Евгений Токтаев - Тени надежд

• Название: Тени надежд
• Автор: Евгений Токтаев
• Жанр: Альтернативная история

Словно падающая звезда пролетела жизнь Александра, царя Македонии и сгорела в один краткий миг. Какая страсть двигала им! Как далеко он мог зайти, если бы вражеский клинок не сразил его в той роковой битве при Гранике... Камнем, брошенным в воду, сгинул он в глубине без следа... Без следа? Так не бывает. Камень давно уже на дне, а порожденные им волны продолжают свой бег.

Альтернативная история

---

– Не возвращусь, пока вы не помиритесь, и воевать не кончите.

– Так, может быть, мы сделаем и это.

– Ну, может быть, и мы к вам возвратимся. А сейчас нельзя...[4]

Обеденные ложа тряслись и скрипели, гости держались за животы, хрипели и булькали. Эсхин, отсмеявшись, рухнул всем весом на ложе так, что оно едва под ним не развалилось. Даже Эвбул не удержал на лице мрачного трагического выражения и скалил зубы. В это время один из рабов подскочил к нему и зашептал на ухо, показывая рукой на дверь. Хозяин перестал смеяться, лицо его вытянулось. Он что-то негромко сказал рабу и тот исчез.

– Что случилось, – спросил его один из гостей.

– Демад, – медленно ответил казначей.

– Что, Демад? – не понял Эсхин.

– Демад здесь. Вернулся.

Никто еще не успел переварить эту новость, как сам Демад появился на пороге обеденного зала. Гости оторопело уставились на него.

– Александр убит, – без предисловий и приветствий заявил прибывший.

– Что? – переспросил Эсхин, перестав улыбаться.

– Александр мертв! – рявкнул Демад, – я не достаточно ясно выразился?

– Не может быть!

– Ага, я примчался сюда, за тысячу стадий, только чтобы разыграть вам тут комедию: "Александр опять умер, на этот раз уже совсем?"

– Невероятно! Как это случилось? – гости заговорили все разом.

– Он пал в бою.

– Ты видел тело? – озабоченно уточнил Эсхин, – вдруг, как в Иллирии...

– Эсхин, молния не бьет в одно и то же место дважды. Македоняне все черны от горя.

– Проклятье! Только все наладилось...

– Что же теперь будет?..

– А войско наше? Разгромлено? Каковы потери?

Вопросы сыпались со всех сторон. Демад сбивчиво рассказывал, что македоняне и союзники одержали победу, заплатив за нее лишь жизнью царя, но поход будет прекращен.

Фрина поднялась с ложа, повела плечами и расстроенно вздохнула.

– Похоже, тут сейчас начнется "Семеро против Фив", а не "Лисистрата". Пойдем, Таис.

– Нет, подожди! – воскликнула девушка, жадно вслушивавшаяся в каждое слово вестника.

– Что тебе эта война?

Таис лишь мотнула головой и, пытаясь перекричать мужской шум, обратилась к вестнику:

– Скажи, Демад, а друзья царя? Что с ними?

Оратор повернулся к ней и не слишком дружелюбно спросил:

– Тебя, красивая, интересуют все вместе или каждый по отдельности?

– Меня интересует друг царя по имени Птолемей.

Фрина удивленно приподняла бровь. Демад хмыкнул.

– Может и называли каких-то птолемеев в числе убитых, я не помню. У македонян совсем слаба фантазия на имена. Всех этих птолемеев, филиппов, александров у них в каждой дюжине – двенадцать.

Таис отошла в сторону и присела на ложе. На нее уже никто не обращал внимания, даже тот молодой человек, что настойчиво стремился первым завоевать ее благосклонность.

Фрина обняла девушку за плечи.

– Тот Птолемей, что год назад приезжал в Афины с посольством Александра?

Таис кивнула. Щеки ее предательски блестели.

– Он так тебе... запомнился? Ну, будет убиваться, ведь еще ничего не известно. Все будет хорошо, родная. Пойдем отсюда, сейчас эти козлы вцепятся друг другу в бороды, выясняя, кто из них больше сложил в свои сундуки "филиппиков" и кого следует вытолкнуть первым на съеденье Демосфену.

Женщины покинули злосчастный симпосион. Вместе с ними Эвбул отпустил и флейтисток с виночерпиями. Демад, вконец измученный вопросами, налил себе вина и выпил, не разбавляя. Он стал уже не нужен: гости достигли состояния, нередкого в Народном собрании Афин, когда все говорят одновременно, и никто никого не слушает. Эсхин некоторое время молчал, мрачно переводя взгляд с одного спорщика на другого, потом не выдержал и во всю немалую мощь своего раскатистого баса гаркнул:

– А ну, тишины! Тише!

Вздрогнули даже рабы на кухне в отдаленной части дома.

– ...вот и я говорю, надо сначала... – не заткнувшийся вовремя оратор съежился под взглядом Эсхина и пролепетал, – назад... отобрать...

– Чего назад отбирать собрались? Шкуру неубитого медведя уже делите?

– Так убитого же...

