Андрей Кураев - Диспут с кришнаитами

• Название: Диспут с кришнаитами
• Автор: Андрей Кураев
• Жанр: Религия

Диспут представителей православия и кришнаизма.

---

Свящ. О. Стеняев: Отец Андрей Кураев написал книгу, которая называется «Вызов экуменизму». В этой книге он очень детально рассмотрел, какие есть формы разных взаимоотношений и я с радостью предоставляю ему слово.

Диакон А. Кураев: Я думаю, что первое, что надо держать в уме при общении с людьми православной церкви — это то, что только человек, богословски неграмотный, может позволять себе фразы типа «отношение православной церкви к такому-то феномену», «мнение православной церкви по такому-то вопросу». Дело в том, что от имени церкви в целом может говорить только Собор. Когда, скажем, меня спрашивают, а что православные думают о сказках про Гарри Потера, я говорю: вы знаете, много чести для Гарри Потера, чтобы церковь о нем что-то думала. Речь может идти о моей позиции, о позиции какого-нибудь другого богослова или публициста.

Лично я могу начать вою речь фразой «учение православной церкви» только в том случае, если я дальше буду цитировать Символ Веры, в остальных случаях я должен буду говорить аккуратнее: по учению святого Иоанна Златоуста, по мнению святых отцов, по оценке какого-то богослова, по моему мнению. Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что никто из сидящих не является сейчас официальным представителем нашей церкви. Что касается отношения к диалогу, я думаю, что мы согласны в том, что никто из нас не считает прозелитизм грехом. То есть для миссионера это естественная позиция.

У меня есть серьезная претензия к современному кодексу права, в том числе и в России, и в западном мире. Поскольку в России сказано, что запрещается проповедь религиозного, межрасового, национального превосходства. Про национальные отношения я сейчас не хочу говорить. Но жизнь религиозного человека, мне кажется, немыслима без ощущения превосходства своей религии. У меня такое ощущение, что мир религии — это мир человека. А люди — это не компьютеры, у них есть сердце, а не только разум. Наиболее развитые религиозные традиции мира как раз говорят о том, что Бог — это не предмет веры или послушания, а предмет высшей любви. А любовь это чувство предпочитающее и избирающее. Когда студент Ваня делает брачное предложение студентке Тане или Маше, то он тем самым оскорбляет всех остальных студенток. Потом для девчонок это еще на полгода предмет для сплетен: что он в этой Машке нашел, чем она лучше нас. А для влюбленного Вани это действительно «никто не сравнится с Матильдой моей». И так же для религиозного человека — он влюблен в своего Господа. И в таком священном и высоком эротическом безумии он готов об этом кричать с каждой крыши на каждом перекрестке. И поэтому я считаю, что это очень бесчеловечно то, что современное право запрещает людям признаваться в своих чувствах. Мне кажется, логичнее было бы в праве разрешить людям такого рода признание. Более того, законодательство, напротив, должно было бы зафиксировать право людей на защиту своей веры и своей позиции и на критику убеждений других людей. Но при одном условии: что, критикуя святыню другого человека, ты и свою святыню открываешь для критики. Своеобразие ситуации сложилось в связи с проникновением неоиндуистских групп в западную культуру. Проблема в следующем: структуры религиозного мышления, характерные для индийской религиозной культуры, имеют одну особенность, которая когда-то была характерна и для западной.

