Александр Бондаренко - Милорадович

• Название: Милорадович
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03106-7

Книга военного журналиста и историка Александра Бондаренко рассказывает о судьбе графа Михаила Андреевича Милорадовича — военачальника, озарившего славой побед два царствования, кумира солдат. Она освещает один из наиболее интересных и романтических периодов в истории России, предельно насыщенный событиями, среди которых Швейцарский поход Суворова, Аустерлицкое сражение, Отечественная война 1812 года, восстание декабристов… Милорадович был деятельным участником многих из них, ярким и блистательным исполнителем воли государя в мирное время или главнокомандующего во время войны — порой, при совершенно невозможных обстоятельствах, так что судьба России несколько раз воистину оказывалась в его руках.

Легенды, анекдоты и сплетни тесным кольцом окружили имя Милорадовича и в огромном количестве осели на страницах не только мемуарной, но и научной, исторической литературы. Автор книги, представляя различные точки зрения на героя и события со стороны как современников, так и историков, дает возможность читателю самому разобраться в хитросплетениях его судьбы и особенностях его личности.

---

В истории, однако, военные поселения остались как «аракчеевские».

* * *

Роль и значение гвардии в судьбах Российской империи известна. Потому и командир Гвардейского корпуса в мирное время был не столько военачальником, сколько лицом политическим, государственным. А так как гвардия — охрана государя, то Михаилу Андреевичу нередко приходилось сопровождать Александра I в его поездках.

В 1816 году император побывал в Киеве.

«10 сентября. Воскресенье. Прибытие Государя в лавру последовало в исходе 11-го часа… В тот же день митрополит был на обеде у Государя. За стол сели в три часа. По правую руку Его Величества сидели митрополит, граф Сакен и граф Ржевусский, а по левую граф Милорадович, Раевский и Капцевич[1579]; всех было за столом более 30 человек, и все почти генералы»[1580].

Заметим, что Михаил Андреевич сидел рядом с государем. Это, однако, совсем не значит, что Александр I не мог поставить Милорадовича — равно как и любого другого — в неудобное положение, так сказать, прикрыться им.

В Киев ехали через Москву. «Графиня Орлова дала бал. Она была убеждена, что государь будет у нее ужинать, и уже объявила о том за тайну. Великолепно накрытый стол под померанцевыми деревьями свидетельствовал, что она верила этому особенному своему счастью, потому что государь никогда нигде не ужинал. И в этот раз он не намерен был остаться; поэтому предварил Тормасова, чтобы во время мазурки экипаж его был у подъезда. Тормасов сообщил тайну одному мне и велел внимательно следить за движениями его величества. Государь настоятельно убедил Милорадовича протанцевать мазурку vis-a-vis с великим князем Николаем Павловичем. Круг составился в шесть пар. Великий князь начинал и как кончил очень скромно свой тур, Милорадович выступил со всеми ухватками молодого поляка. Круг зрителей стеснился, особенно дамы и девицы тянулись на цыпочках видеть па, выделываемые графом Милорадовичем. В это время государь обвел взором своим весь круг и, заметя, что на него никто не смотрит, сделал шаг назад, быстро свел двух флигель-адъютантов, стоявших за ним, вперед себя и, повернувшись, большими скорыми шагами незаметно вышел из зала. Я тотчас тронул Тормасова, который тоже глядел на предмет всеобщего внимания, и мы вдвоем едва успели, следя за государем, проводить его к коляске. Милорадович отплясал, и тогда только заметили, что государя уже нет. Удивление и шепот были общие. Хозяйка и Милорадович заметно были сконфужены. Уезжая домой, Тормасов сказал мне: "Порядочным же шутом выставился Милорадович".

— Что же ему прикажете делать, — заметил я, — после столь сильного убеждения государя!

— Лета давали ему возможность отклонить убеждение, — сказал Тормасов.

Москва об этом поговорила, и тем все кончилось»[1581].

Александр I знал, чем привлечь внимание общества. «Лучшими мазуристами того времени считались сам Государь Император Александр Павлович, граф Милорадович, граф Соллогуб и актер Сосницкий, — пишет автор этого текста, артист, и объясняет: — Мазурку надо танцевать хорошо или совсем не танцевать; к сожалению, у нас танцуют ее все, и весьма немногие порядочно; хорошо же танцующие кавалеры — на редкость. Конечно, в мазурке всегда военные выигрывают перед статскими: первых много красит мундир, шпоры, которыми они иногда чересчур позвякивают»[1582].

Не только в странствиях с государем, но и в Петербурге Михаил Андреевич вел теперь светски-парадную жизнь.

«В 1817 году, когда после выпуска мы, шестеро, назначенные в гвардию, были в лицейских мундирах на параде Гвардейского корпуса, подъезжает к нам граф Милорадович, тогдашний корпусной командир, с вопросом: что мы за люди и какой это мундир? Услышав наш ответ, он несколько задумался и потом очень важно сказал окружавшим его: "Да, это не то, что университет, не то, что кадетский корпус, не гимназия, не семинария — это… Лицей!" Поклонился, повернул лошадь и ускакал. Надобно сознаться, что определение очень забавно, хотя далеко не точно»[1583].

