Александр Бондаренко - Милорадович

• Название: Милорадович
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03106-7

Книга военного журналиста и историка Александра Бондаренко рассказывает о судьбе графа Михаила Андреевича Милорадовича — военачальника, озарившего славой побед два царствования, кумира солдат. Она освещает один из наиболее интересных и романтических периодов в истории России, предельно насыщенный событиями, среди которых Швейцарский поход Суворова, Аустерлицкое сражение, Отечественная война 1812 года, восстание декабристов… Милорадович был деятельным участником многих из них, ярким и блистательным исполнителем воли государя в мирное время или главнокомандующего во время войны — порой, при совершенно невозможных обстоятельствах, так что судьба России несколько раз воистину оказывалась в его руках.

Легенды, анекдоты и сплетни тесным кольцом окружили имя Милорадовича и в огромном количестве осели на страницах не только мемуарной, но и научной, исторической литературы. Автор книги, представляя различные точки зрения на героя и события со стороны как современников, так и историков, дает возможность читателю самому разобраться в хитросплетениях его судьбы и особенностях его личности.

---

Из «Журнала военных действий 1-й и 2-й Западных армий» за 19 августа: «Армия, пройдя город Гжатск, расположилась лагерем при деревне Ивашкове. При сем месте присоединился генерал Милорадович с новыми войсками, прибывшими из Калуги»[899].

Главнокомандующий доносил государю, обосновывая свое решение: «Я нашел, что многие полки от частых сражений весьма истощились… Я принял намерение недостающее число людей пополнить приведенными вчера генералом Милорадовичем, и впредь прибыть имеющими войсками, пехоты — 14 587, конницы — 1002 человека, так, чтобы они были распределены по полкам… Для удобнейшего укомплектования велел я из Гжатска отступить на один марш и, смотря по обстоятельствам, еще на другой, чтобы на вышеупомянутом основании присоединить к армии отправляемых из Москвы в довольном количестве ратников. К тому же местоположение при Гжатске я нашел невыгодным. Усилясь таким образом… в состоянии буду для спасения Москвы отдаться на произвол сражения…»[900]

Император Александр I отвечал: «Соображаясь с присланными от вас рапортами, нахожу: 1) Что наличное число людей в армиях показывается кавалерии и пехоты 95 734 человека, поступают из корпуса Милорадовича 15 589, собранных из резервных мест 2000, что и составляет 113 323 человека; сверх того не включены в рапортах находящиеся в отдельных отрядах полки, с коими уповательно число армии составлять будет 120 тысяч человек. 2) Мнение ваше, полагающее донесение о состоянии неприятельских сил в 165 тысяч увеличенным, оставляет меня в приятной уверенности, что вышеозначенное число усердных русских воинов, под предводительством опытного и прозорливого полководца, поставит префаду дальнему вторжению наглого врага, и, увенчав вас бессмертной славой, передаст имя ваше потомству, как избавителя Москвы, а вверенное вам воинство украсится вечными лаврами»[901].

Хотя государь и пребывал «в приятной уверенности», однако реальная обстановка была гораздо сложнее, нежели ему представлялось издалека — достаточно сказать, что между армиями и Москвой регулярных войск не было.

Не стоит уточнять, как распределились прибывшие войска — ограничимся рапортом, представленным корпусному командиру генералом Неверовским[902], дивизия которого понесла ощутимые потери при обороне Смоленска: «Прибывшие на укомплектование вверенной мне 27-й пехотной дивизии корпуса господина генерала от инфантерии Милорадовича 5-го пехотного полка в команде штабс-капитана Денфера нижние чины хорошо выучены, и даны им все нужные первоначальные правила, равно и одеты исправно»[903].

Что ж, ясно, что Милорадович сумел выполнить невыполнимую задачу…

* * *

«Генералу Милорадовичу вверяется начальство над 2-м и 4-м корпусами (Багговута[904] и графа Остермана[905]). Таковы были первые распоряжения Кутузова по прибытии в Царе-во-Займище»[906]. Этот приказ под номером первым Михаил Илларионович подписал 18 августа.

Под номером вторым им был подписан приказ совсем иного содержания: «Сегодня пойманы в самое короткое время разбродившихся до 2000 нижних чинов. Таковое непомерное число отлучившихся от своих команд солдат доказывает необыкновенное ослабление надзора господ полковых начальников. Привычка к мародерству сею слабостию начальства, возымев действие свое на мораль солдата, обратилась ему почти в обыкновение, которого искоренить предлежать должны самые строгие меры. Главное дежурство 1-й армии отошлет пойманных сего дня бродяг при списках в полки, которых на первой раз предписываю оным наказать строжайшим образом. Засим имею я надеяться, что господа полковые начальники для пользы службы и собственной чести возьмут меры и старания к прекращению сего вкравшегося уже в большой степени вреда. В будущее же время таковые пойманные по жеребью будут казнены смертью»[907].

Приказ свидетельствует: дисциплина в отступающем войске ослабла и подавленные ею инстинкты, присущие той далеко не лучшей части населения, которая попадала в солдаты, проявились во всей силе. Две тысячи нижних чинов — три батальона! Что ждало армию в случае продолжения отступления?..

