Василий Горлов - Код Маннергейма

• Название: Код Маннергейма
• Автор: Василий Горлов
• Издательство: Астрель
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9725-0349-0

Сотни лет в Тибете в древней резиденции далай-лам хранилась величайшая святыня, способная пошатнуть основы христианского мира. В начале XX века во время секретной операции Генштаба полковник русской армии Маннергейм невольно становится обладателем этой реликвии… Перед смертью старый маршал составляет своеобразное завещание…

…Спустя полвека к сотруднице теленовостей Анне Троицкой попадают письма Маннергейма и неизвестный биографам дневник его восточной экспедиции. Послания содержат руническую тайнопись, расшифровка которой укажет местонахождение некоего тайника…

С этого момента жизнь журналистки превращается в ад. Жестокое убийство, ужас исламского террора — все горит и рушится вокруг. Остался только страх от незримого присутствия того, кто хочет первым добраться до цели…

---

И вздымались вверх стены застывшего в надменном величии храма иерусалимского — его дворы и портики заполняла пестрая разноязыкая толпа иудеев и прозелитов, пришедших в древнюю столицу Израиля на праздник Пасхи, а в ажурной и светлой эллинской колоннаде дворца Ирода Великого застегивали подернутые патиной медные поножи на усталых, с огрубевшими грязными пятками ногах пехотинцев легионеры одиннадцатой италийской когорты — беспокойным выдался в этой варварской провинции месяц Нисан.

…И взял Иисус перекладину креста, и повели Его на распятие, и не мог Он сам нести, и заставили нести крест Его одного встречного Симона Киринеянина. И пришли они на гору Голгофскую. И распяли Его на стволе старой смоковницы, и поставили над головой Его надпись по-арамейски и по-латински, и по-гречески, означающую вину Его: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский». И голени не перебили Его, ибо хотели, чтобы страдал много. А по сторонам от Него распяли двух разбойников Дисмаса и Гестаса, и поносили те Его, и злословили. Пришедшие же из Иерусалима насмехались над Ним, говоря: других спасал, а себя не можешь. Если ты Сын Божий — сойди с креста, и уверуем в Тебя. А стерегущие у ступней его кровоточащих стражники бросали жребий о платье Его.

И был ветер страшный, и занесло всех песком пустынным. От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого, и выли псы всюду и птицы попрятались. И давали стражники Ему уксус с желчью, но не стал пить Он. Около же девятого часа возопил Иисус: «Сила Моя, для чего ты оставила Меня?» И испустил дух. И разодралась завеса в храме надвое сверху донизу, и земля потряслась, и камни расселись, и в страхе бежали все с горы Голгофской. Лишь остались стражи Его, да многие женщины падали ниц, рвали волосы свои и плакали. Была там и Мария Магдалина, и мать сыновей Зеведеевых, и другие. А неверного пса Господня Фому били тростями стражники и отгоняли от креста Его. И стала гроза по всей земле, и вода с небес лилась потопом, то плакало Небо о Сыне Человеческом.

Когда же настал вечер, пришел к римскому прокуратору богатый человек саддукей Никодим и друг его из Аримафеи Иосиф, которых просила о том Мария Магдалина, ибо знали они ее. И отдал им Пилат тело Иисусово, и взяли тело, и обвили его чистою плащаницею, и умастили мирром, и положили в новой гробнице в скале у вод Кедронских, и привалили вход камнем большим. И была с ними Мария Магдалина плачущая, и сидела она у гроба Его. На другой же день в субботу пришли к прокуратору первосвященники и фарисеи и говорили: «Господин! Мы вспомнили, что обманщик тот прорицал: после трех дней воскресну, прикажи охранять гроб, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых». И послал Пилат с ними центуриона Петрония. На рассвете первого дня недели к ученикам Его, собравшимся тайно в доме одном, ибо искали их слуги первосвященника, пришла Мария Магдалина, бывшая у гроба. И поведала, что Сын Человеческий, как и предрекал до того, на третий день по смерти Своей воскрес. Она была у гробницы и нашла там камень, вход запечатывающий, отваленным, а гробницу пустою, и стражей спящими. И устрашилась она, и пришла в трепет; и явился ей тогда Иисус, и не сразу узнала она Его. И услышав, что Он жив, бывшие с Ним не поверили. Вечером же дня, когда возлежали они в доме том, явился Иисус одиннадцати и говорил им, и поверили тогда. А раба Его неверного Фомы не было с ними, и говорили ему, и не верил он до времени, пока не увидит своими глазами. И сказали о нем: Фома неверующий.

И явился Сын Человеческий вновь, и была с Ним Мария Магдалина, и опирался Он на плечи ей, ибо не держали ноги израненные Его. И сказал Иисус неверному Фоме: «Вот Я; веришь ли, чадо?» И возрадовался Фома, и славил Господа Иисуса Христа.

И явился Сын Человеческий в другой раз ученикам Своим на пути в Галилею, как и предрекал, и говорил с ними. И пошли одиннадцать в разные пределы проповедовать учение Его, как разумели, а пес Господень Фома не мог отлепиться сердцем от Сына Человеческого и следовал по путям Его.

