Давид Самойлов - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Давид Самойлов
• Жанр: Поэзия
• Год: 1989
• ISBN: 5-282-00564-9

---

Прощание

Я своего стиха
Оставил стиль спартанский.
— Ха-ха, ха-ха, ха-ха! —
Сказал бы Л. Итанский,
Который был готов
Пойти со мной и с Витом,
Но был заеден бытом
И значит — не готов.

Готов кроме него
Был некий Пересветов,
Но множество советов
Замучили его.

Кого б еще сманить?
Петра или Бориса?
Володю, может быть?
Но с ним мы разошлися.
Так в мой понурый бег
Я взял кота и Ствоша.
Как хорошо, что все же
Не близок Нюренберг!

Один, Леон Тоом,
Пошел бы ты со мною
Дорогою дневною
Или ночным путем.
Ты, сокрушитель стен,
Ниспровергатель окон,
Прозревший острым оком
Убожество систем!
Как шли бы мы с тобой,
То веселы, то пьяны!
И нам наперебой
Гремели б барабаны!
Всем девушкам с тобой
Дарили б мы конфеты.
Играли б нам гобой,
И флейты, и кларнеты!
И чьи-нибудь невесты
Порой сбегали б к нам.
Играли б нам челесты,
И бубны, и тимпан,
Взлетал бы фейерверк,
Стреляли бы мортиры!
Так шли б мы в Нюренберг,
Веселые сатиры!..

Прощай, мой добрый друг!
Прощай, беспечный гений!
Из всех твоих умений
Остался дар разлук.

Прощай, мой милый друг!
Прощай, свободный гений!
Отвергший из наук
Науку возвращений!

Прощай, мой вечный друг!
Прощай, мой слабый гений!
Как суть твоих учений
Осуществилась вдруг!

Прощай! Ты был во всем
Иной, не нашей мерки…

Быть может, в Нюренберге
Мы встретимся потом.

Балаган

— Да, он один убит,—
Сказал мне мастер Вит,—
А вы еще живете
По собственной охоте.
Здесь только скукота
И люди с рыбьей кровью,
Пойдем в средневековье,
Возьмем с собой кота!

— Ах, разве можно вспять
Куда-то возвратиться?
Давай-ка лучше спать
И видеть то, что снится.
Давай-ка бредить вслух!..

— Ну что ж, вернемся, друг,
Туда, где и поныне
Царит вселенский дух
Трактира и латыни,
Где, шляясь по торгам,
Увидим мы, коллега,
Под небом — балаган,
Над балаганом — небо…
— Пьянчуги, торгаши! —
Я подхватил в восторге.
А ну, вольней дыши
На этом шумном торге,
Где толпы горожан
И теснота ковчега.
Под небом — балаган.
Над балаганом — небо.

Вит Ствош был весел вновь
И вновь в своей тарелке.
— Как горячат нам кровь
Лукавые паненки!

— Как раздражает нюх
Благоуханье пира!
— Виват! Вселенский дух
Латыни и трактира!..
— Гляди, а там правеж:
Попал в беду пройдоха!..—
Я говорю: — Ну что ж,
Эпоха как эпоха.

— А вон карманный вор!
— А вон доминиканец!
— Вон сбир!
— Вот страж!
— Вон спор
Оборвышей и пьяниц!

А ближе к облакам
Раскинут балаган.

— Про это — я! Постой! —
Воскликнул Вит.— Простой
Сюжет. Весьма наивный.
Сей шут богопротивный —
Диавол. Мрака сын
Решил смутить Юстина.
А этот вот детина
Есть человек Юстин.
Отродье сатаны,
Чтоб парня не прохлопать,
В нем разжигает похоть,
Сулит ему чины.
Юстин же стал мечтать
Про все земные блага.
И вот посмел, бедняга,
На бога возроптать…
Ликует гений зла!..
Но, сжалясь, матерь божья
Опутанного ложью
Юстина упасла…
— Дай я!.. Пустив слезу,
Спасенный на колени
Упал. Его моленья
Сейчас произнесу:
«Спасибо вам, господь
И пресвятая дева,
За то, что свою плоть
Я вызволил из хлева!
За то, что вы спасли
Меня от вожделенья.
С поклоном до земли
За то мое моленье!
За то, что дух тщеславный
Не указал мне путь
И в городок преславный
Приду когда-нибудь!..»

