Сомадева - Океан сказаний

• Название: Океан сказаний
• Автор: Сомадева
• Жанр: Древневосточная литература

Поэма «Океан сказаний» (Катхасаритсагара — буквально «океан рек повестей») — классический свод индийской повествовательной поэзии, включает книги «Панчатантра» и «Двадцать пять рассказов веталы», цикл сказаний о царе Удаяне, многочисленные ведические сюжеты.

«Катхасаритсагара», большая часть которой написана эпической строфой «шлока», делится на 21 книгу и 184 главы («волны»), состоит из более 18 тыс. стихов. Сюжет «Океана сказаний» распадается на три неравные части: первая (она же и первая книга) — это история Бога, проклятого супругой Шивы на перевоплощение в теле человека; вторая часть (книги вторая — пятая) рассказывает о царе Удайане, который с помощью мудрого советника подчинил себе земли других правителей и обрел двух прекрасных жён. Остальную часть «Океана сказаний» занимает история сына Удайаны — царевича Нараваханадатты, который после долгих странствий и испытаний обретает власть над народом мудрецов видьядхаров и соединяется с супругой, с которой был разлучён.

Как утверждает Сомадева, при составлении «Океана сказаний» был использован трактат «Брихаткатха» (дошедшая до нас лишь в ничтожных фрагментах); другие же истории были записаны на основе повествований из «Махабхараты», «Рамаяны» и «Панчантантры». «Океан сказаний» — одно из немногих в санскритской литературе светских произведений, где объединены мистические возможности ведических героев и исторических событий. «Катхасаритсагара» оказала огромное влияние на развитие индийской и ближневосточной повествовательной прозы.

Полный перевод «Океана сказаний» на русский язык был осуществлён П. А. Гринцером, И. Д. Серебряковым и др.

---

А царевич, немедля вернувшийся в свой город, горевал без нее, словно видйадхар, лишенный вдруг своих волшебных знаний. Тогда его друг, сын министра, спросил его: «Раз уж не так трудно добыть ее, так в чем же дело?» Царевич, уже утративший смелость, ответил ему на это: «Зачем ты меня напрасно утешаешь? Как добыть ее, когда ни имени, ни города, ни рода ее я не знаю?» Возразил ему на это сын министра: «Что, ты не заметил знаки, которые она тебе делала? Когда она за ухо заложила лотос, то сказала: «Живу я в царстве великого Карнотпалы»; когда в зубах держала лотос — «Знай, что я дочь врачевателя зубов!» Возложив лотос на голову, она дала понять, что имя ее Падмавати, а приложив руку к сердцу, — что ты ей дороже самой жизни. Есть в стране Калингов славный царь Карнотпала, а у него есть одаренный его милостью врачеватель зубов, зовут которого Самграмавардхана, а у того — любимая им больше, чем жизнь, дочь по имени Падмавати, истинная жемчужина трех миров. Вот это, божественный, узнал я от людей. Потому и понял я все ее знаки!»