Парад 20 июня 1817 года по случаю прибытия их королевских высочеств принцессы Шарлотты[1584], нареченной невесты его императорского высочества великого князя Николая Павловича, и принца Вильгельма Прусского, сопровождаемых государем и императрицей. Войска под командой генерала от инфантерии графа Милорадовича расставлены были по улицам, назначенным для шествия их королевских высочеств.

Мелкие, случайные на первый взгляд эпизоды… Но в жизни все взаимосвязано, все имеет свое продолжение. Через три года граф Милорадович сыграет решающую роль в судьбе лицеиста Пушкина, а через восемь — встретится с лицеистом Пущиным. Произойдет это на Сенатской площади, куда направит его Николай Павлович, ставший государем именно потому, что принцесса Шарлотта, названная в России Александрой Федоровной, подарит ему сына Александра…

Впрочем, как это часто бывает, граф Милорадович в Гвардейском корпусе являл собой лишь некую красивую и весьма привлекательную для всех вывеску.

Начальником штаба Гвардейского корпуса был генерал Сипягин. «Не могу не сказать здесь несколько слов об этом добром, любезном, умном человеке в частной жизни, храбром на войне, прилежном и деловом в службе, но при том крайне честолюбивом и — придворном, то есть жертвовавшем всем удовлетворению своего тщеславия. Он служил в походах 1812—1815 годов при графе Милорадовиче, был везде правой его рукой, в звании начальника штаба его отряда. По назначению Милорадовича командиром Гвардейского корпуса, Сипягин, сделавшись и здесь начальником штаба, умел оттеснить его и забрать в свои руки всю власть… Начальник штаба был на деле корпусным командиром: делал что хотел, переводил офицеров в гвардию по своему усмотрению, раздавал батальоны, полки и проч., но никому не делал зла; напротив, делал добра сколько мог»[1585].

При известном легкомыслии Михаила Андреевича это вполне возможно.

«Чтобы утешить Москву, разоренную неприятелем, император Александр Павлович в 1817 году переехал в Москву со всем своим двором, министрами, гвардией, Государственным советом и прожил в ней почти год. К Ивану Алексеевичу[1586] и сенатору[1587] каждый день ездили генералы, участвовавшие в войне 1812 года, их бывшие товарищи и сослуживцы, и нередко у них по несколько человек обедало. Из числа частых посетителей я видела у них двух братьев Бахметьевых, один был без ноги, ее оторвало ему при Бородине, князя Петра Михайловича Волконского, графа Милорадовича, графа Комаровского, Волховского и графа Орлова.

Милорадович очень любил Александра. Часто вечерами, держа его на коленях, с жаром что-нибудь рассказывал и не замечал, как Александр, играя на его груди орденами и перебирая их, иногда отрывал некоторые и ронял на пол. Милорадович, не замечая этого, уезжал. На другой день орден или два находили на полу и ему отсылали»[1588].

Яковлев некогда служил в Измайловском полку. Оставшийся в 1812 году в Москве, он был послан Наполеоном к Александру I, за что и пострадал, обвиненный государем во всех смертных грехах, но вскоре был прощен. Его пятилетний сын Александр, очень любимый Милорадовичем, — Александр Иванович Герцен[1589]. Оставим это имя без комментариев, потому как дальнейший рассказ о человеке, против своей воли превращенном в николаевской России в «пламенного революционера», к нашему повествованию не имеет никакого отношения. И хотя «разбуженный декабристами» Искандер поместил на обложке альманаха «Полярная звезда» изображение пяти казненных, в памяти его сохранился и образ графа Милорадовича, убитого одним из тех пяти…

«Рассказы о пожаре Москвы, о Бородинском сражении, о Березине, о взятии Парижа были моею колыбельной песнью, детскими сказками, моей Илиадой и Одиссеей. Моя мать и наша прислуга, мой отец и Вера Артамоновна беспрестанно возвращались к грозному времени, поразившему их так недавно, так близко и так круто. Потом возвратившиеся генералы и офицеры стали наезжать в Москву. Старые сослуживцы моего отца по Измайловскому полку, теперь участники, покрытые славой едва кончившейся кровавой борьбы, часто бывали у нас. Они отдыхали от своих трудов и дел, рассказывая их… Я очень любил рассказы графа Милорадовича; он говорил с чрезвычайной живостью, с резкой мимикой, с громким смехом, и я не раз засыпал под них на диване за его спиной»[1590].

Москва, наверное, более даже, чем вся остальная Россия, жила тогда памятью об Отечественной войне. Недаром именно здесь, на Воробьевых горах, было решено воздвигнуть грандиозный храм-памятник избавлению России от нашествия. Академик Витберг[1591], неудавшийся строитель храма, вспоминал:

«Нельзя умолчать о мнении знаменитого генерала нашего Милорадовича, который спросил меня: "из чего будут колонны?"

"По недостатку хорошего камня, оне будут из того дикого камня, который можно найти в Московской губернии или даже из кирпича".