Мариса де лос Сантос - Когда приходит любовь

• Название: Когда приходит любовь
• Автор: Мариса де лос Сантос
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-059497-9

Менеджер уютного кафе Корнелия Браун обожает черно-белые фильмы и в тайне мечтает встретить мужчину, похожего на неотразимого Кэри Гранта.

И однажды ее мечта становится явью…

За Корнелией начинает ухаживать обаятельный, остроумный красавец Мартин Грейс.

Она счастлива… но, увы, жизнь — не мелодрама со счастливым концом.

А тот, кто рядом, не всегда похож на идеального киногероя.

Он совершает ошибки. У него есть недостатки и слабости.

И Корнелии предстоит решить: принять его таким, каков он есть, — или снова устремиться в погоню за мечтой?

---

— Это полностью ее вина, — кипел Тоби, держа в руках футбольный мяч и нервно сдавливая его. — Она считает, что может просто передумать.

Кэм засунул печенье размером в десертную тарелку в рот и невнятно проговорил, роняя крошки:

— Она женщина! Чего ты ждешь? Женщины такие эксцентричные.

Должна признаться, это произвело на меня впечатление. Слова «эксцентричный», готова поклясться, мой брат не знал. Надо же, как его достали. Вспомнил лексику отборочного теста десятилетней давности. Снимаем перед вами шляпу, мистер Каплан.

Клэр тоже сидела за столом, но похожа она была не столько на милую девочку, жующую печенье, сколько на кота, вонзившего зубы в канарейку. Такое сытое довольство. Мне показалось, я даже видела, как она облизала усы.

Проведя на чердаке миссис Голдберг несколько часов, я без всякого предупреждения оказалась в сошедшем с ума мире. Я повернулась к единственному человеку, который в этой комнате выглядел нормальным. Правда, жилы на шее слегка напряглись, но в остальном она выглядела такой же спокойной и собранной, как всегда.

— Мам, что, черт возьми, происходит? — спросила я, и у нее хватило выдержки просто укоризненно взглянуть на меня, как будто «черт возьми» не бледнело перед папиным «черт побери». Но я все же посчитала это хорошим знаком.

Она протянула мне открытку в конверте.

— Если что-то делаешь, нужно это делать толково, — сердито сказала она. — А не так.

Я взглянула на конверт, затем достала из него открытку, рождественскую открытку, опоздавшую на три недели. Открытку от моей сестры Олли. В опоздании ничего удивительного не было. Странным было то, что она вообще ее послала. И, если быть справедливой, у этой маленькой открытки были все основания для опоздания. Отправлена она была с Галапагосских островов.

— Эффект Уестермарка, — тоскливо заметил Тео.

Как только я смогла нормально дышать, тотчас же позвонила ему.

Именно так Олли объяснила ему причину своего ухода. Взяла и сказала. В ее стиле было просто оставить записку (о чем свидетельствует рождественская открытка). Однако предупредила она Тео всего за сутки до отлета. И мне это не показалось порядочным. Но кто я такая, чтобы судить?

Я немного подумала.

— А, помню, это когда бабочка где-то машет крыльями, а потом торнадо гуляет по половине земного шара, — сказала я.

— Это уже будет эффект бабочки, — поправил меня Тео, и улыбка, которую я расслышала в его голосе, успокоила мою душу, хотя я несколько разочаровалась, потому что пришлось отказаться от картинки, которую нарисовало мое воображение: неосторожное насекомое машет крыльями в Пекине и создает ветер, который выдувает Олли из ее квартиры в Бруклине и бросает в объятия Эдмунда Бэттла.

— Эффект Уестермарка — внутренний механизм, который предохраняет нас от женитьбы на собственных родственниках.

— Да, но вы же с Олли не родственники… Ведь так? — Внезапно мне все показалось возможным.

— Нет, Корнелия, конечно, нет. — Голос у Тео был сухим, как пыль. — Но по этой теории мужские и женские особи, выросшие вместе, родственники. Все мужчины и женщины, выросшие вместе, запрограммированы не испытывать сексуальной тяги друг к другу. Это инстинкт.

Да ничего подобного! Я едва не закричала. Пропади он пропадом этот доктор Уестермарк и его научная теория! Я представила себе, как вхожу решительным шагом в какую-то лабораторию, Тео идет за мной, и предлагаю себя в качестве доказательства ошибочности этой идиотской теории. «Смотрите, — восторженно кричу я, — я не могу от него оторваться!» И от одной только мысли я покраснела, дыхание стало прерывистым, потому что (не уверена, что я уже об этом говорила) я безумно влюблена в Тео.

— Ты в это веришь? — спросила я вполне серьезно. На другом конце провода долго молчали. Я едва не кинулась в эту паузу с тирадой, поносящей Уестермарка, этого злостного негодяя, тупого урода с его идиотским эффектом, но сдержалась.

— Я верю в то, что был полным идиотом, когда женился на женщине, которую не люблю. — Голос Тео был таким тусклым, таким подавленным, что я даже не ощутила радости при этом известии. Кроме того, если он в своем уме, а он точно в своем уме, связываться еще раз с семейкой Браунов — последнее, чего можно ждать от Тео Сандовала. Есть этот эффект Уестермарка или нет, зачем рисковать?

