Сомадева - Океан сказаний

• Название: Океан сказаний
• Автор: Сомадева
• Жанр: Древневосточная литература

Поэма «Океан сказаний» (Катхасаритсагара — буквально «океан рек повестей») — классический свод индийской повествовательной поэзии, включает книги «Панчатантра» и «Двадцать пять рассказов веталы», цикл сказаний о царе Удаяне, многочисленные ведические сюжеты.

«Катхасаритсагара», большая часть которой написана эпической строфой «шлока», делится на 21 книгу и 184 главы («волны»), состоит из более 18 тыс. стихов. Сюжет «Океана сказаний» распадается на три неравные части: первая (она же и первая книга) — это история Бога, проклятого супругой Шивы на перевоплощение в теле человека; вторая часть (книги вторая — пятая) рассказывает о царе Удайане, который с помощью мудрого советника подчинил себе земли других правителей и обрел двух прекрасных жён. Остальную часть «Океана сказаний» занимает история сына Удайаны — царевича Нараваханадатты, который после долгих странствий и испытаний обретает власть над народом мудрецов видьядхаров и соединяется с супругой, с которой был разлучён.

Как утверждает Сомадева, при составлении «Океана сказаний» был использован трактат «Брихаткатха» (дошедшая до нас лишь в ничтожных фрагментах); другие же истории были записаны на основе повествований из «Махабхараты», «Рамаяны» и «Панчантантры». «Океан сказаний» — одно из немногих в санскритской литературе светских произведений, где объединены мистические возможности ведических героев и исторических событий. «Катхасаритсагара» оказала огромное влияние на развитие индийской и ближневосточной повествовательной прозы.

Полный перевод «Океана сказаний» на русский язык был осуществлён П. А. Гринцером, И. Д. Серебряковым и др.

---

Развлекали его разные одежды, и разные языки, и все прочее, что приходилось видеть и слышать ему, пока со временем не достиг он Ганги. Смотрел он на реку, волны которой были подобны ступеням лестницы, по которой поднимаются смертные на небеса; родившаяся в Гималаях, она резвилась и играла кудрями Шамбху, подобно Амбике, и поклонялись ей божественные мудрецы.

Сошел царь с колесницы, и, как положено, совершил омовение, и опустил в священные воды прах отца своего Сурйапрабхи. Раздав дары и совершив жертву предкам, снова взошел он на колесницу и со временем достиг восхваляемой мудрецами Прайаги, где сливаются ради блага людей, словно язык пламени и дым от пролитого во время жертвы масла, воедино потоки Ганги и Йамуны?. Там Чандрапрабха, попостившись, совершил омовение, раздал дары, принес жертву предкам и совершил другие добрые дела. После этого приехал царь в Варанаси, который полощущимися на ветру стягами, украшающими храмы, словно зазывал: «Приходи, обрети избавление!» Три дня постился Чандрапрабха в этом городе и принес жертву Несущему на знамени быка всякими яствами, ему приличествующими, и отправился в Гаю. И пока ехал, на каждом шагу его словно приветствовали склонившиеся от тяжести плодов деревья, в ветвях которых сладостно распевали птицы, а ветры, проносившиеся сквозь многие леса, словно приносили ему жертву благоухающими лесными цветами. Наконец, миновав различные лесистые местности, прибыл он на священные холмы Гаи, где устроил, как полагалось, жертву предкам, и раздал богатые дары, а когда вступил он в священный лес, желая бросить жертву для отца в колодец Гаи, высунулись из того колодца, чтобы принять ее, три человеческие руки. При виде их смутился царь и спросил брахманов: «Что это значит? В чью руку отдать мне жертву?» А те ему: «Одна рука, видно, принадлежит вору — в ней железный лом. Другая рука, наверное, брахмана — в ней священный шнур. Третья же рука, на которой перстень, царская — отмечена она благостными приметами. Не знаем мы, в какую из них отдать жертву, да и что это значит, нам неведомо». Так ответили брахманы, и не смог царь прийти ни к какому решению».