Так объяснил все сын министра царевичу, и тот был доволен его сообразительностью. Но особенно радовался он тому, что обрел способ, как достичь желаемого. Вот посоветовался он с другом и отправился вместе с ним из дворца будто на охоту, а на самом деле — за возлюбленной. На полпути удалось ему благодаря стремительности быстрого как ветер коня оторваться от сопутствовавших ему воинов — в сопровождении одного лишь сына министра вступил он в страну Калинга. Достигли они города царя Карнотпалы и, войдя в ворота, разыскали дом врачевателя зубов. Ища приюта, зашли они в стоявшую неподалеку от этого дома хижину одной старой женщины. Сын министра поставил коней в укромном месте и задал им сена, напоил, а затем при царевиче спросил у старухи: «Не знаешь ли, матушка, врачевателя зубов, которого зовут Санграмавардхана?» Выслушала та его и ответила: «Знаю я его, была ему кормилицей, а нынче он меня приставил к своей дочери Падмавати. Да только не всегда я туда хожу — нет у меня платья. Всякий раз мой сын, негодяй этакий, как видит платье, так уносит его и проигрывает». Когда она все это рассказала, сын министра, обрадованный ее словами, подарил ей свой плащ и многое другое и попросил довольную старуху: «Будь нам матерью родной и вот что ты тайно сделай для нас. Пойди к дочери врачевателя зубов Падмавати и скажи ей так: «Пожаловал сюда царевич, виденный тобой у озера, и он тебя любит и потому послал меня к тебе!» Выслушала она все и молвила, довольная подарками: «Так и быть!» — и тотчас поспешила к Падмавати. Когда же вернулась она, то на расспросы царевича и сына министра вот что поведала: «Рассказала я ей о том, что вы сюда тайно пожаловали, а она все это выслушала, обругала меня и ударила меня обеими руками, в камфаре вымазанными, по щекам. Тогда, ни за что оскорбленная, разрыдалась я и поспешила сюда. Вот на щеках моих, сыночки, следы ее пальцев!» Когда старуха все это рассказала, царевичем овладела безнадежность, но многомудрый сын министра сказал ему на ухо: «Не горюй, красавица бережет тайну, а обругав старуху и отпечатав на ее лице десять пальцев своих, в камфоре вымазанных, вот что нам сказать хотела: «Пережди десять ночей светлой половины месяца, ибо неблагоприятны они для встречи». Так успокоил сын министра царевича и, продав на базаре сколько-то золота, велел старухе приготовить вкусной еды — поели они вместе с ней досыта.

Провели они так десять дней, и вновь послал старуху сын министра к Падмавати, чтобы разузнать, что да как. Старуха же, охочая до вкусной еды да сладкого питья и всяких радостей, пошла к той в дом, да тотчас же и вернулась и сказала обоим: «Нынче-то пошла я и стояла молча, а она опять накричала на меня за то, что о вас я рассказала, и ударила меня в грудь тремя пальцами, окрашенными шафраном, и вот я сюда вернулась». Когда же они выслушали ее, тотчас же промолвил царевичу сын министра: «Не беспокойся! Ударив старуху в грудь тремя пальцами, окрашенными шафраном, дала она понять: «Не могу еще три ночи встречаться с тобой — я нечиста!» Объяснил это царевичу сын министра, и еще три дня прошло. И снова отправил он старуху к Падмавати. И когда пришла она в покои красавицы, та ее приветила и улестила — и обхождением, и сладким питьем, и всякими прочими удовольствиями ублажила.

Но вот старуха уже собралась уходить — и тут вдруг снаружи поднялось ужасное смятение и шум и послышались крики: «Горе! Горе! Сорвался с привязи взбесившийся слон и мечется по улице, топча людей!» Тогда Падмавати и говорит ей: «Не следует тебе идти дорогой, по которой носится слон, а спущу-ка я тебя на веревке с сиденьем через большое слуховое окно в сад при доме, а там ты заберешься на дерево и переберешься через стену, а дальше спустишься по другому дереву и пойдешь домой». Сказав так, велела она служанкам отправить старуху через слуховое окно, и последовала та сказанной ей дорогой, а потом все, как было, поведала царевичу и сыну министра. Тогда говорит другу своему сын министра: «Вот и сбылось тобой желаемое — красавица тебе дорогу показала. Ступай же сегодня вечером, повелитель, по этой самой дороге — в покои своей возлюбленной». Как сказал сын министра, так царевич и пошел тем самым путем, о котором рассказывала старуха, и увидел веревку с сиденьем, а наверху над ним смотрящих на дорогу служанок. Сел он на сиденье, и только девушки его увидели, как мгновенно подняли через окно к его возлюбленной. Когда же подняли его, сын министра ушел к себе; царевич же увидал Падмавати, подобную сиянию луны, повсеместно рассеивающему свою красоту, лицо красавицы было полно прелести, а сама девушка подобна ночи полнолуния, словно пытающейся укрыться от темной половины месяца. Она же, заметив его, вскочила, и кинулась к нему, и обнимала его и за шею, и по всякому иному, ибо истомилась она от долгого ожидания. А после этого сочетались они по обычаю гандхарвов, и царевич, желания которого исполнились, остался тайно у возлюбленной.