Михаил Андреевич получил под свое начало 2-й и 4-й пехотные корпуса. В состав 2-го корпуса входили 4-я дивизия генерал-майора принца Евгения Виртембергского и 17-я — генерал-лейтенанта Олсуфьева[908]; в состав 4-го — две дивизии под командованием генерал-майоров Бахметевых: Николай Николаевич[909] командовал 11-й дивизией, Алексей Николаевич[910] — сослуживец Милорадовича по Измайловскому полку, соратник по Шведской и Турецкой войнам — 23-й. 4-я, 11-я и 17-я дивизии каждая состояла из двух пехотных, одной егерской — это двенадцать батальонов, и одной полевой артиллерийской бригады; 23-я дивизия — из трех пехотных и одного егерского полков — восемь батальонов. Во 2-й корпус входил также Елисаветградский гусарский полк, а в 4-й — Изюмский гусарский и сводно-грена-дерская бригада. Всего — более 20 тысяч человек.

До генерального сражения оставались считаные дни… Местом для оного было определено поле в районе небольшого — всего двадцать пять дворов — села Бородина, стоявшего на Новой Смоленской дороге.

Силы сторон оказались приблизительно равными, хотя долгое время в нашей историографии подчеркивалось наличие заметного численного превосходства противника. «Всего с ополчением было у нас налицо около 110 тысяч человек и 750 орудий; у французов же считалось 160 тысяч и до 1000 орудий, а затем еще разные части, шедшие к ним на подкрепление», — вспоминал Муравьев-Карский[911].

«В соединенных армиях насчитывалось около 115 тысяч регулярных войск, из них до 15 тысяч новобранцев-рекрутов, около 10 тысяч казаков и свыше 31 тысячи ополченцев» — написано в предисловии к книге «Бородино. Документальная хроника». Но если «регулярных войск», то при чем здесь иррегулярные казаки, а тем более — ополченцы, менее половины из которых имели ружья?

Далее в тексте указано: «Артиллерия соединенных русских армий располагала 640 орудиями. Неприятельская армия достигала 130 тысяч… Превосходя русских числом регулярных войск, армия Наполеона уступала количеством орудий и имела всего 587 пушек»[912].

Однако в энциклопедии «Отечественная война 1812 года» в статье «Бородинское сражение» написано: «Российские войска насчитывали около 150 тысяч человек (113—114 тысяч регулярных войск, около 8 тысяч казаков и 28 тысяч ратников ополчения при 624 орудиях). В состав регулярных войск входили 14,6 тысячи новобранцев, приведенных генералом Милорадовичем. Великая армия имела в строю около 135 тысяч человек при 587 орудиях»[913].

В книге же «Правда о войне 1812 года» численность русских войск вообще поднимается до «160 тысяч (вместе с казаками и ополченцами)», количество орудий — «648 против 587». Но силы Наполеона определяются в те же 130 тысяч человек[914].

Хорошо еще, что само расположение места, где произошло генеральное сражение Отечественной войны, сегодня — в отличие от мест многих иных баталий — не вызывает сомнений.

«Позиция, в которой я остановился при деревне Бородине в 12 верстах вперед Можайска, одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно, — доложил Главнокомандующий. — Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить искусством. Желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, тогда я имею большую надежду к победе. Но ежели он, найдя мою позицию крепкой, маневрировать станет по другим дорогам, ведущим к Москве, тогда не ручаюся, что может быть должен идти и стать позади Можайска, где все сии дороги сходятся…»[915]

Было весьма сомнительно, что Наполеон не станет атаковать — император-полководец привык решать судьбу кампаний в генеральном сражении. К тому же обходя русскую позицию, он неминуемо подставил бы фланги. Так что сражение на избранной Михаилом Илларионовичем позиции неминуемо должно было состояться. Хотя она была далеко не столь блестящей и потому совсем не такой для нас выгодной, как он это утверждал, да и полностью оборудовать ее перед сражением, к сожалению, не удалось.

«На конце правого фланга в лесу, в засеках и укреплениях находились три егерских полка под командой полковника Потемкина[916], которые по обстоятельствам не были в деле и имели от канонады весьма малый урон. Далее, к центру, II корпус Багговута из 2-й и 4-й пехотных дивизий. С ним в линии IV корпус генерал-лейтенанта графа Остермана-Толстого, из 11-й и 23-й пехотных дивизий. Сими войсками начальствовал Милорадович. Центр составлял VI корпус из 7-й и 24-й пехотных дивизий под предводительством генерала Дохтурова; далее, к левому флангу расположен был VII корпус генерал-лейтенанта Раевского[917] из 12-й и 26-й пехотных дивизий. Конечность левого крыла состояла из 27-й пехотной дивизии Неверовского и сводной гренадерской дивизии генерал-майора Воронцова. В резерве находились: III корпус генерал-лейтенанта Тучкова[918] (из 1-й гренадерской и 3-й пехотных дивизий), V корпус, в котором состояла гвардия, коею командовал генерал-майор Лавров[919], 2-я гренадерская дивизия и вся почти вообще кавалерия, состоящая при армии, ибо весьма небольшое количество оной расположено было в линии и на флангах. Резервная артиллерия была весьма сильная. Войска донских казаков находились на правом крыле. Двадцать тысяч человек прибывшего за два дня Московского ополчения разделены были по корпусам, сохраняя состав свой, в котором они образованы были, и употреблялись для принятия раненых и присмотра за ними»[920].