Поведав этот удивительный рассказ, спросил встала, сидя на царском плече: «Так скажи мне, царь, в чью руку следовало отдать жертву? И да не забудешь ты прежнего нашего условия!» Выслушал вопрос веталы Тривикрамасена и, нарушив молчание, так отвечал знающий законы царь: «Отдать жертву надобно в руку вора, так как царь Чандрапрабха его сын, а не кого-либо иного, хотя и зачат другим. Брахман не может считаться его отцом, так как был куплен на одну ночь. Царь Сурйапрабха мог бы считаться его отцом, так как взрастил его и воспитал, если бы не получил за это деньги ведь они лежали в изголовье колыбели младенца. Ведь его мать была получена в жены вором за пригоршню воды, и за рождение сына были даны ей эти деньги. Поэтому царь Чандрапрабха сын вора, зачатый от другого, и жертву следует отдать в руку вора. Так я считаю».

Только успел сказать это царь, как сорвался ветала с его плеча и умчался на свое место, а царь Тривикрамасена, как прежде, снова пошел за ним.

12.27. ВОЛНА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Добрался царь до дерева шиншапа, снова взвалил на плечо веталу и опять двинулся в путь. В молчании он шел, и ветала, усевшийся у него на плече, опять заговорил: «Что за смысл, царь, в твоей настойчивости? Шел бы ты к себе и насладился счастьем ночи. Негоже тебе таскать меня к этому злодею — монаху. Ну, раз уж ты такой упорный, пусть так и будет. Послушай-ка историю:

12.27.1. О малодушном царе.

Есть город, который называется Читракута, по справедливости так названный, ибо царит там твердый порядок разделения на касты, ни одна из которых не преступает положенных ей пределов. Правил там истинный алмаз среди царей — царь Чандравалока, проливавший потоки амриты на глаза своих подданных. Мудрые славили его как оплот доблести, источник самоотверженности и обиталище красоты. Все у него было, и всем он наслаждался, но не было у него равной ему жены, и это было единственной тревогой его сердца.

Однажды, желая умерить эту скорбь, отправился царь на охоту в дремучий лес, сопровождаемый множеством всадников. Вот он непрерывным потоком стрел разгоняет стада диких свиней, подобно солнцу, изгоняющему лучами своими тьму с синих небес. Мужеством превосходящий Арджуну, укладывал он на ложе из стрел рыжегривых львов, подобно Бхишме яростных в битве, равный доблестью могущественному врагу Джамбхи, градом жестоких ударов палицы валил он наземь летучих шарабхов, подобных крылатым горам, отсекая им крылья. В пылу охоты захотелось царю одному проникнуть поглубже в лес, и ударом острых шпор заставил он коня устремиться вперед. Конь же от этого удара и от удара хлыстом помчался так стремительно, что в мгновение ока перенес царя, утратившего от бешеной скорости чувства, в другой лес, находившийся на расстоянии десяти йоджан от первого.

Остановился конь, и царь понял, что заблудился, и, усталый, блуждал, пока не нашел неподалеку широкое озеро, словно подзывавшее его руками-лотосами, качавшимися от прикосновения ветра то вверх, то вниз: «Иди сюда, иди сюда!» Пошел туда царь, расседлал коня и пустил на волю, дал ему искупаться и напоил его, а потом привязал в тени дерева и дал ему охапку травы. Выкупался он и сам, и напился воды, и снял с себя усталость. А потом стал осматриваться кругом в этих чудесных краях. Заметил он под деревом ашока в сопровождении подруги дочь отшельника, сверкающую красотой в своей лубяной одежде, украшенную гирляндами распустившихся цветов, особенно прелестную, потому что косы ее были уложены незатейливо. И подумал он, оказавшись досягаем для цветочных стрел Камы: «Кто же она? Не Савитри ли, пришедшая омыться в пруду? Может быть, это Гаури, ускользнувшая из объятий Хары, чтобы снова предаться подвигам? Или не красота ли это самого Месяца, принявшая на себя обет озарять мир вместо него, поскольку настал день? Подойду-ка я к ней потихоньку и узнаю, кто она!» Так рассудив, направился он к девушке. Она заметила, что подходит царь, и встревожила ее его красота — выпала у нее из рук начатая было цветочная гирлянда, и подумала она: «Кто это явился в наш лес — сиддха или видйадхар? Один вид его красоты может обрадовать весь мир!» И, размышляя так, от стыда искоса глядя на него, попыталась уйти, хотя ноги ее, казалось, вросли в землю.