После того как прошло сколько-то дней, говорит царевич однажды ночью возлюбленной: «Милая, ведь здесь живет пришедший сюда со мной сын министра, и живет он одинодинешенек в доме твоей старшей нянюшки. Пойду я, стройная, повидаюсь с ним да и назад вернусь». Услышав это, плутовка Падмавати спросила возлюбленного: «Ладно, благородный! Хочу я только спросить тебя — ты сам понял те знаки, что на озере я тебе делала, или объяснил их тебе твой друг, сын министра?» Ответил ей на это царевич: «Ничего из них я не понял, а все он мне объяснил, сын министра, обладатель божественного знания».

Тогда задумалась она, прекрасная, и молвила ему: «Негодно сделал ты, не сказав мне об этом раньше. Твой друг мне брат, и ему прежде, чем кому-нибудь другому, должна я служить — бетелем угощать и всяким обхождением угождать!» И, сказав так, согласилась она, чтоб царевич ушел, и тот отправился уже известной дорогой, и пришел к другу своему, и стал обо всем рассказывать, и помянул в разговоре, как он возлюбленной сообщил про раскрытие смысла знаков, но сказал ему сын министра, что не следовало этого делать. Пока они говорили, опустились сумерки, а затем наступила ночь, и они провели ее в разговорах.

Когда же забрезжило утро, пришла служанка Падмавати, и в руках у нее был поднос с бетелем и приготовленной едой, и девушка, осведомившись у сына министра о его здоровье, поднесла ему угощение, а царевичу сделала знак, чтобы не касался он еды, и сказала, что ее госпожа ожидает его прихода и сама приготовит ему угощение и все прочее, и затем незаметно исчезла.

После ее ухода обратился к царевичу сын министра: «Смотри, божественный, какое диво я тебе покажу!» — и с этими словами взял он кусок с подноса и кинул собаке, а та, жадно проглотив его, упала мертвая. При виде этого воскликнул царевич: «Что за чудо!» И спросил он сына министра, в чем дело, а тот ему вот что рассказал: «Потому, что понял я ее знаки, захотела она меня извести — вот и послала она эту отравленную пищу. Ведь думает она, в тебя влюбленная, так: «Пока жив этот, не будет царевич только мне принадлежать, да еще будет в его воле оставаться, покинет меня и уйдет в свой город!» Поэтому не сердись ты на нее, а убеди, благородный, оставить родню, а я поразмыслю, как ее похитить, да скажу тебе».

«Воистину ты Буддхишарира — ум во плоти!» — сказал ему на то царевич. А пока он так хвалил сына министра, с улицы донеслись вдруг людские вопли: «О, горе! Увы! Сын царя умер!» Обрадовался сын министра, услыхав эти крики, и вот что молвил царевичу: «Ну, вот! Ступай этой ночью к Падмавати и напои ее хмельным питьем до того, чтобы потеряла она сознание и стала как мертвая. А пока она будет спать без памяти, сделай ей трезубцем, раскаленным на огне, знак на бедре и, забрав все ее украшения, уходи через окно по веревке. А уж я знаю, что нужно сделать, чтобы все обошлось счастливо!» Вымолвив это, велел он сделать трезубец с остриями, торчащими, словно клыки борова, и дал его царевичу. А тот взял в руки трезубец с искривленными и грубыми остриями, словно выкованными из черного железа сердец и его возлюбленной, и его приятеля, и молвил: «Так тому и быть!» А затем, как прежде, отправился ночью в жилище Падмавати — не рассуждая, следуют государи слову своих министров!