Пока мы так сидели, молча купаясь в своих несчастьях, я начала соображать, что если Олли уехала несколько недель назад, то Тео, этот эталон честности, несколько недель носил эту тяжесть в себе, живя рядом со мной и Клэр. Готовил в моей квартире, сидел в садовом кресле во дворе Клэр, ездил на своей машине, и боль была с ним постоянно, как еще одно существо, незнакомка-невидимка. От этой мысли меня скрючило, но я решила не спрашивать, почему он мне не открылся.

— Корнелия, я все собирался сказать тебе, — решился он наконец. — И тогда пришел в кафе, чтобы сказать тебе.

— Да ничего, — пробормотала я. — Не нужно ничего объяснять.

— Но когда я до тебя добрался, столько сразу навалилось. Клэр и Мартин. И затем этот несчастный случай. Разве мог я лезть к тебе со своими пустяками, с этим… дерьмом?

Если Тео, который в обычных обстоятельствах никогда бы не стал принижать значение чего-то хоть сколько-нибудь важного, говорит о своем браке, как о «дерьме», значит, он и в самом деле в критическом состоянии.

— Ох, Тео, — вздохнула я.

— Но я думаю, это только оправдание. Ты бы все равно выслушала все мои глупости. Я же тебя знаю. Ты бы выслушала.

— Обязательно. Я и сейчас могу выслушать. — Сейчас и всю свою оставшуюся жизнь я готова слушать все, что ты захочешь сказать. Испытай меня.

— Я знаю. Забудь мои слова насчет того, что я не хотел тебя беспокоить. Это звучит… не знаю… благородно. А я не был благородным. — Он произнес последнее слово почти что с презрением. Тео говорил так, будто сам себе внушал отвращение. Я не могла этого слушать. — Если честно, то я был рад влезть в чужие неприятности. Помнишь, ты сказала, что мне легко было стать для Клэр героем?

— Тео, — забеспокоилась я, — ты знаешь, что я вовсе не это хотела сказать.

— Не хотела, но была права. Было просто появиться и думать, что можешь помочь, можешь все наладить. Я так устал от себя и от Олли. От всей нашей жизни. И ничего я не мог там наладить… — Он горько хмыкнул. — Да и не стоило там ничего налаживать.

— Что будет теперь? — Было бы приличнее дать ему возможность самому вести разговор, я это понимала, но не смогла удержаться.

— Развод, — вяло сказал он. — А в Нью-Йорке это тебе не прогулка под луной. Либо я должен говорить ужасные вещи про Олли, либо она про меня. Тогда все закончится быстро. Олли именно этого хочет. Или… — Тео, казалось, выдохся, слишком устал, чтобы продолжать, но меня нельзя было сбить со следа.

— Или?

— Или мы разбегаемся, живем врозь год, а в конце этого года тихонько разводимся.

— И ты хочешь пойти этим путем? — Ну еще бы. Все это его порядочность, будь она неладна. Господи, Тео…

— Мне даже подумать противно, что мы будем говорить друг о друге гадости. Для протокола. Это ведь была наша общая ошибка.

— Почему так случилось? Могу я задать такой вопрос? Каким образом вы с Олли оказались вместе? — Потому что если ты решилась изображать из себя пронырливого папарацци, кого добрые люди называют подонками, нечего останавливаться.

— Вскоре после отъезда Эдмунда мы с Олли столкнулись в городе. Ты ведь знаешь, мы знали друг друга всю жизнь. И хорошо друг к другу относились. Мы никогда не притворялись, что влюблены. Олли покончила с настоящей любовью, во всяком случае, она так считала.

— А ты? Ты тоже покончил с настоящей любовью? — Господи, кто меня остановит? Но я должна была знать.

— Да нет, не совсем. Но я был почти уверен, что настоящая женщина, настоящая любовь… что ска… не случится. И мне был отвратителен человек, в которого превращали меня «случайные связи». — Его кавычки в этом выражении сочились горечью. Я тоже чувствовала, что погоня за юбками, все эти мужские развлечения были игрой с эвфемизмами самого что ни на есть макиавеллевского типа. Игрой небезопасной. И тут он добавил неожиданно: — И я устал от больных людей.

Он замолчал, как ребенок, который сказал что-то ужасное и ждал, когда на него начнут кричать. Я кричать не стала. Когда он снова заговорил, голос его был спокойнее.

— Олли сказала, что многие люди женятся по любви, и все равно брак кончается крахом. Мы подумали: почему бы не рискнуть, может быть, любовь придет позже. Олли перечисляла все те страны, где брак заключается по воле родителей и где все в полном порядке.

Я улыбнулась при слове «перечисляла». Олли всегда оставалась Олли.

— Значит, вы вступили в брак, как в авантюру, — сказала я. И представила, как все произошло. Давай попробуем! Птички это делают, пчелки, даже умные блохи. Я могла понять, что им хотелось стать частью жизни во всем ее многообразии. Честно признаюсь, что в последнее время я стала экспертом по такого рода желаниям.