Мариса де лос Сантос - Когда приходит любовь

• Название: Когда приходит любовь
• Автор: Мариса де лос Сантос
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-059497-9

Менеджер уютного кафе Корнелия Браун обожает черно-белые фильмы и в тайне мечтает встретить мужчину, похожего на неотразимого Кэри Гранта.

И однажды ее мечта становится явью…

За Корнелией начинает ухаживать обаятельный, остроумный красавец Мартин Грейс.

Она счастлива… но, увы, жизнь — не мелодрама со счастливым концом.

А тот, кто рядом, не всегда похож на идеального киногероя.

Он совершает ошибки. У него есть недостатки и слабости.

И Корнелии предстоит решить: принять его таким, каков он есть, — или снова устремиться в погоню за мечтой?

---

Делавэр.

— Вивиана, — сказала я самым нейтральным голосом, — о чем вы говорите?

— Это не очень далеко, — сказала она твердо, — вы можете ездить туда на выходные, а на неделе быть дома. В смысле у себя дома.

— О чем вы говорите?

Ее бравада иссякла.

— Я слышу, как она каждую ночь ходит в вашу комнату.

Она не станет плакать, я это видела и была ей благодарна. Она сидела выпрямившись, взгляд гордый, как у античной статуи, но под всем этим чувствовалось колоссальное напряжение. «Безжалостная, — подумала я, — эта женщина может быть безжалостной, если понадобится». Я уважала ее за это.

— Я должна быть той, в ком она нуждается, — ровным голосом сказала Вивиана. — В ней вся моя жизнь.

Я хотела заговорить, но не знала, что сказать.

Вивиана встала и направилась к двери. Затем повернулась ко мне.

— Пожалуйста… — начала она. Но я ее перебила. Я не смогу вынести, если эта гордая женщина станет умолять отдать ей ее ребенка.

— Не надо, — сказала я, — не говорите ничего.

И мать Клэр ушла, оставив меня наедине с самой собой.

Глава 32 Клэр

— Я никак не могу решить, красивая она или нет, — сказала Клэр на середине фильма, — или она просто лучше выглядит, чем все остальные.

Корнелия сидела на полу, прислонившись к большому креслу, в котором утонула Клэр. Она откинула голову назад, взглянула на Клэр и засмеялась.

— Вот именно! Она просто сногсшибательная!

Она действительно была сногсшибательной, эта Трейси Лорд — в белом платье, с капризным ртом, скульптурным маленьким личиком и этими удлиненными глазами, выражение которых менялось ежеминутно.

Когда Клэр впервые увидела Декстера, она выдохнула:

— Чудо!

— Чудо в кубе, — вздохнула Корнелия.

— Но не только, — начала Клэр, — он похож…

— На тебя. — Корнелия улыбнулась. — И твоего отца.

«Я похожа на своего отца», — подумала Клэр. Люди постоянно так говорили, и это беспокоило Клэр. Но почему-то теперь ее это уже не волновало. Мартин Грейс был ее отцом. Не важно, умер он или нет, но он был частью ее, а она была его частью.

«У меня глаза моего отца», — сказала она себе. Внезапно ее посетило озарение, как будто открылось яркое окошко. «То, что отец меня не любил, не значит, что я не могу его когда-нибудь полюбить». Окошко закрылось, но Клэр почувствовала что-то новое внутри себя. «У меня папины глаза», — снова подумала она.

Когда фильм кончился, Клэр удовлетворенно сказала:

— Вот так кино должно всегда кончаться. Пусть хорошие люди получают то, что они хотят.

Корнелия выключила телевизор и повернулась к Клэр. Когда Корнелия сидела на ковре, скрестив ноги, Клэр невольно вспомнила, какая она маленькая, как ребенок.

— Клэр, мне нужно тебе кое-что сказать. — Она помолчала. — Ты — не просто друг, ты часть моей семьи. Ты всегда будешь частью моей семьи.

Это было замечательно, именно это и хотела услышать Клэр. Ей бы обрадоваться, но она почему-то испугалась. Голос Корнелии и выражение глаз делали ее еще больше похожей на ребенка. На ребенка, который пытается выглядеть более смелым и сильным, чем он есть на самом деле.

Клэр кивнула, потом сказала:

— Почему бы нам не посмотреть этот фильм еще раз, с самого начала?

— Вы с мамой будете жить в доме миссис Голдберг. — Клэр заметила, что Корнелия дрожит. — А я буду постоянно тебя навещать.

— Нет, — сказала Клэр. — Ты не можешь так поступить, Корнелия. Ты уже сказала, что останешься.

Гнев в собственном голосе удивил Клэр. Ведь на самом деле ей было грустно и страшно. Но она не могла избавиться от этого тона и вскоре на самом деле разозлилась.

— Мы будем вместе проводить праздники и выходные. Ты можешь в любое время навещать меня в Филадельфии или там, где я устроюсь. Но где бы я ни устроилась, это обязательно будет недалеко отсюда.

— Ты обещала, что останешься.

Корнелии было больно. Клэр это видела, и в какой бы ярости она ни была, она не чувствовала удовлетворения от того, что причиняла Корнелии боль. Но ее разочарование было огромным.