Подошел тогда к ней царь и, как подобает учтивому человеку, сказал: «Не жду я, красавица, от тебя и ни привета, и ничего иного, потому что пришел я, желающий только одного — любоваться твоей красотой, издалека и впервые тобой увиден. Но разве в том состоит закон обители, чтобы бежать от такого человека?» Когда вымолвил он это, подруга красавицы, не менее учтивая, чем царь, пригласила его сесть и устроила все, что для гостя устраивать полагается.

Тогда полный любопытства царь спрашивает ее почтительно: «Какой род, милая, украшает твоя подруга? Какие источающие амриту для ушей слоги составляют ее имя? Ради чего терзает она свое нежное, как цветок, тело жизнью, подобающей аскетам, в этом безлюдье?» Выслушала подруга отшельницы все эти слова царя и так отвечала: «Она — Дочь великого пророка Канвы, выросшая в обители, а родилась она от апсары Менаки, и зовут ее Индиварапрабха. С позволения отца пришла она на это озеро совершить омовение. Неподалеку отсюда находится обитель мудрого Канвы».

Обрадовался царь тому, что она сказала, вскочил на коня и отправился в обитель мудрого Канвы просить эту девушку себе в жены. Оставив коня за пределами обители, почтительный, вступил он в нее, полную подвижников, облаченных, подобно деревьям, в лубяные одежды, и среди них увидел окруженного мудрецами, словно Месяц планетами, радующего глаза своим сиянием мудрого Канву. Приблизился к нему царь и склонился к его стопам. Мудрец же, приняв его, как гостя, и сняв тем его усталость, вскоре молвил: «Сын мой Чандравалока, слушай, что я скажу во благо тебе. Ты знаешь, как страшится смерти все сущее в мире. Так зачем же ты безо всякой нужды истребляешь несчастных газелей? Ведь создатель дал кшатрийу оружие для защиты напуганных! Так защищай свой народ и правь им по закону, искореняй врагов, упражняйся в искусстве править слонами и лошадьми, во владении оружием и в прочих подобных занятиях, дабы упрочить изменчивую удачу, наслаждайся счастьем власти, раздавай богатства, распространяй славу свою, но брось охоту, эту кровавую забаву Бога смерти, в которой равно безумны убийца и его жертва. Разве не слышал ты о том, что случилось с Панду?»

С радостью выслушал поучение мудрого Канвы царь Чандравалока и, преисполненный благодарности, отвечал: «Наставил ты меня на истинный путь, и глубоко благодарен я тебе, почтенный. Отказываюсь я от охоты — пусть все живые существа живут, не зная страха». Слыша такие слова, сказал ему мудрец: «Обрадовал ты меня тем, что всем существам даровал жизнь, свободную от страха. Проси же, чего ты хочешь?» Тогда царь, знающий, что и когда делать, молвил: «Если воистину доволен ты мной, отдай мне дочь свою Индиварапрабху!» И мудрец в ответ на эту просьбу отдал ему только что вернувшуюся после омовения рожденную от апсары, равную во всем царю, дочь свою Индиварапрабху. А потом была устроена свадьба, и Чандравалока сел на коня и взял с собой Индиварапрабху, которую нарядили, как подобает, жены мудрецов, и отправились они к себе, и подвижники, заливаясь слезами, проводили их до пределов обители.