Нина Садур - Панночка

• Название: Панночка
• Автор: Нина Садур
• Жанр: Русская классическая проза

---

Хвеська. Будто это не вы говорите, а настоящий важный пан.

Философ. Сам не пойму, какая слабость пронзила все мои жилы и кости. Дрянь я стал совсем, не мужчина, не козак, нет. Вот, например, горшки, да?

Хвеська. Какие? На плетне, что ли?

Философ. Да. Вон те - синие и красные.

Хвеська. Вижу. Я их утром повесила просушиться, а что горшки?

Философ. Я на них смотрю, Хвеська, вроде это горшки и не горшки в одно и то же время.

Хвеська. Как не горшки? Я вижу, что горшки.

Философ. Так глазами-то и я вижу. Но вот скажи мне, станет ли нормальный человек с крепкой головой и чистой душой так радоваться горшкам, будто это по крайней мере золотые горшки?

Хвеська. А вы что, так сильно им радуетесь?

Философ. Я смотрю на них, и мне до боли приятно смотреть. Вот здесь вот у меня жжет от них, Хвеська. Они такие влажные и такие круглые... Понимаешь?

Хвеська. Не понимаю я.

Философ. И я не понимаю. Но они висят в рядок и на них солнышко светит... И вот тут вот в самой груди, внутри что-то жжет и ноет от тихой радости, и слезы, ей-богу, теплые, тихие слезы наползают на очи, раз все эти горшки висят тут в рядок...

Хвеська. Я, пожалуй, пойду и сниму их...

Философ. Нет! Пускай висят. Это не поможет ничему, Хвеська. Вот взять к примеру кур. Видишь, куры ходят?

Хвеська. Как же не видеть, когда я сама только что насыпала им, а двух самых старых зарубила для кухни.

Философ. И я то же самое говорю - куры такой глупый народ, что смотреть на них особенно нечего! А я все же смотрю и...

Хвеська. Жжет?

Философ. Жжет...

Хвеська. От горшков жжет... от кур жжет...

Философ. Все кругом ходит, гуляет, блестит, кудахчет... и на все на это светит солнышко.

Хвеська. Так оно и на вас светит, пан Философ...

Философ (подставляется солнцу). И на меня оно светит.

Хвеська. А как же! Я сама вижу, что светит не меньше, чем на тех же кур и горшки. (Помолчав.) Если вы не рассердитесь, пан Философ, я вам скажу... как я это понимаю.

Философ. Как ты это понимаешь, Хвеська?

Хвеська. Вам надо жениться.

Философ. Чего-о?

Хвеська. Понимайте, как знаете.

Философ. Жениться! Поменять козацкую волю на всю эту дребедень! Да какой уважающий себя бурсак самолично, по собственному желанию сунет голову в женитьбу! Нет! Я не знаю такого козака, если он, конечно, козак, а не баба, чтобы так вот взял бы да и женился безо всякого к тому сопротивления! Нет, я таких Козаков не видел на свете.

Хвеська. Вольный козак может не жениться, только кто вам сказал, что вы-то вольный козак?

Философ. А кто ж я тогда?

Хвеська. Уж и не знаю. Только с чего это мертвец за вами стал гоняться? Ни за кем другим? И еще таких страхов напускает, что вы тут хуже дитяти малого, руками за землю цепляетесь и над горшками слезы проливаете?

Философ. Нет. Я не женюсь!

Хвеська. Тьфу на вас! И не женитесь!

Философ. Ни за что не женюсь!

Хвеська. И пускай мертвец закусает вас и защекочет!

Философ. И пускай! А я не женюсь!

Хвеська. Да и что в вас есть? Одни сапоги только у вас и есть, и то видно, что панские сапоги, случайно вам достались.

Философ. Ну и пускай! А я не женюсь!

Хвеська. Нет, где вы видели такого упрямого козака? Он еще упрямей, чем Явтух! А уж упрямее старого Явтуха нет нигде, хоть пройди до самого Киева! Но этот как раз и пришел с Киева, и всех переупрямил.

Философ. Нет, я не женюсь, потому что я люблю волю.

Хвеська. Ну и женитесь со своей волей, а я пойду на кухню. Некогда мне с таким вольным козаком разговор вести... (Хочет уйти.)

Философ. Хвеська!

Хвеська. Чего вам!

Философ. Ты не уходи, пожалуй...

Хвеська. Это почему? Меня кухарка заругает. Мне тесто надо поставить, курей ощипать...

Философ. А ты не уходи и все. Ты побудь с человеком!

Хвеська. Зачем? Вы уже на лицо хороший стали. Не трясет вас, не качает.

Философ. А ты посиди со мной на солнышке да и все.

Хвеська садится.

Жужжит...

Хвеська. То шмель.

Философ. То шмель. Да, то шмель.

Хвеська. Шмель сильнее пчелы и шуба побогаче.

Философ. А что ж, а и женюсь, пожалуй...

Хвеська. Хоть женитесь, хоть не женитесь, это ваше личное дело. Потому что я не знаю, что в голове у вас.

Философ. Я сирота. А как женюсь, то буду уже с женой, мертвец и отстанет!

Хвеська. Грешно православному человеку об мертвецах думать среди белого дня! Или вы живите с людьми, или мертвецом своим мучайтесь!

Философ. А что ж... и женюсь, и вправду, возьму и - женюсь! А мертвецу кукиш собачий достанется, а?! А я женюсь! А ей кукиш! Ах, пропадай козак! А что, Хвеська, хорош с меня жених?

Хвеська. А кто говорит, что плох? Мужчина вы заметный, это каждый скажет.

Философ. Да тут и место славное! Можно рыбу ловить... Я люблю рыбу ловить...

Хвеська. И ловите себе! Хоть в прудах, хоть в самом Днепре, рыбы тут много, рыба у нас большая, ленивая, нашу рыбу можно руками брать, посыпь ей хлебца, она сплывается со всей окрестной воды и голову высовывает, тут ее и бери.

Философ. Можно охотиться. Я охотиться тоже очень люблю.

Хвеська. Ружье мы вам купим.

Философ. Баба! Ружье вещь солидная, мужская, ружье сам мужчина должен смотреть.

Хвеська. А кто вам сказал, что я буду смотреть? Я этих ружей пуще грозы боюсь. Стрельнет само, хоть и висит смирненько на стенке. Я эти ружья знаю! Упаси меня Бог к ружью подойти! Вы и смотрите сами, какие у него части исправные или нет, а то оно стрельнет само, и глаз вышибет. Нет, ружье вы уж сами выбирайте, на ярмарку поедем, там цыгане ружья продают. Да только они все жулики.

Философ. Ведь тут и сады богатые. Фруктов можно насушить и продавать в город. Или же, еще лучше - выкурить из них водку.

Хвеська. Об этом даже и не думайте! Водку!

Философ. Ты не понимаешь, глупая баба, что водка из фруктов ни с каким пенником не сравнится!

Хвеська. Может быть это так, только от водки мужчина становится совсем дурной и в науку ударяется, а как только он начинает разные свои ученые мысли на волю выпускать да обдумывать, то тут-то хозяйство и рухнет, потому что такой мужчина уже ничего делать не желает, а только все и думает, как да отчего устроен мир, да что где вертится, и какая тому причина, да что где спрятано, да как это найти... и разную другую дрянь. А об детях у него не болит голова.

Философ. Об детях. Гм. Бабы народ въедливый, потому козак должен быть настороже все время.

Хвеська. Да куда вам добра-то столько? Вы на себя поглядите! Вы же вон какой, сильный молодой мужчина, и кровь у вас густая козацкая! Зачем вам одному столько? А детишки, им же тоже пожить хочется, им же и на солнышко поглядеть, и все козацкие радости повидать, воздухом подышать им же хочется?

Философ. Не смущай мое сердце, баба!

Хвеська. Их же родить надо, детишек-то! А то они же нс рожденные еще и ждут, когда их в мир православный впустят!

Философ. А что ж! И впущу! И пускай! Тогда на что я такой сильный мужчина, и кровь у меня горячая, здоровая, пускай и мои детишки в мир придут. А ведь я сирота... а так... Боже ж мой! Прощай бурсацкая жизнь! (Поет.) Полно азбуке учиться, букварем башку ломать, не пора ли нам жениться, книги в печку побросать. Женюсь!!

Хвеська. Но только фрукты я не дам выжимать!

Философ. Женюсь!

Хвеська. Ну разве что самые лежалые. Мятые или битые...

Философ. Я мужчина крепкий. Я хозяйство так поставлю, что богаче меня тут никого не будет, даже сам Явтух и тот крякнет да почешется, когда мое хозяйство увидит!

Хвеська. А я верю! Я ведь сразу сказала, ученого человека сразу видно!

Философ. А бурса, черт с ней, с бурсой. Женатому человеку бурса ни к чему...

Хвеська. Да и сколько учиться можно? Здоровый мужчина, все учится.

Философ. На черта она нужна, наука эта, одна болезнь от нее... Эх, заживем же мы, Хвесюшка!

Хвеська. И не хуже других!

Входят козаки.

Философ. Здорово, братцы! А что вы пришли? Я вот говорю - хороший сегодня день, длинный и до вечера еще далеко, солнце-то вон стоит, высоко, крепко. И все очень хорошо и тихо в нашем божьем мире. А что, ребята, что вы молчите?

Явтух покашлял.

Что, дядько, в горле запершило? А ты возьми, выкури люльку, спешить тебе некуда, солнце высоко стоит, денек очень хороший, светлый. На вот, возьми моего табаку. Эй, Спирид, а хороши пуговицы на твоем поясе! Я скажу, так хороши, так горят, жаром горят! Видишь, как солнышко в них играет, днем-то солнышка много, оно играет на твоих пуговицах. Да и медные бляхи тоже очень хороши! Ни в одной киевской лавке не увидишь сразу столько медных блях и пуговиц, как на твоем поясе, Спирид. И как же они блестят все, сердце радуется, Спирид! Полыхают пуще самого солнышка! Дорош, ведь я правильно говорю? А что, ребята, что вы так смотрите?

Явтух. Пора идти, Философ.

Философ. Что ты, Явтух, что ты!

Явтух. Увильнуть здесь уже некуда. Идем.

Философ. Что ж увиливать... Бурсак вилять не станет... бурсак не баба... Рано еще, Явтух!

Явтух. Самое время. Пока дойдем, стемнеет. А там, возле церкви сам черт ногу сломит. Так заросло все, что ежели сейчас не выйдем, то и переломаем себе шеи в тех дебрях.