Владимир Лапин - Цицианов

• Название: Цицианов
• Автор: Владимир Лапин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03484-6

Генерал от инфантерии князь Павел Дмитриевич Цицианов (1754— 1806) принадлежит к числу тех, кого принято называть строителями Российской империи. Представитель древнего грузинского княжеского рода, он был горячим патриотом России и в буквальном смысле слова сложил голову, защищая интересы своего Отечества. Именно на его долю выпала реализация судьбоносного для двух стран манифеста императора Александра I о присоединении Грузии к России; ему же пришлось делать первые шаги в «умиротворении» Северного Кавказа и, одному из первых, осознать масштаб тех проблем, решение которых спустя несколько десятилетий после его гибели назвали Кавказской войной. О трагической судьбе князя П. Д. Цицианова и об истории вхождения Закавказья в состав Российской империи рассказывается в книге доктора исторических наук, специалиста по русской военной истории Владимира Викентьевича Лапина.

---

Игнорирование местных особенностей стало важной причиной затруднений на пути развития горнодобывающей и металлургической промышленности Закавказья. Ее состояние на рубеже XVIII—XIX веков достаточно объективно представлено в докладе Аполлоса Аполлосовича Мусина-Пушкина — тайного советника и первого члена Бергколлегии. Опытный чиновник и предприниматель писал: «Рудный промысел в Грузии находился доселе в руках партикулярных (частных. — В. Л.), как потому, что Цари Грузинские не в состоянии были употребить достаточных капиталов на первые заведения по обширному рудному производству нужных, так и потому, что не имели знающих горное дело людей, которые могли бы управлять избыточным промыслом сим на правилах, горными науками преподаваемых; встречающиеся в горах малой Армении благородные металлы, толь избыточно повсюду показывающиеся, привлекли, однако же, вскоре соседственных греков, тем же промыслом в Анатолии питавшихся, испытать счастье свое в Грузии, к чему и были особенно поощряемы царем Ираклием, который с ними положил условия, выгодные для себя, дозволяющие однако же сим промышленникам получать некоторую долю от проплавляемых ими металлов; от сего при заводах Ахтальском в Дамбулате и в Алвертском медеплавильном заводе поселились многие семьи греческих выходцев из Анатолии, из коих на весьма несовершенных правилах каждая особенно и занималась добычей и проплавкой руд, платя за употребление печей положенные цены и получая напротив за привозимые в Тифлис металлы, за исключением золота, условленную плату; таковым распоряжением заводчиков определялось количество семейств, на заводах живущих, от чего многие хозяйственные выгоды при общем горном производстве терялись уже из виду; наконец неверность и медленность в платежах со стороны Царя за привозимые греками металлы отохотила большую часть их от продолжения промысла своего; разорение Ахтальского завода Омар-ханом Аварским довершило упадок в Грузии серебряного рудопроизводства, так что при весьма избыточных рудах едва видел я в бытность мою на сих заводах небольшую проплавку в Ахтале серебряных руд, да и то, как думаю, сделана была с намерением, чтобы удостоверить меня, что выплавка металла сего в Грузии еще существует или, по крайней мере, возобновляется; из восьмисот греческих семей, во времена царя Ираклия при Ахтальском и Домбувском заводах поселившихся, едва при первом остаются еще 50, да и те в самом беднейшем и расстроенном состоянии». Более успешно действовал Алвертский медеплавильный завод, также отданный на откуп, но уже не грекам, а армянским купцам, которые платили царю 12 тысяч рублей, а получали около 60 тысяч, при таком же невысоком техническом уровне производства.

В целом картина выглядела правдивой, хотя Мусин-Пушкин был более чем заинтересован в том, чтобы очернить своих конкурентов-греков. Он жаждал монополии на закавказские недра. Еще в 1799 году купцы из города Кизляра Демьянов и Попов подали прошение на откуп грузинских рудников на восемь лет за взнос 600 тысяч рублей. Но Мусин-Пушкин, полагая, что «ожидаемые прибыли для казны далеко превосходят эту сумму», упросил Павла I послать его самого в Грузию. Как проводилась геологическая разведка, остается тайной, но доклад по ее результатам был самый что ни есть радужный. Главный вывод: горное дело находится в упадке, но это следствие нерационального производства. При правильной постановке дела и незначительных инвестициях богатейшие руды позволят выплавлять много серебра, свинца и меди[460]. Поскольку события 1799—1800 годов показали, что не следует ожидать от грузинских ополчений защиты заводов от набегов горцев, Мусин-Пушкин испрашивал разрешение на создание подвижного горного корпуса, «одетого и вооруженного подобно горским здешним народам, т. е. гребенским казакам; таковой корпус мог бы в мирные времена усугубить работы горные, в военные же — и к собственной обороне обезопасить как грузинские заводы, так и те, которые могли бы в прочих краях Кавказских гор учредиться»[461].

