила бы Медицинский институт, но для того, чтобы работать вместе с мужем, воплощать в жизнь его идею, которая увлекает сейчас всю страну. А ты? Мужчины, Аня, не прощают таких вещей. Ты вдруг избрала далекую, чуждую ему специальность. Делаешь вид, что собираешься работать над какой-то своей собственной идеей». И действительно, Андрей не понимает мотивов поведения Ани. Более того, когда она приглашает его на испытания уже сконструированного вагона, отказывается от такого «подарка». Лишь в финале романа, после целого ряда приключений и испытаний, Андрей позволяет вновь прорваться своему чувству к Ане. Это происходит после того, как она прибывает в своем вагоне со спасательной командой к месту аварии, чтобы спасти от разрушения уже завершенный Арктический мост. Андрей «восторженно смотрел на Аню, явившуюся ему в ослепительном свете и оглушающем грохоте», а затем «с силой схватил и привлек ее к груди. И она прижалась к нему, вдруг сразу слабая и нежная». Показать свою слабость — единственно возможный для женщины путь к признанию любимым и на этот раз.

Хотя А. П. Казанцев написал свой научно-фантастический роман уже довольно давно и проект сооружения между СССР и США подводного туннеля остался лишь на бумаге, ситуация, в которой изображена его героиня, весьма близка существующей сегодня в нашей стране. Сплав семейных отношений и творческого потенциала женщины, направленного на осуществление больших общественных задач (занятие руководящих постов в сфере культуры, экономики, промышленности и пр.) — это задача, требующая нечеловеческих усилий для своего воплощения. Плодотворными они могут оказаться лишь в том случае, если в центр обсуждения встанет вопрос о задачах руководителя в любой области нашей деятельности, об изменении методов управления и решительного отхода не только от стереотипа «работа превыше всего», но и от существующего понимания самоценности карьеры, что ведет к дегуманизации содержания работы руководителя.[4]