Евгений Токтаев - Дезертир

• Название: Дезертир
• Автор: Евгений Токтаев
• Жанр: Альтернативная история

Действие этого исторического романа происходит в Древнем Риме во времена Митридатовых и Гражданских войн. В центре сюжета - жизнь и приключения Спартака, будущего предводителя знаменитого восстания гладиаторов.

---

Понтийские кормчие в ужасе спешили увернуться от дымящихся корзин, но в результате лишь все больше расстраивали свои ряды. Несколько пентер столкнулись со своими же, другие неуклюже разворачиваясь, подставили борта под тараны родосцев.

На правом фланге союзников происходило нечто, еще более интересное. Там разместились египетские гиганты. Они избегали ближнего боя, предпочитая расстреливать противника издали. От метательных машин к кораблям Неоптолема тянулись дымные арки. Жидкий огонь, до поры заключенный в глиняных шарах, торопился добраться до просмоленных сосновых и кипарисовых бортов пентер, предвкушая знатное пиршество. Множество снарядов сгинуло в волнах, но некоторые достигли цели, взметнув яркие языки пламени. Несколько человек, превратившись в живые факелы, прыгали в воду, некоторые катались по палубе, пытаясь сбить пламя. Они корчились в муках, и страшно кричали, но немногих еще можно было спасти.

Моряки отчаянно боролись с огнем, забивая его мокрыми кожами и песком, но потушить жуткое варево, рецептура которого подбиралась веками, весьма непросто. Обычное "каменное масло", нафта, как прозвали его персы, довольно текуче[73] и сгорает быстро. Дабы повысить липкость смеси, придать ей способность гореть как можно дольше и сопротивляться тушению, нафту вываривали вместе с сирийским асфальтом и серой. Некоторые умельцы добавляли канифоль, скипидар, а так же "секретные" ингредиенты, вроде различных природных солей[74], добываемых на Синайском полуострове и в Верхнем Египте.

На флангах разгорались пожары, а в центре возникла давка. К Ласфену подошли все его силы, втянулось еще несколько кораблей Неоптолема.

У Квинта уже онемела левая рука, держащая щит, а на правой алела длинная рана. Прежде он сражался в сомкнутом пешем строю всего два или три раза, но от легионеров не отставал.

Напор понтийцев слабел и Север подумал, что самое время перейти в наступление. Не прозевал сей момент и Постумий.

– Вперед!

Кольнуть мечом сверху вниз, толкнуть щитом, ударить его нижней кромкой по чужому гоплону или фирее, по коленям, шагнуть и снова сделать выпад. Рубить неудобно и даже опасно, лучше колоть.

Коротким приставным шагом легионеры двинулись вперед.

К сожалению, бой на палубе – это не в чистом поле стенка на стенку сходиться. Строй легионеров довольно быстро разорвался, но понтийцев это уже не спасло. Римляне соединились с Ласфеном, которого противник несколько минут назад сумел от них отрезать. С вождем критян оставалось еще человек десять, но подкрепление уже перебиралось по плавучему "острову" с самых дальних пристыковавшихся триер и гемиолий.

А понтийцы на захваченную пентеру больше не прибывали. Критяне атаковали их уже со всех сторон. Пиратам на их небольших суденышках в такой тесноте маневрировать было проще, и они смогли пролезть буквально во все щели.

Волк подмоги ждать не стал. Он подхватил сходни, лежавшие у борта, и перебросил импровизированный мост на соседний корабль. На том тоже почти не осталось людей, лишь на корме еще рубились с пиратами несколько эпибатов и гребцов.

Критяне с восторженным ревом бросились на помощь своим. Квинт тоже двумя прыжками пронесся по неустойчиво лежащим сходням.

– Твою....

Вскрик за спиной оборвался. Раздался треск, а потом двойной всплеск. Квинт обернулся. Только что за ним бежал Постумий, но теперь его не было. Как и сходен. Критяне, не успевшие перейти по "мосту" орали что-то неразборчивое.

Север не раздумывал ни секунды. Из всех римлян только он не имел доспехов. Отшвырнув щит, выпустив из рук меч, Квинт одним прыжком перемахнул через борт, больно ударившись голенью об одно из весел.

Вода сомкнулась над головой. Рану на руке обожгло резкой болью. Квинт даже не поморщился, немедленно рванулся к поверхности и, вынырнув, почти сразу увидел на расстоянии вытянутой руки Постумия. Тому повезло, он упал на пару весел и скатился по ним в воду. Отбил себе бока, но погасил скорость падения, благодаря чему не пошел камнем на дно. Однако панцирь и шлем не способствовали плавучести и трибун уже захлебывался, неуклюже барахтаясь. Он пытался схватиться за торчащие из чрева пентеры весла, но те разошлись в стороны и трибун не мог дотянуться. Пальцы соскальзывали. Вокруг расплывалось красно-бурое пятно.

