Александр Сапаров - Назад в юность

• Название: Назад в юность
• Автор: Александр Сапаров
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9922-1663-9

Наш современник, военный хирург, инвалид, волей судьбы попадает в свое мальчишеское тело ровно на пятьдесят лет назад. И он вынужден, чтобы не оказаться в психиатрической больнице, продолжать жизнь обычного пятнадцатилетнего мальчишки в 1964 году. Неравнодушный к тому, что станет с его страной, он принимает решение сделать все, что в его силах, чтобы история Советского Союза пошла по другому пути. Он понимает, что для этого он должен стать человеком, влияющим на принятие решений. И он сможет им стать.

---

– Согласен, такого я еще не видел. Да я в его возрасте, кроме футбола и щупанья девок, ничем не занимался. А тут пашет как взрослый.

– Ну и привлекай его к работе. Только не вторым хирургом, а так, сбоку постоять, может, подержать что, подать. Ну ладно, Толя, у тебя, наверное, где-нибудь коньячок припрятан. Что мы, хуже Пашки? Скоро уже меняться будем, Витюня уже дома, я ему звонил, давай по рюмахену махнем.

* * *

В шесть часов вечера я, намотавшись до упора, побрел домой. Все-таки пятнадцатилетний возраст – не самое время для таких нагрузок.

Когда я зашел в квартиру, по маминому виду понял – ей уже все известно. Доброжелателей в больнице хватало.

– Та-ак, ну-ка пойдем побеседуем.

– О чем, мама?

– Как о чем? О твоей работе хирургом.

– Мама, ну а что я, по-твоему, должен был делать? Второго хирурга нет, у больного прободная язва, сама знаешь, что это такое. И потом, как я мог отказаться?

– Конечно, мужики есть мужики, рискуют, не думая о последствиях, но могли ведь что-нибудь предпринять.

– Ага, предпринять в воскресенье. Кого и где искать? Половина по гостям, половина еще где-нибудь.

– Ну ладно, операция прошла хорошо, и это радует. Не страшно было?

– Нет, мне очень понравилось. Хочу тоже так работать.

– Думаю, что на ближайший год вряд ли найдется еще один такой Анатолий Григорьевич, чтобы взять тебя в ассистенты. Поэтому готовься как следует мыть полы.

* * *

Полетели однообразные дни учебы и работы. В первое время я прилично уставал, но затем втянулся в этот режим: учеба, работа, тренировки. Но вот пребывание в школе меня тяготило все больше. Мне было неинтересно обсуждать с одноклассниками мелкие, практически детские вопросы. Надоело провожать Аню. К тому же она все больше строила из себя недотрогу и ходила с гордым видом по школе: как же, ее провожают и носят портфель почти каждый день.

Я с ужасом думал, что не смогу выдержать еще два года школы и надо что-то предпринять.

И вот меня осенило: а не попробовать ли мне сдать экзамены экстерном за десять классов и поступать в этом году в Военно-медицинскую академию? Ведь все равно, когда ее закончу, уже достигну двадцати лет: мне вполне могут присвоить офицерское звание и отправить на службу в войска. Но еще практически каждый день думал о том, что я могу сделать, чтобы моя страна не развалилась, как это случилось в моей прошлой жизни. Думал о том, каким образом могу повлиять на власть имущих, чтобы они действовали в нужном направлении.

Проходили дни, а ответа на свои вопросы я не находил.

Я пытался вспомнить, с чего все началось и где та точка, при воздействии на которую можно было бы остановить процесс распада страны. К сожалению, я не мог делать никаких записей. Все выводы должны храниться в голове. Ведь если кто-то случайно прочитает такие материалы, меня поселят в психиатрической больнице, да и родственникам мало не покажется.

Сразу после майских праздников я постучался в дверь директорского кабинета. Услышав приглашение, зашел. Увидев меня, Исаак Наумович встал из-за стола:

– А, Сережа! Ну заходи, садись. Говори, с чем пожаловал, если смогу – помогу.

– Исаак Наумович, я хотел бы попробовать сдать экстерном экзамены за десятый класс. Я усиленно самостоятельно занимаюсь уже год и считаю, что с моими знаниями я вполне могу это сделать.

Директор долго задумчиво смотрел на меня:

– Сережа, может, ты объяснишь, для чего тебе это нужно? Если это достаточно серьезная причина, то об этом можно подумать, но если это просто твоя временная прихоть, то это совсем другое дело.

– Понимаете, Исаак Наумович, проблема в том, что я очень хочу поступить, как вы знаете, в Военно-медицинскую академию. Так вот сейчас там такой конкурс – двадцать человек на одно место. Вдруг я не смогу поступить сразу? И у меня в этом случае будет шанс поступать еще два года подряд. Если же я буду поступать после десятого класса, то у меня будет всего одна попытка, и на следующий год я пойду в армию. Я, конечно, не вижу в этом ничего плохого, но после трех лет службы в армии или четырех лет на флоте я сомневаюсь, что мои знания сохранятся в нужном объеме.

– Хм, действительно логично. Интересно, почему это не пришло в голову другим ученикам? Я прошу тебя не делиться своими соображениями с одноклассниками, иначе, боюсь, мне прохода не дадут. Я не думаю, что таких, как ты, желающих будет много, но не хочу, чтобы это было в порядке вещей. Но ты понимаешь, что тебе придется сдавать экзамены и за восьмой, и за десятый класс сразу?

– Да, разумеется, я все понимаю.

– Ну что ж, в виде исключения я поговорю в роно об этой проблеме. Если там пойдут навстречу, станешь сдавать экзамены за десятый класс. Но учти, все будет по-взрослому, экзамены ты сдаешь на хорошие отметки.

* * *

Уже заканчивался май. Теплым субботним вечером я шел в больницу. Сегодня мне позвонили и попросили выйти в ночь, так как Пелагея Игнатьевна заболела, а замену не смогли найти.

Когда я около восьми часов зашел в оперблок, там уже было пусто. Но через приоткрытую дверь было видно, что в сестринской горит свет. Когда я зашел, Таня, сидевшая на диване и читавшая книжку, приветливо улыбнулась:

– Ой, Сережа, как я рада, что сегодня ты со мной работаешь! Пелагея меня совсем заговорила в последнее дежурство. Все уже вымыто, и работы у тебя пока нет.

Она опять была одета в свой коротенький халат, из-под которого виднелись ее симпатичные ножки. Увидев мой ненароком брошенный туда взгляд, девушка не смутилась, а повернулась так, чтобы ее ноги еще больше открылись моему взору.

Как обычно, мы попили чаю. Потом я снова пошел в бельевую, где уселся шить на швейной машинке марлевые салфетки, а Таня возилась с инструментами, раскладывая их для стерилизации.

Я увлеченно занимался делом, когда она неслышно вошла в бельевую. Я почувствовал, что меня обнимают и к моей спине прижимается мягкая грудь.

– А ты симпатичный мальчик, – щекоча ухо дыханием, прошептала Таня. – Ты мне с первого дня понравился, такой ухоженный, аккуратный.

«Что за шутки? – подумал я. – Хочет, что ли, потренироваться на мне?» Я обернулся. Таня без улыбки смотрела на меня, в ее глазах были слезы. Неожиданно она резко развернулась и ушла. Где-то часов в двенадцать я спросил у нее, где можно поспать, ушел в указанную комнату и лег, не раздеваясь, на кровать.

Не успел я заснуть, как послышались легкие шаги. В комнату тихо вошла Таня и села рядом со мной на кровать. Затаив дыхание, я ждал, что она станет делать дальше. Через минуту почувствовал, что ее рука пробирается к моему органу, который в ту же секунду пришел в боевую готовность. Легко проведя по нему пальцами, она встала и, сняв халат, под которым ничего не было, легла рядом со мной.

– Люби меня, мальчик, – шепнула она.

Ну я ведь не железный… Гормоны юного тела сорвали все мои стариковские барьеры. Когда я вошел в нее, Таня охнула и изо всех сил прижала меня к себе. А я уже ничего не соображал, меня несло по волнам наслаждения еще и еще.

Когда я кончил в третий раз, Таня рассмеялась.

– Молодец, – сказала она, накинула халат и ушла к себе.

Утром Таня разбудила меня в шесть часов, чтобы я успел до восьми сделать влажную уборку, и была не очень разговорчива. Про то, что между нами было ночью, не было сказано ни слова.

Когда я в девять утра пришел домой, мама во время завтрака подозрительно долго меня разглядывала и наконец спросила:

– Ты ведь сегодня вдвоем с Таней Федоровой работал?

– Да, мама.

– Ну и как работалось?

– Да как обычно, срочных больных не было. Я шил салфетки часа два, а потом пошел спать.

– И больше ничего?

– Мама, а почему ты так интересуешься? Я не понимаю.

Мама вдруг смутилась:

– Да нет, я просто так спрашиваю.

Все понятно. Я, наверное, не первый соблазненный. Что уж там случилось у Тани в жизни, я не знаю, но ее взгляд в бельевой и полные слез глаза я не забыл.

* * *

Сидя у окна рейсового автобуса, я вглядывался в дождливое серое утро, подъезжая к пригородам Энска. В памяти вставали картины прошедшего бурного лета. Июнь и июль слились в один поток зубрежки.

Я учил школьные предметы так, как никогда не учил ни в этой жизни, ни в прошлой. Конечно, я знал много, гораздо больше, чем мои одноклассники, да и наши учителя. Но школьные-то знания давно остались на задних полках моей памяти, поэтому приходилось тщательно изучать все снова. С моей практикой это давалось гораздо легче, но не избавляло от необходимости читать учебники.

И вот наступил знаменательный день. Исаак Наумович все-таки выбил мне разрешение на сдачу экзаменов экстерном. Не знаю, чего это ему стоило, но он свое обещание выполнил.

Для одноклассников известие о том, что я буду сдавать экзамены экстерном за десятый класс, стало настоящим шоком. Парни, показывая на меня, частенько крутили пальцем у виска, дескать, совсем с катушек Андреев съехал. А Аня устроила настоящую истерику, назвала меня предателем, сказала, что я ее только дразнил эти два месяца, а теперь оставляю одну.