Но которая была утрачена позднее, под влиянием христианства. Я имею ввиду теологический инклюзивизм. С точки зрения индуизма или буддизма не бывает ложных богов, то есть при встрече с другой религиозной традицией, боги, почитаемые в данной местности, объявляются частным проявлением божества, которое исповедует миссионер. По этому принципу действуют проповедники индуизма, которые проповедуют в Индостане племенам, которые ничего не знают о Ведах. Местные божества или объявляются вторичными божествами в пантеоне той религии, от имени которой ведется миссия (в данном случае ведической) или же высшее Божество племени объявляется инобытием Бога, единого изначального Бога, от имени которого говорит миссионер. Соответственно в рамках индийской культуры происходило взаимное обращение Будды в религию вайшнавов и Кришну буддисты точно также объявляли одним из воплощений Будды. Но для библейского эксклюзивистского мышления, такая тактика является чем-то новым и неприемлемым. С другой стороны, здесь есть расхождение в реакции на такой стиль проповеди между людьми действительно библейской традиции, то есть людьми, которые живут религиозной жизнью, и светской интеллигенцией западного мира, то есть светски настроенные люди, когда начали слышать такого рода заявления из уст прежде всего теософов, а позднее различных неоориентальных культов, то светские интеллигенты увидели в этом удивительное проявление терпимости и открытости. Но для и именно в таком качестве презентуют эту свою миссионерскую позицию проповедники неоиндуизма в западном мире. То есть здесь происходит некая сознательная адаптация к ценностям принципам секулярного западного общества. Но в то же время, с точки зрения религиозных людей запада, напротив, эта позиция, скорее, неидеологичности и нетерпимости. Для христиан, эта позиция, когда Христос — это один из адептов Будды или Кришны, или гималайских Махатм. Для христиан это выглядит как кощунство, как кража нашей святыни, как попытка приватизировать нашу святыню и заставить ее служить для пропаганды совсем другой системы ценностей. Вот отсюда и разница в реакции у светской прессы, университетских кругов Запада и России на неоориентальные группы и другой, более полемической, реакции со стороны христиан.

Д-р Р. Гупта: Я благодарю Вас за очень ясное объяснение Ваших взглядов на межрелигиозный диалог. Если Вы позволите, я хотел бы сказать несколько слов с моей, тоже частной, точки зрения.

Диакон А. Кураев: Я бы хотел добавить, что я еще ничего не сказал о взгляде на межрелигиозный диалог.

Д-р Р. Гупта: Вы хотите продолжить или мне можно ответить? Я хотел бы на это посмотреть с двух точек зрения. С одной стороны — как ученый, который исследует индуизм и особенно вайшнавизм, и, с другой точки зрения, которую я могу изложить как последователь этой традиции.

Диакон А. Кураев: Нам сразу хотелось бы уточнить, какую именно традицию Вы представляете, т. е. какая личная религиозная позиция?