Север сгреб Постумия за шиворот, притянул к себе. Сразу понял, что долго на поверхности с таким грузом не удержаться. Квинт очень устал, а Постумий, и без того довольно тяжелый, еще и вырывался, плохо соображая, кто и зачем его схватил. Из груди сулланца, чуть пониже правой ключицы, торчала стрела, пробившая панцирь.

– Командир! – крикнули сверху.

Север запрокинул голову. Через борт перевесился Барбат с канатом в руках.

– Держи!

Квинт судорожно вцепился в брошенный Луцием конец. Легионеры начали их вытягивать. И в этот момент плавучий "остров" из кораблей, напомнил, что представляет собой не твердь земную, а довольно шаткую конструкцию.

В пентеру, на которую перебирались пираты и римляне, что-то врезалось. В противоположный борт. Он удара ее повело, и пространство между кораблями из которого выбирались Север с Постумием, начало схлопываться под треск еще не доломанных весел.

– Быстрее! – крикнул Барбат.

Лапа заревел медведем, поднатужился, покраснев, как вареный рак. Квинт перевалился через борт, а Постумий заорал – его вытащить не успели и ноги ему все-таки прищемило.

– Отталкивай! – Квинт подхватил валявшийся на палубе багор.

Напротив замаячило несколько вражеских эпибатов. На расстоянии ладони от лица Севера просвистел дротик, вонзившийся в горло одному из стоявших позади легионеров. Солдат захрипел и повалился на палубу.

Один из пиратов, вооруженный топором и обломком копья перепрыгнул через оба борта и схватился с эпибатами. За ним последовали еще трое критян и пара легионеров. Квинт и Лапа, наконец, смогли освободить Постумия и втащили его на палубу.

На ноги трибуна нельзя было смотреть без содрогания. Одна сильно придавлена. Другая... Здесь дела обстояли гораздо хуже. Вывих и открытый перелом голени. Из кровавой раны торчали обломки костей.

Квинт отпорол край своей туники. В спешке полоса вышла слишком тонкой.

– Зараза...

– Держи, – Барбат сунул в руку какую-то веревку в палец толщиной.

Вдвоем они перетянули трибуну бедро, торопясь остановить кровь.

– Луций, Тит, доски какие-нибудь, надо зажать в лубки! Быстрее!

Постумий, бледный, как смерть, судорожно сгреб тунику на груди Квинта, притянул к себе.

– Кто... Кто побеждает?

Квинт поднял голову, огляделся, протер слезящиеся от дыма глаза. Ничего не видно. Ужасно болела голова, а в ушах стоял звон. Крики, лязг железа доносились откуда-то из-за края Ойкумены. Рядом громко стонал раненый воин. Непонятно, свой или чужак. Он стоял на коленях, обнимая голову перепачканными кровью ладонями, и раскачивался.

– Мамочка... Мамочка... – шептал безусый парень, совсем еще мальчик, зажимая рану на животе.

Он сидел чуть поодаль, привалившись к борту, по щекам его градом катились слезы.

Какой-то здоровяк ползал на карачках, не замечая ничего вокруг. Он что-то искал, прижимая правую руку к груди. Нашел. Отсеченную кисть. Сел на задницу, и начал приставлять находку к обрубку, что-то приговаривая еле слышно.

Безусый парень бормотал все тише. Он встретился с глазами с Квинтом и вцепился в него взглядом, как утопающий в соломинку. Север отвернулся. Барбат и Лапа деловито приматывали ногу Постумия к какой-то доске и обломанному древку копья. У сулланца стучали зубы. Где-то вдалеке что-то громыхнуло, затрещало, Раздались крики ужаса, в одну нить сплетенные с торжествующими.

Римляне сидели почти на самой корме, возле брошенного педалиона и распахнутого люка, ведущего в чрево триеры, в галерею гребцов. Оттуда доносились глухие удары, сдавленные хрипы. Потом они прекратились. На палубу вылез какой-то полуголый человек. Некоторое время он тупо таращился на Квинта, на остальных римлян. Потом встал, подошел, шатаясь, и молча сел рядом. Луций и Квинт долго смотрели на него, не говоря ни слова, затем Барбат отвернулся к Постумию, а Север отвлекся на какое-то движение на носу пентеры. К ним шли двое, спотыкаясь на каждом шагу. По виду – греки из числа царских эпибатов. С мечами в руках. Квинт, не отрывая от них взгляда, пошарил вокруг рукой, но не нашел никакого оружия. Почему-то он даже не испугался. Сердце и так давно уже хотело выпрыгнуть из груди. Не отличить страх от возбуждения. Мысли текли медленно и тягуче, словно мед.

Эпибаты остановились в десяти шагах. Лапа и Барбат даже не повернули голов в их сторону, продолжая перевязывать трибуна. Греки некоторое время смотрели на римлян, потом один ругнулся и полез на соседний корабль. Уже перекинув ногу через борт, вдруг замер. А через мгновение отшатнулся, попятился, упал, вскочил и побежал прочь, туда, откуда пришел. Его оторопевший товарищ захромал следом.