Впоследствии граф заинтриговал правительство известием о возможности наладить в Грузии производство золота. Дело в том, что в «дороссийский» период при плавке руды, содержавшей благородные металлы, все полученное золото принадлежало казне, и потому промышленники не стремились использовать руды с его высоким содержанием. Да и сами месторождения были редки и недостаточны для промышленной разработки. Чтобы как-то избежать конфуза, Мусин-Пушкин послал экспедицию во главе с обер-пробирером Карпинским в долину реки Акстафы и сообщил о найденных там золотых россыпях. Однако более основательные исследования показали, что и это — выдача желаемого за действительное[462]. Автор первого труда по истории горного дела на Кавказе писал по этому поводу: «Граф Мусин-Пушкин, известный своим просвещенным патриотизмом, увлекся пылким воображением и, будучи под влиянием сильной охоты завести и укоренить здесь горное дело, долженствующее доставить такую славу и пользу России, при самом начале впал в обман и чистосердечно увидал в здешнем крае новое Эльдорадо; донесения его были баснословны в самом опасном отношении — в отношении цифр… Он верил в то, что писал, и ходил верою, а не ведением»[463].

Энтузиазм Мусина-Пушкина заразил Цицианова. Генерал полностью доверял предпринимателю, поддержал все его начинания и просьбы. Например, с помощью главнокомандующего Мусин-Пушкин выхлопотал повышение жалованья горному мастеру Адаму, чтобы тот мог продолжать свои геологические изыскания в Закавказье. На интересе русских властей к полезным ископаемым многие поспешили погреть руки, сообщая о наличии таковых в разных точках края и пытаясь при этом получить «вспомоществование» от казны, привилегии и т. п. Правда, Цицианова поймать на эту удочку было нельзя, как мы видим из его письма тифлисскому купцу Мананову от 16 октября 1805 года: «Донесение твое касательно открытия руд на землях Хевсурских и Пшавских я получил и одобряю предприятие твое, но только не могу дать уверениям твоим о изяществе руд полной веры, поелику ты науке сей не учился… а статься может, что такова она по одним армянским изворотам и сведениям, сообщенным тебе от такого же армянина, каков сам. Впрочем, если твердо на себя надеешься и знаешь распознавать свойства руд, то предписываю туда немедленно отправиться и сколь возможно быть при произведении дела сего скромным; когда же выполнишь все сие с успехом для казны, т. е. обещанное тобою привезешь довольное количество руды для испытаний, а от того произойдет польза для казны, то не останешься без награждения»[464]. Мананов доставил руду, которая оказалась хорошего качества, но у главнокомандующего возникли сомнения: не является ли это трюкачеством. Поэтому он отложил выплату награды до того времени, когда правдивость купца проверит специальная экспедиция.

При этом главнокомандующий предупредил, что в случае обмана купец познакомится со шпицрутенами[465]. Для развития местного металлургического производства Цицианов предложил самое простое и надежное средство российских чиновников — запрещение ввозить конкурирующую иностранную продукцию, в данном случае — турецкую медь. Резон был простой: потребители никуда не денутся — будут покупать отечественную, пусть даже некачественную и дорогую[466].

Восстановление заводов и налаживание производства шло с большим скрипом. Греки тормозили внедрение более передовых средств переработки руды, придерживаясь традиционных приемов. Большое значение имело и то, что горное начальство пыталось обращаться со свободными мастерами так же, как с крепостными на уральских или сибирских заводах. Не решаясь на активное сопротивление, греки выбрали саботаж как средство борьбы[467]. Без них обойтись было трудно — других знатоков геологии в распоряжении местного начальства не имелось. Цицианов настойчиво писал в столицу о присылке иностранных специалистов. Первый из них, англичанин Уокер, умер сразу по приезде в Тифлис, а инженеры Максвин и Паульсон прибыли в Закавказье только весной 1805 года. Они отправились в Мингрелию, правительница которой Нина Дадиани по просьбе Цицианова обещала обеспечить безопасность исследователей. Главнокомандующий счел необходимым также уверить княгиню и местную знать, что в их интересах содействовать поиску полезных ископаемых, поскольку десятую часть дохода от горного дела получал владелец земли, на которой они добывались. Рапорт английского инженера Макс вина от 13 августа 1805 года вполне можно назвать ушатом холодной воды на головы тех, кто грезил найти в Западной Грузии некое минеральное Эльдорадо. Геологи отыскали три месторождения меди, но низкое содержание ее в породе и множество примесей исключали промышленное производство. В горах Сванетии обнаружились богатейшие залежи свинца, но возможность их разработки фактически исключалась тем, что сам рудник был отрезан от внешнего мира на девять месяцев (!) глубокими снегами, передвигаться можно было только по пешеходным тропам, подвергаясь опасности схода лавин. Все это дополнялось отсутствием леса и угрозой нападения со стороны местных жителей, крайне недружелюбно встретивших пришельцев[468]. Представить же гордого свана чернорабочим на шахте нельзя было даже в бреду.