Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса III

• Название: Сказки старого Вильнюса III
• Автор: Макс Фрай
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-367-02953-6; 978-5-4357-0293-4

В центре города Вильнюса ровно сто восемь улиц. И если ходить по ним достаточно долго, то есть почти каждый день на протяжении нескольких лет, на некоторых улицах можно стать свидетелем удивительных историй. А на некоторых — даже их участником.

В подобных случаях, я знаю, обычно говорят — дескать, такие истории могли, конечно же, произойти где угодно. Но мы этого утверждать не станем — зачем же людей обманывать? Нет уж, эти истории могли случиться только у нас в Вильнюсе. И только гуляя по улицам здешнего Старого города, можно было их сперва услышать, а потом записать.

Это уже третий том «Сказок старого Вильнюса». И много еще впереди.

---

Заплатив, ухватился за поручень, гладкий и сладкий, почему-то с ванильным привкусом; впрочем, левой ладони в последнее время всюду мерещится ваниль; говорят, такое бывает от затянувшегося одиночества, а еще от скверного мыла для рук, вот и поди разбери, что стало причиной. Ладно, ваниль так ваниль, поехали, сколько можно тянуть.

Погружаясь на дно, где осуществляется подмена пространств, успел подумать: «На этой глубине я обычно никого не люблю» — и тут же обозвал себя круглым дураком, ощутив на губах горячий шепот, неразборчивый, темный, как вулканический пепел, почти неважно чей, хотя лучше бы все-таки вспомнить, потому что…

Но тут на плечо легла чужая рука, скорее дружественная, чем враждебная, усталая, отяжелевшая от впечатлений, довольная собой, немного слишком плотная для такого чудесного дня.

Сказал укоризненно:

— Я же только что заплатил за проезд.

Но и сам тут же понял, что это не контролер. Ничего себе, кто же тогда? Обернулся, сгорая от любопытства, и обнаружил у себя за спиной дерево, водопад и седого коренастого мужчину в форме полицейского. Разумеется, они были одним существом, просто видеть только человеческий облик скучно, а с деревом и водопадом поди договорись, особенно когда сам не являешься ни тем ни другим, а только вороном, ножом и северным ветром. Поэтому говорить, конечно, придется именно человеку с человеком, как всегда. Все как всегда.

Хотел спросить: «Я арестован?» — но и сам понимал, что это совсем не смешная шутка. Ну и вообще, если к тебе внезапно обратился незнакомец, лучше внимательно слушать, чем болтать. Больше толку.

— Велика вероятность того, что вы стали жертвой мошенничества, — сказал полицейский. — По долгу службы я обязан записать ваши свидетельские показания и по мере возможности компенсировать нанесенный вам ущерб.

Пока он говорил, мир становился все более плотным и одновременно скудным. Уходили запахи, ритмы, оттенки, ощущения. И даже сам от себя каким-то образом уходил, наливаясь тяжестью, упрощаясь, опустошаясь. Вдруг перестал ощущать себя ветром, вороном и ножом, влюбленным в будущем декабре, просто помнил, что так недавно было. Но даже воспоминания приходилось удерживать с усилием. Твердить про себя, как текст из учебника иностранного языка, который задали выучить, и цепкая память уже сохранила незнакомые иностранные слова, осталось теперь найти словарь и убедиться, что правильно понимаешь их смысл. На что, честно говоря, совсем мало надежды.

Седой полицейский тем временем распахнул дверь гостиницы, откуда совсем недавно даже не вышел — вылетел, как разбушевавшийся вихрь. А теперь на своих двоих обратно, по лестнице, в номер, где только и радости, что новая чашка. И кстати, почти полная пачка кофе… Ох, нет, я сейчас думаю не о том.

Сказал:

— Слушайте, подождите. Мы же с вами только что ехали в автобусе. Куда он вдруг подевался?

— Штука в том, что ни в каком автобусе мы с вами не ехали, — устало вздохнул полицейский. — Давайте пройдем в ваш номер, я постараюсь объяснить.

Чуть не заплакал — бог весть почему. Подумаешь — автобус.

В номере бессильно рухнул на белый дрожащий стул. Сказал:

— А теперь еще раз, с самого начала. Я ничего не понял. Какое мошенничество? Как я стал жертвой, сам того не заметив? У меня вроде бы ничего не украли… Так, сейчас проверю. Бумажник тут. Паспорт, деньги, синий стеклянный глаз, банковская карта, все на месте. А больше у меня ничего ценного не было. И слушайте, что все-таки случилось с автобусом?

— Будем считать, я просто вас разбудил, — сказал полицейский. — Хотя на самом деле все несколько сложнее. Просто не хочу морочить вам голову.

— Разбудили, говорите? А у меня такое чувство, что, наоборот, заснул. Все как-то не так. Очень странно. И руки у меня слишком тяжелые, как голова с похмелья. О! Кстати, о голове. Кофе, что ли, выпить? Будете?

Не дожидаясь ответа, взял чайник, открыл кран, некоторое время разглядывал разноцветных бабочек, вылетающих оттуда одна за другой. Наконец укоризненно сказал:

— Ну, слушайте. Наяву так не бывает.