— Я пообещала, потому что очень хотела быть с тобой. И до сих пор хочу. Но тебе нужно остаться вдвоем с твоей мамой. — Корнелия так сильно сжала руки, что они покраснели.

— А если она снова заболеет? — запальчиво выкрикнула Клэр. — Ты когда-нибудь об этом думала?

— Ты придешь прямо сюда и все расскажешь Элли и Би. Позвонишь мне, я тут же приеду. И мы все поможем. — Корнелия произнесла это так, будто давала клятву. — Солнышко… — Голос Корнелии дрогнул, и она протянула руку к Клэр. Но Клэр встала и ушла. Корнелия осталась сидеть на полу. Сердце ее было разбито.

Глава 33 Корнелия

Естественно, что чердак миссис Голдберг, место, которое я так любила, должен стать участником моей истории. Естественно, что Тео нашел меня там — платье миссис Голдберг сапфирового переливающегося цвета лежало на моих коленях. Я была спокойна, но тоска постоянно сжимала мое сердце.

— Что это за луч света в темноте? — спросила я и невольно улыбнулась. Мне хотелось, чтобы мои звезды были чистыми и обещали счастье. Если вы похожи на меня, вы цените пьесу не за ее трагический конец, а за то, что в ней талантливо рассказывается о любви. Когда ваш мужчина уходит от вас утром, птичка, которая вас разбудила, — это обязательно соловей, а не жаворонок. А когда мужчина появляется в дверях чердака, он затмевает собой луну. Или солнце, если это происходит среди бела дня.

Пришел Тео и сел напротив меня в оранжевое кресло. Его купил сам Гордон Голдберг и в течение пятнадцати лет упорно отказывался его выбросить, несмотря на логичные доводы его жены. Тео снял пальто, чем меня безмерно осчастливил. «Снимай пальто, — подумала я, — и оставайся здесь навек».

— Я потеряла ее, — сказала я Тео. И показала ему свои пустые руки. Я догадалась, что он уже все знает.

— Она не будет долго злиться, — обнадежил он меня.

— Я знаю, что не будет.

— Она вырастет здесь, как и мы выросли. Вы всегда будете принадлежать друг другу.

— Но не так, как бы мне хотелось принадлежать друг другу.

— Ты бы хотела видеть ее каждый день.

— Я бы хотела видеть ее каждый день. Я бы хотела, чтобы она забиралась в мою постель, когда не может заснуть. Я бы хотела, чтобы она приходила ко мне и рассказывала, что случилось в школе. — Я провела рукой по голубому атласу, стараясь разгладить его, хоть он и так был гладким, глаже некуда. — И все это могло быть. Но это было бы неправильно. — Я подняла на него глаза. — Тео, я всего лишь хотела поступить правильно.

Мне хотелось, чтобы он убедил меня, что я права. И он произнес слова, от которых у меня перехватило дыхание:

— Ну разумеется. Ты так устроена. Разве иначе я бы тебя любил так сильно?

Сомнений в том, что Тео меня любит, не существовало никогда. Он любил меня с четырех лет. Это я знала. Но даже эта неоспоримая двадцатисемилетняя новость заставила мое сердце забиться часто-часто, как у птички.

Теперь представьте следующее: жизнь, потраченная на то, чтобы ждать слов «Я тебя люблю», как поэмы. А тут тебе говорят эти слова как непреложную истину, как будто и говорить-то не стоит, и так все ясно. Как будто любовь Тео ко мне была миром, в котором мы жили всегда. Так оно, наверное, и было.

Когда дар речи ко мне вернулся, я сказала:

— Мне кое-что от тебя нужно.

Он улыбнулся своей открытой доброй улыбкой.

— Ты же знаешь, что можешь получить все. — И даже такой ответ не означал того, во что мне так легко было поверить, поскольку Тео Сандовал был по природе моногамен. Все, кто его знал, знали и это. «Держись», — сказала я себе.

— Я хочу объяснений, — заявила я дрожащим голосом. — Тот вопрос, который ты задал мне секунду назад? Проясни его, пожалуйста. Потому что, если ты имеешь в виду то, что мне бы хотелось… — Я замолчала. — Я бы ради этого пошла на все. — В глазах показались слезы. — Абсолютно все.

Он взглянул на меня с некоторым беспокойством и спросил:

— Здорово ударило, да?

— Ох, Тео, просто пришибло.

Тео не отвечал и смотрел на меня с сочувствием. У меня закружилась голова.

— Полагаю, с тобой этого не произошло, — заикаясь, произнесла я.

— Еще как произошло. — Он не сводил с меня глаз. — Только так давно, что я уже успел к этому привыкнуть.

— Как давно?

— Это мой секрет. — Он улыбнулся. — Я больше ничего не собираюсь от тебя таить, но этот мой.

Если вы думаете, что на чердаке зазвучала небесная музыка, с неба полился звездный свет и передо мной открылся светлый путь в будущее, вы сильно ошибаетесь. Вместо этого — обычное полуденное солнце. Корнелия сидит на полу. Тео — в безобразном оранжевом кресле.

— Хватит объяснений? — спросил Тео.

Я умею быть сдержанной. Но бывает, когда надо отбросить в сторону все приличия, пройти через комнату и плюхнуться к любимому на колени, полагаясь на все восемьдесят пять фунтов веса и на помощь силы тяжести, чтобы пригвоздить его к месту.