Д-р Р. Гупта: Чайтанья-гаудия — вайшнавизм. Я родился в семье традиции Сознания Кришны, Чайтанья-вайшнавизм. Мои родители и мои бабушка, дедушка, — тоже представители традиции Харе Кришна. Там, в Индии, до того, как эта традиция перешла на Запад. Это очень важное и интересное замечание отец Андрей сделал, что восточные традиции и традиции индуизма относятся к встрече с другими традициями, когда отец Андрей говорил об инклюзивизме. И это приводит к конфликтам или напряженности во взаимоотношениях, потому что как вы сами сказали, такой подход к проповеди или взаимоотношениям заставляет чувствовать христианскую сторону, что их святыни пытаются использовать, эксплуатировать для целей другой традиции и их просто поглощают. И это именно чувство разделяют представители других западных традиций, в том числе христианство. Помню я присутствовал на таком религиозном диалоге, это было в Бирмингеме, в Англии, и ту же самую позицию озвучил представитель одной из христианских общин там. И, может быть, вы позволите, я попытаюсь очень коротко объяснить богословские предпосылки или философские предпосылки, которые ведут к появлению такого инклюзивизма со стороны традиций восточного толка. Большинство последователей индуизма не придерживаются этого взгляда для того, чтобы поглотить или обокрасть святыни религии, с которой вступают в контакт. Просто само по себе представление об этом инклюзивизме очень глубоко находится буквально в крови философии и культуры Востока. Потому что последователи индуизма видят весь мир как проявление божественности и проявление славы и могущества Бога. Поэтому, разумеется, они имеют ясное представление о том, что Господь трансцендентен, и они также имеют представление об имманентности Бога одновременно с этим. Поэтому естественно, когда они встречаются с проявлениями религиозности в других формах других традиций, то у них возникает естественное желание видеть в этом проявление божественности того изначально единого Бога, которому они поклоняются, потому что последователи индуизма убеждены, что богатство Бога, Его величие, Его слава проявляются по разному в разных традициях, в разных сферах жизни и наша обязанность, как людей, желающих идти по духовному пути, — видеть проявление божественности во всех сферах жизни. Потому что для любого человека, мы сейчас говорим о человеке вообще, естественно пытаться объяснить все, все непонятное, все новое, все, может быть, даже чуждое в терминах того, в понятиях того, с чем он обычно имеет дело, что ему знакомо. И, например, когда индиец, индус в данном случае, потому что индиец это национальное понятие, а индус религиозное, потому что, когда индус встречается с христианином, то первый вопрос, который у него возникает: «А как я могу понять проявление именно этой религиозности с точки зрения того единого Бога, который или божественной сущности, которого я знаю и которому я поклоняюсь». Пример, который привел отец Андрей о любви между юношей и девушкой очень хорошо подходит для этой темы, потому что индусы, особенно вайшнавы, согласятся, что основой любой религии является любовь, особенно любовь к Богу в первую очередь. И знакомое последствие влюбленности, которое известно многим, в том, что когда человек влюбляется, он видит предмет любви повсюду. Например, когда такой влюбленный человек видит цветок, он думает, что цветок понравился бы моему возлюбленному или моей возлюбленной. Если он видит полную луну или закат, или восход, он видит все это с точки зрения своей любви. И можно сказать, что этот влюбленный человек молодой страдает особой формой инклюзивизма, пытаясь поглотить весь мир и увидеть через призму своей любви. Но, на самом деле, он это естественная психологическая реакция, она очень сильная, эмоциональная и для индуса, особенно для вайшнава, последователя вайшнавизма, весь этот мир представляет собой ту или иную форму проявления божественности. Он пытается понять, как именно этот феномен или объект связан с источником всего бытия — Богом. И как отец Андрей тоже сказал уже, что когда молодой человек влюбляется, то он слепнет к красоте всех других девушек, то есть никто уже, кроме объекта его любви, не может также воодушевлять, также вдохновлять, также удовлетворять. Это поглощающая привязанность сердца вполне здорова. Мы должны быть привязаны и питать эту привязанностью к Богу, которая представлена в священных писаниях. Но, по мере того, как любовь человека взрослеет и зреет, после этой горячей поры влюбленности, человек в идеале должен научиться понимать, видеть, различать и уважать проявления любви во взаимоотношениях с другими людьми. И я хотел сказать, что, конечно же, в начале эта любовь обладает определенным фанатизмом, что такой человек, как мы уже сказали, слепнет по отношению ко всей другой красоте и видит ее только в предмете своей влюбленности. Но по мере взросления, созревания такой любви может быть интенсивность не уменьшается, она остается по-прежнему такой же глубокой и горячей, но человек учится видеть ту же самую влюбленность, те же самые бескорыстные отношения у других людей. Он понимает: вот она любит его, он любит ее. Хотя при этом он не теряет верности к своей возлюбленной, он понимает, что те же самые принципы бескорыстия любящих взаимоотношений действуют между другими людьми и он начинает уважать это и ценить. Он видит эти принципы повсюду и начинает… Поэтому я хотел бы предположить, что видимо по мере взросления в нашем собственном духовном пути, мы должны также научиться видеть, не теряя исключительное предпочтение к нашему объекту любви и служения, учиться ценить и уважать те же самые отношения к Богу в других традициях, потому что тот, кто по настоящему любит Бога, он сможет понять это и в других традициях, если он имеет ее сам.