— Нет, мне невмоготу,—
Прервал Вит Ствош.— Надейся,
Что ты спасен. Но в действо
Пора войти коту.—
И закричал: — Ату!
— Ату! Держи! Ага!
— В чем дело?
— Ты не зрячий?
Какой-то пес бродячий
Заметил Четверга! —
Сцепились пес и кот.
И вдруг, заулюлюкав,
Рванулся весь народ,
Как тыща мамелюков,
Вслед за котом и псом —
Весь наш цветущий сон:
Мальчишки, бернардйны,
Красотки, паладины,
Монахи, игроки,
Торговцы, голяки,
Лиценциаты, шлюхи,
Младенцы и старухи…
Пустились в этот гон…
И скрылись в гул времен…

Мы с Витом хохоча
Переживали праздник.
А кот, лихой проказник,
Мурлыкал у плеча.

И Вит воскликнул: — Днесь
Я возглашаю здесь,
Что радость мне желанна
И что искусство — смесь
Небес и балагана!
Высокая потреба
И скомороший гам!..
Под небом — балаган.
Над балаганом — небо!

Встреча

Шагая вдоль страны,
Зашли мы в дивный угол,
Где зверь еще не пуган
И реки не мутны.

Вблизи текла река.
Угадывалось это
По перебежке света
И шуму лозняка.

Простор летел под яр,
Огромный, как цунами,
И прямо перед нами
Преображался в пар.
И повисал, светясь,
Над луговым заречьем,
И расширялся в нас
Дыханьем человечьим.

В реке — прицельность Цейса
И ясность лучших линз,
Но, как в глазах младенца,
Все — головою вниз:
И облака, и горы,
И темные леса,
И старичок, который
У брода пас гуся,
И дерево хромое,
Сбежавшее под склон,
И лодочка, и трое
Искателей икон.

Прекрасная порода!
О, как я был влюблен
Тому назад три года
В искателей икон.
В искательниц особо!
Одна из их числа
Прелестная особа
С ума меня свела!

Штаны, ковбойка, кеды
И свитер шерстяной
Невольные победы
Свершали надо мной.

Доныне эту вязку
Я помню под рукой
И грустную развязку
С искательницей той…
Подходим.
— Старина!
Так это же она!..

Неловкость. Я, как школьник,
Краснею. О, мила,
Как прежде. В треугольник
Вонзились два угла.

— Знакомьтесь. Это муж.
А это мой поклонник.—
И вот пятиугольник,
Томительная чушь!

Но задал верный тон
Четверг. Пока я мялся,
Он мирно слопал мясо
Искателей икон…

Старик, что пас гуся,
Приблизился, неся
Под мышкой эту птицу,

Чтобы опохмелиться,
Он полагал продать
Гуся рублей за пять.

— На! Выпей-ка, старик! —
Сказал ее поклонник —
Он был унылый комик,
И у него был тик.
Затеяли шашлык.

Муж скрупулезно знал,
Как есть должны авгуры,
И тихо напевал,
Ворочая шампуры:

«Шашлык мой, шашлычонок,
Шашлык мой, шашлычон,
Ты создан для ученых —
Искателей икон.
Вся истина и правда
Прекрасней с шашлыком.
И только в нем отрада
Искателей икон!»

А мы поднялись с ней
Вверх по крутому брегу.
— Куда вы? — К Нюренбергу
Идем. Оно честней…
— Гляди, как с высоты
Просторна эта местность…
— Обыкновенно…
— Честность…
— Ты виноват…
— Нет, ты.

Шел нудный разговор
В полутонах… Но ах!
Бесчисленное стадо
Гусей спускалось вниз
Подобьем снегопада
И гогоча толклись.
Они спускались вниз,
Мгновенно спутав карты.
И крылья, как штандарты
Разбойные, тряслись.
Под гогот, шум и крик,
Как конница степная,
Спускались, наступая
На суп и на шашлык,
А этот старый черт,
Не струсивший нимало,
Гоня их от мангала,
Плясал, как Пугачев.
. . . . . . . . . . . .
Расстались вечерком.
Искатели икон
Уплыли вниз на лодке
С едой и коньяком.
А мы пошли пешком.
Вдвоем остаток водки
Допили в полутьме,
Опустошив манерку
У знака: «К Нюренбергу.
Две тысячи км».

Два монолога