Хаим Саббато - Выверить прицел

• Название: Выверить прицел
• Автор: Хаим Саббато
• Жанр: Проза

---

"Я хочу тебе кое-что рассказать, - начал он. -Я вспомнил об этом, когда ты говорил про свои тфилин. Ты еще упомянул, что на мешочке был вышит Маген-Давид. Я вспомнил, что, когда мы проводили такое же расследование, как сегодня, в другой роте, один солдат рассказывал, как его товарищ из "Голани" нашел чьи-то тфилин. Товарища звали Момо. Или Шломо. Он нашел их в отсеке заряжающего в одном из обгоревших танков возле горы Йосифон. Танк был сожжен начисто. На мешочке было вышито имя. Я подумал, что тебе это может быть интересно", - закончил он и быстрым шагом пошел назад. Я бросился за ним.

- Какое имя? - крикнул я.

Офицер пожал плечами, словно говоря: "Сожалею, но не могу же я все упомнить".

ЙУД-АЛЕФ

Мы вернулись к повседневной работе. Считаем дни до следующего отпуска. Каждый день похож на другой. Длинные и холодные ночи. Только когда появлялся Кимель и привозил почту, в части ощущалось волнение. Мы бежали навстречу, но он сначала занимался административными вопросами, обменивался несколькими словами с Хананом и лишь затем развязывал веревки, стягивавшие пачки с письмами. Мы нетерпеливо набрасывались на них - единственную связь с оставленным нами миром. Кто-нибудь выкликал написанное на конверте имя, а Саша и Зада добавляли к нему что-нибудь смешное.

Однажды на мое имя пришло сразу несколько писем, в основном от детей. Перед войной я преподавал два раза в неделю в шестом классе, и дети писали мне регулярно раз в неделю. Не знаю, был ли это их собственный почин, или так распорядился директор. Определив их по почерку, я отложил детские письма в сторону. Стал смотреть, от кого другие. Одно из них привлекло мое внимание. Оно было армейское, и послал его Яир. Я удивился: с чего это вдруг он решил мне написать? Я быстро разорвал конверт.

"Мир и благословение возлюбившим Тору. Я надеюсь, что с тобой все в порядке. Слышал, что у вас были нелегкие дни. С Божьей помощью мы еще дождемся утра. Об этом учили мы: "И остался Яаков один. И боролся человек с ним до восхода зари. И увидел, что не одолевает его, и коснулся бедра Яакова..."48 А что было далее? "И засияло ему солнце..."49 А потом встретился он с врагом своим, с Эсавом, но несмотря ни на что: "И пришел Яаков благополучно"50. Кто такой Яаков, откуда его имя? От того, что: "Рукой держался за пятку (ивр. акев) Эсава"51. Он знал, что не сможет опередить брата, выходя из материнского чрева, но и склониться перед ним не желал. Потому и держался за пятку Эсава и продолжал борьбу, пока не засияло ему солнце и не услышал он: "Ибо ты боролся с ангелом и с людьми, и победил"52.

Ты, конечно, удивишься: с чего это вдруг я решил тебе написать? Дело в том, что в йешиве я был напарником Дова. Он много рассказывал о тебе. Думаю, ты захочешь услышать то, что я знаю. Тебе, вероятно, известно, что я не танкист и регулярную службу проходил в артиллерийских войсках. Демобилизовался за несколько месяцев до начала войны и еще не был зачислен ни в какую определенную резервистскую часть. В воскресенье, на второй день войны, я добрался до Рош-Пины. Болтался там вместе с такими же неприкаянными, не знавшими, к какой части они теперь относятся, и с прилетевшими из-за границы, у которых тоже не было своей части. Нас перебрасывали из одной базы в другую, и каждый раз нами занимался новый командир. В одном месте считали, что мы должны оставаться "свежим резервом", в другом пытались организовать из нас новую батарею. В конце концов я оказался на Южном фронте и участвовал в переправе через канал, но это история длинная, и нет у меня ни сил, ни охоты о ней писать.

Во вторник, на четвертый день войны, мы все еще обретались в Рош-Пине, ожидая оформления в боевую часть и мечась в поисках снаряжения. Нам сообщили, что прибыли прицепы. В то время как я бежал за ними на другой конец лагеря, я встретил еще одного парня из нашей йешивы, который тоже куда-то бежал. Увидев меня, он сказал: "Ты знаешь, Яир, я слышал, что нашли его тфилин". "Чьи тфилин?", - спросил я. "Тфилин Дова, - говорит, - Дова, твоего напарника". Меня словно ударили. Перехватило дыхание. Все время слышим о ком-нибудь еше. Сердце сжалось: Дов? Нашли его тфилин? А парень продолжает рассказывать: "Говорят, их танк был подбит днем в воскресенье. Сгорел дотла. Что стало с экипажем - не знают. В отсеке заряжающего кто-то нашел тфилин. На футляре было вышито имя".