И всюду в восточных пределах и в стране персидской, и других землях встречал свидетельства о Иисусе Христе, что был там, и утешал многих, и исцелял болезни разные, и предрекал приближение Царствия Небесного на земле. И имя Ему там было Исса, и была с Ним Мария Магдалина. И пришел раб Его неверный Фома в страну индийскую, и дошел до пределов тибетских, и…

Чистый и высокий юношеский голос, нараспев читающий древний текст, внезапно оборвался.

В наступившей тишине они явственно услышали смертельную ноту, пропетую спущенной тугой тетивой, и короткий свист стрелы. Зазубренный металлический наконечник, прорвав ветхий коричневый хитон, вошел невысокому худому человеку чуть правее и ниже левой лопатки и, преодолев сопротивление тканей и сердечной мышцы, застрял в пергаментном свитке, спрятанном под одеждой на обожженной солнцем худой безволосой груди.

Стоявший на коленях маленький человек повалился вперед. Испуганная его падением, юркнувшая под камень крохотная черная ящерица, часто подрагивая тонким хвостом и несмело выглядывая из своего укрытия, могла видеть, как на перепачканном дорожной пылью поросшем юношеской редкой бороденкой лице тихо угасала мягкая улыбка совершенно счастливого человека…

Николай нащупал пальцами неровные края небольшого рваного отверстия — самой последней точки незаконченного Евангелия от Фомы — и придвинулся поближе к огню костра, чтобы рассмотреть пергаментный свиток.

Они разглядывали размытый бледно-розовый контур вокруг рваной раны, и древняя кожа пергамента в этом месте еще была влажной от пролитой почти две тысячи лет назад крови. Почему-то это не удивляло.

Николай вспомнил:

— По преданию, один из двенадцати — апостол Фома — был убит стрелой в паломническом путешествии в Индию.

— Подожди-ка, тут что-то еще… — Анна взяла из его рук не до конца развернутый пергамент.

На полированном нефритовом стержне оставался еще один виток. Свиток развернулся, и они увидели на желтоватой коже отпечаток человеческой руки, настолько четкий, что на подушечках пальцев легко различались линии папиллярного рисунка.

На ладони, ближе к запястью, кровавой розой проступал стигмат — рана от большого гвоздя, какими руки распятого прибивали к кресту. А ниже — черной тушью, каллиграфически правильными арамейскими буквами — надпись.

На этот раз не звучал голос, просто Анна и Николай понимали написанное, а как — Бог весть…

Просите, и дано будет вам, ищите и найдете, стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.

Чуть касаясь пальцами контура ладони на пергаменте, Анна задумчиво спросила:

— Так, значит, Фома все-таки нашел Иисуса?

— Может быть. Но, похоже, знать нам этого — не дано. А может быть, Евангелие уже после гибели Фомы неведомыми путями попало к Христу.

— Да это, наверное, и не важно. Главное, вот он, отпечаток ладони Иисуса. — Анна говорила лихорадочно, в глазах плясали отблески костра. — Слушай, это же сенсация из сенсаций. Конечно, заставить людей в это поверить будет сложно, но ведь мы с тобой профессионалы и обязательно справимся. Этот пергамент может изменить мир.

— Нет, Анютка, это вряд ли, да и я думаю, что никто, кроме нас двоих, его в ближайшем будущем не увидит. Потому что не нам решать судьбу свитка, — сказал Николай, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Как не увидят, что ты говоришь?! Мы обязательно должны рассказать миру об этом Евангелии! Ведь сколько людей, узнав о его существовании, смогут поверить и стать лучше и счастливее. Ради того, чтобы оно стало известно, погиб мой дед — и, даже не говоря о прочем, только в память о нем, я обязана добиться публичной огласки. — Николай что-то попытался сказать, но она жестом остановила его и, почти высокомерно, закончила: — И я непременно сделаю это, с тобой или без тебя.

Освещенная отблесками огня она была прекрасна — одухотворенная и решительная, с лицом древней амазонки-воительницы, воплощение страсти и силы.

Анна по-своему оценила внимательный взгляд Николая и, крепко прижав к груди свиток, медленно, шаг за шагом, начала отступать от него, торопливо пытаясь что-то разглядеть на земле. Он отвернулся и пошел к костру, устало сел на ствол рухнувшей когда-то сосны и подбросил несколько сухих сучьев на тлеющие угли. Закашлялся от повалившего дыма и негромко сказал:

— Справа, у камня.

— Что? — вздрогнув, переспросила Анна.

— Я говорю: пистолет Монгрела справа от тебя, у камня. Ты ведь его пытаешься найти?

Она подошла к камню и подняла упавший в травяные заросли тяжелый пистолет. Кожу ладони как будто обожгло ребристой поверхностью рукоятки, и Анна безвольно опустилась на влажный от росы мох. Наваждение прошло, а минутой позже нахлынул стыд, такой безжалостный и горький, какой бывает только в детстве, и она расплакалась, громко всхлипывая и шмыгая покрасневшим носом. А когда Николай поднял ее, сжавшуюся в несчастный комочек у старого замшелого камня, она все прятала лицо, уткнувшись лбом ему в плечо, и повторяла: