Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 1

• Название: Заговор против маршалов. Книга 1
• Автор: Еремей Парнов
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999

Еремей Парнов - известный российский писатель, публицист, ученый и путешественник, автор научно-фантастических, приключенческих, исторических и детективных произведений, пользующихся неизменным успехом у читателя.

 "Заговор против маршалов" - исторический детектив, посвященный страшным событиям, происходившим в Германии и СССР в 30-е годы нашего столетия.

 В одиннадцатый том Собрания сочинений вошла первая половина романа.

---

Тухачевского коробило от восторженных восклица­ний в честь красной конницы и ее знаменитых «ростовчанок». Ему так и не удалось пересадить лихих рубак на бронеавтомобиль. Почти четыре года пропали зазря, и то, что Красная Армия все-таки стала такой, как она есть, достигнуто в неимоверной борьбе. Не благода­ря новоявленному «создателю», а вопреки ему. Пойдя со скрипом на перевооружение, после того как дважды отверг предложенный план, Сталин по-прежнему бла­говолит к «стакавам», старым кавалеристам. Само­убийственный тезис об особой маневренности конницы кошмарным призраком витает и в генштабе, и в нарко­мате. Якира и Уборевича чуть не силком принудили выставить на маневры кавалерийские части. Неужели все еще не ясно, что танки и штурмовая авиация за несколько минут превратят орду ошалевших всадников в кровавое месиво? С кем они будут рубиться своими допотопными шашками? С танкистами, защищенными толстой броней? Лошади против стосильных моторов, пушек и пулеметов, объединенных в скоростную кре­пость,— абсурд.

Трудно поверить, что тут можно добросовестно заблуждаться. Ворошилов и тот понимает, хоть и манев­рирует, как паяц, держа нос по ветру. И невинность соблюсти, и капитал приобрести. Но ведь так не бывает...

Еще не развеялась гарь и не отгремели гусеницы, когда различилось нарастающее гудение моторов. Выр­вавшись из-за башенок Исторического музея и враз заполнив собою небо, пронеслись самолеты. Сверху их накрывала вторая волна, вознося над столицей имя вождя. На трибунах зааплодировали. Принято было считать, что Сталин, помимо прочих обязанностей, особо шефствует над военно-воздушным флотом.

За регулярными частями промаршировали отряды вооруженных рабочих. В шлемах, поротно, держа на плече древко с красным флажком, бодро протопали пионеры. Физкультурники с голой грудью прошли, выжимая пудовые гири. Их сменили крепенькие дев­чата в коротких трусиках и, наконец, хлынуло поло­водье демонстрации. От Ленинского музея до Лобного места возле Василия Блаженного и далее, двумя рука­вами к реке, древняя площадь расцвела кумачом. Закачались над морем голов неисчислимые портреты и всяческие диковины на высоких платформах и длинных шестах.

В колонне автозаводцев катили сделанный в нату­ральную величину макет новорожденного автомобиля.

«Лазаря пел: не успеть, мол, к Первомаю,— поду­мал Сталин.— Небось, загодя позаботился,— и с улыб­кой кивнул Орджоникидзе: — Молодцы, хорошо».

Народному шествию — с детишками на плечах, с «Да здравствует!» и «Ура!» — не видно было конца. Все повторялось, умноженное в тысячах копий: порт­реты, лозунги, возгласы, младенцы на головах. Колонны напоминали параллельные ленты конвейера, с ко­торого сходили одинаковые изделия. В едином взмахе взлетали, подобно шатунам, упитанные ляжки завод­ских спортсменок и, как рычаги, выскакивали вверх руки с флажками и ветками бумажных цветов.

Сталин снисходительно улыбался и чуть помахивал расслабленной ладонью, не донося ее до плеча. Не хотел утомляться. Демонстрации затягивались надолго, но это был день, когда следовало показаться, чтобы видели все, и запомнили, и сохранили в себе. А ску­пость жеста подчеркивает глубину отточенного немно­гословия.

Трудно сказать, кто сильнее устал и проголодался: члены правительства или же демонстранты, что встали затемно и черепашьим ходом проползли сюда через всю Москву. Но праздничный обед светил каждому.

На квартире Ворошилова, одной из самых просторных в Москве, дожидался накрытый стол. Приглашенных оповестили заранее.

—      Ты случайно не помнишь, Клим, на какой маши­не ездит Якир? — спросил Сталин.

—      Голубой «бьюик». Его весь Киев знает.

—      Это плохо, если весь город знает машину коман­дующего. Значит, враг тоже знает?.. Надо беречь коман­дные кадры. Скажи Лихачеву, пусть покажет тебе но­вый автомобиль. Если понравится, подари товарищу Якиру.

15 мая. «Правда»: «О награждении работников Наркомата обороны и НКВД СССР, обеспечивших образцовый порядок при проведении парада и демон­страции».

Орденами «Красной звезды» награждены: командарм второго ранга Алкснис, комиссар госбезопасности второго ранга Паукер, майор госбезопасности Власик.

Паукер командовал охраной Кремля, Власик — Ближней дачи. Оба находились в прямом подчинении Сталина, минуя ГУГБ.

28

Неверно, что мужья обо всем узнают в последнюю очередь. Прежде чем до Гейдриха дошли слухи, что его жену слишком часто видят с Шелленбергом, шеф СД принял надлежащие меры. Он совершенно точно знал, что между Линой и Вальтером ничего нет. По крайней мере, в сфере предосудительных действий. Что же касается менее уловимой области чувств, то тут обстояло сложнее.

Госпоже Гейдрих определенно нравился молодой, подающий большие надежды сотрудник вечно занятого делами мужа. Она мечтала о блестящей жизни, вооб­ражала себя хозяйкой маленького двора, окруженной рыцарским поклонением находчивых и отважных вассалов. Разумеется, красивых и тайно влюбленных в свою прекрасную даму, но почтительных, трогатель­но смущенных, скрывающих чувства под маской свет­ской любезности.

Где и как она намеревалась воплотить свои грезы, можно было только догадываться. Друзья Рейнгарда менее всего походили на юных оруженосцев. В подав­ляющем большинстве они и отдаленно не понимали, что означает хороший тон. Много и жадно ели, совер­шенно не разбираясь в еде, порой до омерзения накачи­вались, мешая пиво с вином. Доходило до того, что храпели на скрипичном концерте. Если только не играл сам Рейнгард, когда приходилось, крепясь изо всех сил, изображать внимание. Их не интересовали искус­ства: живопись, поэзия, театр, не трогали красивые вещи. Они не только не отличали «Копенгагена» от «старой Вены», но даже об отечественном «мейсене» судили только по фабричному знаку «голубые мечи». Патриоты, называется! Фрау Гейдрих, знавшую толк в настоящем фарфоре, это особенно раздражало. Не на ком было взгляда остановить.

Оллендорф, Глобоцник, Йост — просто животные. А благообразный Крюгер с глазами убийцы? Стыдно перед приличными гостями. Недалеко ушли и молодые: науйоксы, хаксы — одни фамилии чего стоят.

Не произвел впечатления и новичок, которого Гейд­рих привел однажды к ним в дом. Эйхман, кажется... Сам он еще куда ни шло, хоть и зануда, но жена совер­шенно невозможна, настоящая скотница с какого-нибудь фольварка. Получалось, что, кроме Беренса и Хеттля, и поговорить было не с кем. Но Беренс всецело находился под влиянием шефа, молясь на него, как на икону, а Хеттля — слишком молод и тих — приглашали в дом от случая к случаю.

Появление Шелленберга стало подлинной находкой. К тому же он быстро поднимался по служебной лест­нице, и Рейнгард, казалось, уже не мог без него обой­тись.

Словом, фрау Гейдрих приобрела не только прият­ного и остроумного собеседника, но и изящного кавале­ра, с которым не стыдно было показаться в свете. Одеваться и то он умел в тон ее туалетам, выгод­но подчеркивая линию и цвет. Заказывая новое пла­тье, она прежде всего спрашивала его мнение. Зачем вообще нужны роскошные наряды и драгоценные поб­рякушки, если их некому оценить? И, главное, как это было до сих пор, негде толком продемонстриро­вать?

Шелленберг распахнул для нее совершенно новые горизонты. Срочно понадобились кардиган для яхт- клуба, костюм для скачек и прочее.

Устраивая для него приглашения на званые обеды и вечера, эти очаровательные «нечаянные» встречи, она проявляла бездну изобретательности и, пожалуй, готова была пойти немножечко дальше. Ведь у Рейн- гарда для нее никогда не находится времени: то загружен по службе, то просто устал. И вообще ему по-настоящему не хватает культуры — скрипка не в счет. Отсюда нежелание посещать оперу, собачьи выставки и аукционы. Надоели бесконечные отговорки!

Фрау Гейдрих не догадывалась о закулисной сторо­не жизни мужа, который щедро транжирил часы и деньги, преследуя какую-нибудь прекрасную незнаком­ку. Не знала, насколько потребна для его внутрен­него самоутверждения еще одна маленькая победа. А ведь ради этого Гейдрих часто шел на немалый риск, но, добившись своего торопливо и грубо, тут же охладе­вал. Важно было вновь убедиться в собственной силе. Налететь, как вихрь, сломить волю к сопротивлению, подчинить себе без остатка — это было главное для него, не сам процесс. И уж тем более не могла заподозрить романтическая матрона, что ее верный паладин, широ­комыслящий и утонченный господин Шелленберг, сделался непременным соучастником подобных игрищ. И недели не проходило, чтобы шеф СД не вызвал на одну из множества конспиративных квартир своего любимчика. Выбрав что-нибудь более-менее подходящее из обширного гардероба, они переодевались и шли ужи­нать в ночной клуб или артистическое кафе. Если попа­дались достойные объекты, тут же пускались во все тяжкие. А то просто отправлялись искать уличных приключений.