Вот все, что мне известно. Позже я слышал, что двоим удалось спастись, они, возможно, могут сообщить больше. Я рассказал тебе все, что знаю. Мне неизвестно, знаешь ли ты больше. Говорят, что, хотя ты и был там, ты не знаешь ничего. По-видимому, и никто другой ничего больше не знает. Я подумал, что должен сообщить тебе про тфилин. Вы были с ним близкие друзья".

ЙУД-БЕТ

Три субботние трапезы заповеданы нам нашими учителями, чтобы была Суббота для нас блаженством, как говорит о ней пророк Йешая. Три трапезы для спасения от трех видов бедствий: тех, которые будут предшествовать приходу Машиаха, войны Гога и Магога и мук преисподней. Наиболее ревностные устраивают и четвертую, уже после церемонии отделения Субботы от наступающих будней. Накрывают заново стол, садятся за него в субботней одежде и провожают Царицу-Субботу, как это принято между близкими, любящими друг друга людьми, которые устраивают один для другого праздничные обеды и приглашают на них многих гостей, а когда гости расходятся, говорит хозяин дома своему любимому другу: "Раздели со мной легкий ужин на двоих, ты и я, потому что грустно мне расставаться с тобой".

Великое сокровище даровано Израилю, и имя ему - Суббота. Ведь на каждый нечетный день приходится четный, и они составляют пары. И только у Субботы нет пары: "Сказал Субботе Творец: "У тебя нет пары и у народа Израиля нет пары, Израиль и будет супругом твоим" .

С обновленным лицом встречают евреи свою невесту - Субботу, освящают ее приход над добрым вином и режут хлеб, испеченный в печи, начиная с того места, где запеклась корочка. Устраивают в ее честь три праздничные трапезы, за которыми распевают субботние гимны, изучают Тору, предаются множеству наслаждений. А когда наступает время прощания, задерживают ее ненадолго и провожают еще одной маленькой трапезой. Свет этой трапезы озаряет стол все дни будней, а называется она трапезой царя Давида. Давид - четвертая опора Престола, а три первые трапезы свершаются во имя Авраама, Ицхака и Яакова.

Говорили мудрецы наши: "В человеке есть одна маленькая косточка, чье имя нас кой (или луз), которую питает съеденное за четвертой субботней трапезой. Из этой косточки возродится человек из мертвых: она никогда не превратится в прах, ибо не вкусила от Древа Познания. Когда Змей подстрекал женщину, она соблазнилась, и поела, и накормила Адама;

согрешили они, и вошла в них скверна Змея. Все тело, получившее удовольствие от первого греха, поддается разрушению, одна эта косточка неистребима вовек, потому что не пользовалась плодами греха. А почему так случилось? Потому что Адам вкусил от Древа Познания в канун Субботы, а эта косточка получает жизненные соки только от того, что едят на исходе Субботы, во время четвертой трапезы. Вот потому-то особенно велика награда тому, кто не забывает об этой трапезе".

Весь Израиль любит Субботу и ждет ее прихода - тем более мы, уже несколько месяцев не покидавшие своих танков. С самого Судного Дня стали они нашим домом, и нет того, кто бы сказал нам, когда это кончится. Сколько таких, что оставили молодых жен и не только не смогли заниматься устройством своего домашнего очага в течение первого года, как предписано, и радовать своих жен, но случилось так, что напал враг, и даже одного месяца радости, "медового месяца", не было им отпущено. Есть те, кто оставили жен беременными, и те, кто скучает по маленьким детям; те, у кого свое дело, и им грозит разорение; и те, кто оторван от своих йешив и изучения Торы главного дела жизни. Конечно, мы пытаемся, насколько это возможно, выискивать время для ежедневных занятий, однако нет у нас необходимой ясности восприятия, да и нужных книг тоже нет. К тому, что мешает нашим занятиям, можно добавить чувство глубокой тоски, накатывающее на нас при воспоминании о товарищах или о том, что нам самим пришлось пережить: холодный, пронизывающий ветер, который хлещет по лицу, стоящие под дождем танки, за которыми нужно ухаживать, и слякоть, хлябь, которая покрывает землю. А неба не видно из-за густого тумана.

Поэтому всю неделю мы ждем наступления Субботы. И, как только выдается час, свободный от дежурства или патрулирования, мы собираемся вместе и празднуем Субботу. Мы встречаем ее вином и, несмотря на то что нашей одеждой остается все тот же комбинезон, кое-кто успевает его выстирать к Субботе, у кого-то появляется на голове сохраняемая для этих случаев белая кипа, остальные просто меняют вязаную кипу - чтобы хоть как-то подчеркнуть праздничность одежды, в которой они встречают святую Субботу. Как-то мне повезло, и среди вещей, которые нам однажды прислали со склада, я обнаружил случайно затесавшийся туда ремень - он прилагается к выходной форме "алеф". Надевая его в Субботу, я чувствовал себя так, словно я в праздничном костюме и при галстуке.