— Не бывает, — согласился полицейский. — Сейчас вы действительно спите и видите сон. Зато свой собственный. А перед этим вы, можно сказать, почти бодрствовали. Но в чужом сновидении. Я же говорю, все довольно сложно.

— Что именно сложно? — весело спросила с порога женщина с острым лисьим носиком и пышной каштановой гривой, такая худенькая, что даже полицейская форма не прибавляла ей солидности. — Что вообще может быть сложно после того, как у тебя все получилось?! Глазам своим не верю. Какой ты все-таки молодец!

Сперва удивился похвалам, но быстро сообразил, что они адресованы коллеге-полицейскому. Хотя все равно непонятно, что за подвиг тот совершил. Помешал мне ехать по своим делам? Догнал и усыпил? И еще куда-то подевал синий автобус Марию, старый, с потертыми мягкими серыми креслами, пахнущий горячей карамелью, мой любимый маршрут.

— Никак не могу объяснить человеку, что, собственно, с ним случилось, — пожаловался седой полицейский. — Он вот жалуется, что руки тяжелые, как голова с похмелья. А у меня, к сожалению, именно голова в таком состоянии. Как свалявшаяся перина. Хорошо, что ты пришла. Ты умеешь объяснять.

— Значит, так, — женщина перестала улыбаться и заговорила громко, четко и даже немного сердито, как школьная учительница на дополнительных занятиях для отстающих учеников. — Меня зовут Таня, а моего коллегу Альгирдас. Мы были вынуждены задержать вас для дачи свидетельских показаний. Приносим извинения за доставленные неудобства, но обстоятельства сложились так, что откладывать беседу с вами было невозможно; лично я почти уверена, что Альгирдас спас вашу жизнь, хотя неопровержимыми доказательствами пока не располагаю.

— А?

Так удивился, что перешел на междометия. К счастью, полицейская Таня пропустила эту в высшей степени интеллектуальную реплику мимо ушей.

— Ага, вот и чашка! — торжествующе воскликнула она. — Так и знала, что если вам приснится, как мы разговариваем в вашем номере, улика рано или поздно объявится.

Подошла к столу и цапнула прекрасную зеленую чашку, самую удачную покупку за всю историю его непростых отношений с художественными лавками. Сказала коллеге:

— Как же я сейчас жалею, что приходится действовать во сне. Наяву конфисковали бы, и дело с концом. А так…

Очень обрадовался. Совсем не хотел вот так сразу остаться без первой в жизни любимой чашки. Еще чего не хватало!

— Я даже спрашивать не буду, где вы ее купили, — сказала Таня. — И так ясно: улица Диснос, рядом с магазином «Meno Mūza». Соседний вход, буквально дверь в дверь. Имя продавщицы нас тоже не интересует, по той причине, что в отделении бланков для протоколов не хватит, чтобы записать все имена этой особы.

— Агата, — усмехнулся седой Альгирдас. — Вчера она была Агатой. Я очень удачно лег отсыпаться после ночного дежурства и слышал большую часть беседы. А толку-то… Ну, с другой стороны, хотя бы знал заранее, где его искать. С посудой из мастерской Эрны мы уже имели дело.

Не выдержал, почти заорал:

— Да объясните же, наконец, что происходит!

— Под видом сувенира вам продали чашку, представляющую собой нелегальный проход в чужое сновидение, — отчеканила Таня. — Нелегальный, потому что был создан без участия, согласия и даже ведома сновидца. И без соблюдений элементарных мер безопасности. На практике это означает, что с вами могло случиться абсолютно все что угодно. Вы могли какое-то время наслаждаться новыми необычными переживаниями, а потом проснуться у себя дома или в любом другом месте. Но могли и остаться в этом сновидении навсегда. Ну, то есть как — навсегда. Максимум — до момента физической смерти сновидца, который, насколько мне известно, довольно молод и более-менее здоров, но, безусловно, смертен, как и все люди. А минимум — до его пробуждения. Или, что более вероятно, до того момента, как он окончательно забудет свой сон. То есть теоретически вы могли просто исчезнуть в любую минуту. Не просто умереть, а перестать существовать где бы то ни было, включая собственное прошлое. Отмениться раз и навсегда, как нечто никогда не начинавшееся. Этого заранее не предскажешь, аппаратуры для измерения коэффициента устойчивости сновидений не существует. Поэтому — лотерея, пятьдесят на пятьдесят. Ваше счастье, что Альгирдас сумел вас оттуда вытащить.

Тоже мне «счастье».

Вспомнил карамельный полумрак синего автобуса, блеск внутреннего ножа, бешеный ритм дыхания, заполнявший всякую паузу, чье-то нежное прикосновение из немыслимого далека. Сказал:

— Я пока чувствую себя как праведник, которого за ухо вытащили из рая, а теперь объясняют, что мне повезло, поскольку на самом деле никакого рая не существует. Может быть, оно и так. Но очень трудно поверить на слово. Да и не хочется верить.