Еремей Парнов - Собрание сочинений: В 10 т. Т. 10: Атлас Гурагона; Бронзовая улыбка; Корона Гималаев

• Название: Собрание сочинений: В 10 т. Т. 10: Атлас Гурагона; Бронзовая улыбка; Корона Гималаев
• Автор: Еремей Парнов
• Издательство: ТЕРРА— Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02424-4

Еремей Парнов — известный российский писатель, публицист, ученый и путешественник, автор научно-фантастических, приключенческих, исторических и детективных произведений, пользующихся неизменным успехом у читателя.

В десятый том Собрания сочинений включены повести «Атлас Гурагона», «Бронзовая улыбка» и «Корона Гималаев».

---

Медленный, но необратимый поворот к современности, который совершается ныне в Непале, часто сравнивают с «революцией Мэйдзи», преобразовавшей жизнеустройство Японии времен сегуната. Лично я вижу здесь лишь формальную, хотя и далеко идущую аналогию. Непальские короли, носившие и поныне действующий титул «Господин пять раз», действительно находились в такой же зависимости от премьера из семьи Ранов («Господин три раза»), как японский император от сегуна. Свергнув закосневший, противившийся любым переменам правопорядок, Япония первым делом поспешила распахнуть двери в мир, модернизировать свою экономику и политические институты. Это было продиктовано насущными нуждами страны и логикой самой истории.

Так же поступил и король Трибхувана — дед нынешнего монарха, когда, возглавив широкую антирановскую оппозицию, добился свержения диктатора, державшего его на положении пленника.

Но на этом и кончается сходство, потому что феодальный Непал 1951 года, многонациональный и многослойный, в корне отличался от однородной, иерархически централизованной страны Ниппон периода Эдо.

Перемены, которые переживает страна, по-настоящему заметны пока лишь в больших городах. Современные заводы, фермы, рыборазводные хозяйства, электростанции, больницы и школы, построенные при содействии многих стран мира, еще не наложили определяющего отпечатка на облик страны.

По-прежнему на нее взирают с высот недреманые очи бога. Не только в переносном, но и в прямом смысле, ибо характерной деталью непальских ступ как раз и являются эти самые «глаза лотоса», «очи Будды».

Только в одном Патане насчитывается три такие ступы, возведенные еще Ашокой. Их одетые камнем и гладко оштукатуренные полусферы венчают четырехугольные ступенчатые башни, на гранях которых и нарисованы «всевидящие глаза». Инкрустированные перламутром, они издалека видны даже в густых сумерках. Как олицетворение вечности и неизменности мирового правопорядка, сверкают они отраженным сиянием ледяных вершин с облицовочных плиток.

Над ними изображен завиток третьего глаза. Другой иероглифический завиток, напоминающий знак вопроса, изображает нос божества. В нашей литературе распространено мнение, что подобные «всевидящие» ступы характерны только для Непала. За исключением Бутана, где такие чортэни известны еще с седьмого века, оно верно.

Знаменитый Боднатх как раз и представляет собой такую подкрашенную шафраном полусферу с «глазастой башней». И в центре Сваямбхунатха стоит точно такая же ступа.

Как и прочие чортэни и чайтьи, они образуют в плане мандалу, символизирующую космос.

Боднатх окружает своеобразный многоугольник из примыкающих друг к другу домов. В них живут тибетские паломники и всевозможные торговцы предметами буддийского ритуала: иконами, бронзовыми статуэтками, деревянными раскрашенными масками, амулетами и тому подобное. За этим внешним ограждением во всем своем великолепии открывается светлая ступа, расцвеченная, как линкор на морском празднике, тысячами треугольных флажков. Нанизанные на веревках, как с мачты свисающих с огненного символа верхушки, они трепещут в ликующем голубом небе.

В отличие от Сваямбхунатха, где центральная ступа окружена бесчисленным множеством культовых сооружений, среди которых задумчиво бродят обезьяны, эта шафрановая сопка символизирует идею Вселенной, очищенную от всего постороннего. Это ничуть не мешает темпераментной торговле в лавках, окружающих ниши с молитвенными цилиндрами. Яркие жизнерадостные краски Боднатха сами по себе наводят человека на веселые мысли. Смех здесь не считается кощунством и не может иметь никаких печальных последствий.

Иное дело чертог Живой богини. В этом сумрачном внутреннем дворике, где, затаив дыхание, люди ждут появления божества, едва ли кому придет в голову засмеяться.

Разве что вездесущим мальчишкам, которые непринужденно протискиваются в первые ряды. Но и они сохраняют подобающее выражение лица. Здесь все проникнуто ожиданием. Храня молчание, люди не сводят глаз с заветного окна, в котором должна появиться богиня. Впрочем, что значит «должна»? Боги никому ничего не должны. Захотят снизойти, снизойдут, не захотят — на то их высшая воля.