Гневная молния из глаз и спорщик совершенно втянул голову в плечи. Эсхину совсем не нравилось, что столь важное совещание придется проводить в присутствии слишком большого количества лиц, с которыми хорошо пить и тискать флейтисток, но никак не обсуждать вопросы деликатнейшего характера, от которых, возможно, жизнь зависит. Однако, деваться некуда, он хорошо знал своих сограждан: если сейчас кого-то отпустить, то их языки развяжутся в шаге от порога эвбулова дома и Демосфен начнет действовать прежде, чем они смогут что-то решить.

Гости молчали, пожирая глазами оратора, который мерил шагами зал, заложив руки за спину. Наконец, он остановился спиной ко всем и, чуть повернув голову, произнес:

– Однажды пастух со скуки стал кричать, что на отару напали волки. Прибежали люди с дубьем, а он посмеялся над ними. На следующий день он решил пошутить снова и опять народ сбежался спасать овец. Рассердились люди и тем дрекольем, что на серых заготовили, побили пастуха. Никто не поверит Демосфену, у всех поджилки трясутся при мысли о судьбе Фив.

– Узнают все равно, – раздраженно бросил Демад.

– Узнают, – согласился Эсхин, – но не сразу. И долго будут сомневаться, не верить. Очень долго. Уже когда десять гонцов прибудет, да хоть сто! Неужели не понимаешь ты, какой это страх? Целый город, один из могущественнейших в Элладе, продан в рабство. Стены разрушены до основания, а земля посыпана солью! Ксеркс жег Афины, люди спаслись, укрылись на Саламине, полтораста лет прошло, а до сих пор, как вспомнят, так вздрогнут. А тут год назад! Фивы – не какая-то там Амфисса! До основания! И в рабство всех! Как бы нашего пастуха дрекольем не побили.

Демад не ответил, мысленно взвешивая каждое слово Эсхина.

– Ты, Эсхин, притчу намеренно до конца не рассказал? – раздался голос со стороны входа.

Гости повернулись: в дверях стоял немолодой мужчина, одетый очень скромно.

– Радуйся, Фокион, – буркнул оратор, проигнорировав вопрос.

– Что потом было, знаешь? – продолжил пожилой стратег, – пришли волки и зарезали всех овец. Тщетно звал пастух на помощь, только злились люди, что глупцу не смогли вколотить ума и опять он за старое...

– Плохо ты своих сограждан знаешь, Фокион, – возразил Эсхин, – афиняне живут сиюминутными желаниями и страхами. Каждый умен сам по себе, а все вместе – глупая толпа, не способная думать о будущем.

– Допустим, Демосфену сразу не поверят. На его месте я бы поостерегся надевать праздничный гиматий, как раз по упомянутой тобой причине. Но ведь скрыть столь важное событие невозможно. Сколько времени ты намерен выиграть и, самое главное, что собираешься делать, получив это преимущество?

– Отправлю посла к Антипатру. Нет, не отправлю, поеду сам.

– Когда ты уедешь, Демосфен добьется твоего осуждения, ты будешь, по меньшей мере, изгнан. И о чем ты станешь говорить с Антипатром?

Эсхин не ответил.

– Демосфену могут поверить сразу, – сказал Эвбул, – люди рассудят, что, поверив ложным слухам один раз, он больше не совершит этой ошибки.

– Я слышал ваши речи, многие из вас уже кричат: "Вернуть, отнять!" – предвосхищая завтрашние слова Демосфена. Еще вчера вы стояли за македонского царя, – выражение лица Фокиона оставалось бесстрастно, но Демад всей коже почувствовал идущую от стратега волну холодного презрения, – а сейчас поджали хвосты и ползете на брюхе к новому хозяину. Уж если здесь сейчас пошли такие разговоры, что мы услышим завтра, когда соберемся на Пниксе? Не вижу ничего, что стоило бы обсуждать в такой компании, напрасно я пришел сюда. Говорил год назад и скажу снова: македонское войско уменьшилось всего на одного человека.

Фокион повернулся, собираясь уходить.

– А ты, значит, не поддерживал царя? – поинтересовался Эсхин.

– Я не брал его золото, – спокойно ответил Фокион, – и поддерживал его, потому-что он единственный, кто мог объединить Элладу.

– Думаешь, охлос вспомнит об этом? – злобно прошипел Демад, – год назад, когда Александр потребовал выдачи Демосфена, Гиперида и прочих, не ты ли заявил, что эти люди должны продемонстрировать свою любовь к Родине и ради нее отдаться в руки врага добровольно? Теперь они сполна вернут тебе должок.

– Не рановато ли ты отделил себя от охлоса? – спросил Фокион и, не дожидаясь ответа, вышел.

Эсхин мрачно смотрел ему в след. Гости молчали.

– Не следует пытаться скрывать правду, – повторил Демад, – ее все равно узнают, и нам не поздоровится вдвойне.

Казначей согласно кивнул.

– Хорошо, – процедил Эсхин, – но мы так и не решили, что делать. Какую выбрать стратегию защиты?

– Защиты? Я надеялся услышать от тебя хоть одну ценную мысль на этот счет, но вижу, что лишь потерял уйму времени, – поднялся Демад, – я уезжаю к Антипатру, как изначально собирался. Чего и всем советую. Здесь толпа растерзает нас.