Заметив, что один особенно настырный парнишка так и вертится у меня под ногами, я дал ему пару рупий. Издав ликующий клич, он завертелся на одной ножке и в тот же миг куда-то сгинул. Но, очевидно, моя жертва была принята, потому что чья-то сухая старческая рука властно отдернула занавеску в заветном окне.

Когда мой переводчик Шарма сказал, что Живая богиня даст мне аудиенцию, я сначала обрадовался, а затем призадумался. Меня смущало полное незнание «небесного протокола». Я даже не мог сообразить, как надлежит титуловать богиню. Обращение «ваше святейшество», подобающее в беседе с такими высокими лицами, как далай-лама или римский первосвященник, казалось для данного случая не совсем подходящим. Нужно было спешно придумать что-нибудь рангом повыше. Но что?

— Пусть вас это не волнует, — пришел на выручку Мадхав Шарма, которого в память времен, когда он занимался в Московском университете, звали просто Мишей. — Вам вообще не придется с ней разговаривать.

— Вы так думаете?

— Разумеется. Кумари будет лишь присутствовать, а все ваши вопросы разрешат приближенные к ней жрецы. Впрочем, я не уверен, что они говорят по-английски.

— Веселенькая ситуация!.. Посоветуйте хоть, как называть богиню, обращаясь к жрецам.

— Просто дэви, богиня то есть.

— В самом деле просто… А какие существуют правила этикета?

— Понятия не имею. На всякий случай отводите взгляд в сторону, потому что в народе боятся ее третьего глаза.

С этим багажом я и отправился в чертоги Кумаридэви.

Что я вообще знал о ней? Ничего, кроме того, что непальцы почитают Кумари в образе маленькой девочки из плоти и крови, которая должна принадлежать к касте золотых дел мастеров. Ее культ находится в тесной связи с поклонением женской энергии. Это та же Шакти, но только невинная, юная, та же многоликая Дэви, вобравшая в себя разные ипостаси женских божеств, но еще не созревшая для кровавых приношений Дурги и Кали.

Девочка, предназначенная на роль богини, подвергается самому строгому и придирчивому отбору. Эта трехлетняя кроха воистину должна обладать сложением богини и не иметь ни малейшего изъяна. Если хоть один из восьмидесяти внешних признаков не отвечает твердо установленному стандарту, кандидатка не проходит. Избрание королевы красоты в сравнении с этим жалкая дилетанщина.

Счастливица, или, вернее, несчастная, претендующая на титул Кумари, обязана в самый короткий срок научиться владеть собой и ни при каких обстоятельствах не терять присутствия духа. В противном случае можно ожидать большого несчастья. Дело в том, что Кумари, которая считается покровительницей Непала, отводится хотя и номинальная, но очень заметная роль в жизни страны. Это к ней отправляется на ежегодное поклонение король, чтобы испросить соизволение на правление.

Если девочка испугается или вообще чем-нибудь погрешит против этикета, то это могут счесть зловещим знамением. Поэтому испытания на крепость духа, которым подвергается грядущая дэви, могут смутить даже бравых, видавших виды парней. Не каждому дано без дрожи следить за чудовищной рубкой козлиных голов, не каждый способен провести ночь в темном подвале, наполненном скелетами, рогатыми чудовищами и расчлененными трупами.

Та, которая вынесет все, и впрямь может претендовать на божественный титул. Остальное довершит воспитание. Вырванная из привычного круга семьи, девочка начинает новую жизнь в храме и вскоре свыкается со своим исключительным положением. Как говорится, входит в образ. Чтобы она целиком поверила в свое предназначение и позабыла смутные очертания прошлого, достаточно года строго регламентированной жизни.

Обязанности богини не слишком обременительны. В половине седьмого она пробуждается ото сна и сразу же попадает в заботливые опытные руки жрецов. Это они решают, сообразуясь с астрологическими указаниями, какого цвета одеяние выберет сегодня Кумари, чтобы явить себя почтительницам из своей золотодельной касты. После положенных, но всегда одних и те же дыхательных упражнений и ритуального омовения приступают к ежедневной процедуре «отверзания божественного глаза». Для этого на лобик богини кармином наносят широкий знак в форме григука — ритуального секача, рукоятью обращенного к переносице. Затем обводят по контуру желтым и тщательно прорисовывают в середине очень реалистическое широко раскрытое око и черной тушью далеко удлиняют уголки данных природой глаз. Теперь богиню можно облачить в указанные астрологами одежды, украсить драгоценной короной на манер старорусского кокошника, серебряными монистами, тяжелой кованой гривной, кольцами и браслетами. Чаще всего Кумари «предпочитает» наряжаться в алое платье, символизирующее необоримую власть женственности. Ее усаживают в специальное кресло с круглым подножием и выносят в приемную, декорированную в назначенные на сегодня тона. Здесь, сидя у северной стены, словно бронзовый бурхан, она станет принимать жертвенные цветы и сласти, бесстрастно внимать звукам развлекающей ее музыки, не глядя, следить за прихотливыми фигурами танца.