Анна Гранатова - Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо

• Название: Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо
• Автор: Анна Гранатова
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-0428-6

Среди разнообразных книг о Карибском кризисе 1962 года, политическое расследование Анны Гранатовой ("Клан Ельциных", "Операция "Горби") акцентирует внимание на самой загадочной фигуре политического противостояния сверхдержав, кубинском команданте Фиделе Кастро. Кто он, заложник или участник рискованной политической игры? Почему согласился на авантюру Н. Хрущева и беспрецедентную операцию "Анадырь"? Как проявил себя в драматичные дни кризиса, когда американские военные, подготовившие несколько планов вторжения и ликвидации режима Ф. Кастро, лишь ждали "отмашки" президента Дж. Кеннеди?Автордоказывает парадоксальную мысль: главный оппонент Фиделя Кастро - Джон Кеннеди - отдал свою жизнь в обмен на спасение Острова Свободы!

---

Процитируем фрагмент, наиболее ценный для понимания механизмов Карибского кризиса, где Аджубей рассказывает о своей встрече с президентом Дж. Кеннеди (цит по: Д. Язов. «Карибский кризис, сорок лет спустя». М., 2006, с. 139–143).

«Совершенно секретно.

В ЦК КПСС

От главного редактора газеты «Известия»

А. Аджубея

Служебное письмо

12 мая 1962 года.

Во время пребывания в США, Бразилии и проездом в Мексике я имел несколько встреч с президентом США Джоном Кеннеди, Робертом Кеннеди и некоторыми другими лицами из окружения президента США (…).

На следующий день после моего приезда в Вашингтон президент дал завтрак, на котором присутствовали его жена Жаклин Кеннеди, сестра жены президента, а также Г. Большаков с женой. Когда я поздоровался с Кеннеди, он почти сразу же завел разговор о Кубе, спросил, как мне там понравилось. Получив соответствующий ответ, Кеннеди медленно проговорил:

— А как Че Гевара? Я ответил, что, по-видимому, неплохо, хотя яи не виделся с ним достаточно часто. И спросил в свою очередь президента, почему его заинтересовал один из лидеров Кубинской революции?

— Я читаю кое-какую прессу и донесения, — ответил Кеннеди.

В свою очередь я заметил: «Вы интересуетесь делами на Кубе, и это ваше право. Но когда мы читаем, что США собираются вторгнуться на Кубу, нам думается, что это не в вашем праве».

— Мы сами не собираемся вторгаться на Кубу, — ответил Кеннеди.

Я напомнил ему: «А наемники из Гватемалы и некоторых других стран? Вы уже изменили сове мнение насчет того, что одна высадка десанта в апреле 1961 года была ошибкой Америки?»

Кеннеди пристукнул кулаком по столу и сказал. — В свое время я вызывал Аллена Даллеса и ругал его.

Я сказал ему — учитесь у русских. Когда в Венгрии у них было тяжело, они ликвидировали конфликт за трое суток. Когда им не нравятся дела в Финляндии, президент этой страны едет к советскому премьеру в Сибирь, и все устраивается. А вы, Даллес, ничего не смогли сделать!

Ответ президенту был таким. — Что касается Венгрии, то ваша аналогия с Кубой совершенно несостоятельна. Что касается Финляндии, то, может быть, это тот случай, который подсказывает Соединенным Штатам, что им надо уважать Кубу.

Кеннеди смолчал и затем с подчеркнутой серьезностью проговорил:

— Американскому народу, даже с точки зрения психологической, очень трудно согласиться с тем, что происходит на Кубе. Это ведь в 90 милях от нашего берега. Очень трудно, — повторил он и добавил: — Куба падет изнутри.

— Со многими вещами приходится мириться, — заметил я президенту. — Ико многим вещам приходится привыкать, в том числе, видимо, придется привыкать и американскому народу. Лишь бы вы не вмешивались в дела Кубы, это главное. А народ со временем вас поймет.

Кеннеди довольно резко заметил: — Мы не будем вмешиваться в дела Кубы! — Очень жаль, господин президент, — сказал я ему, — что эти ваши слова нельзя опубликовать в газете. (…)

Кеннеди задал вопрос: «Как Фидель Кастро отнесся к факту вашего приглашения из Гаваны в Вашингтон?»

Я сказал, что Кастро был очень рад этому, поскольку он стоит за мирное сосуществование, в том числе за улучшение советско-американских отношений.

— Вот об этом мы поговорим с вами, если вы разрешите, после завтрака.

После пресс-конференции Джон Кеннеди попросил еще об одной встрече, которая, как он выразился, будет носить совсем конфиденциальный характер.

О ней также уже сообщалось в Москву. Темой этой встречи стал Западный Берлин, очень беспокоивший Кеннеди. (И эта берлинская тема крайне важна для понимания механизмов развития кубинского кризиса, см. фрагмент «Берлинский крючок» в первой главе нашей книги. — А.Г.).

Обращает внимание боязнь президента просто и открыто принять советского журналиста. Через дипломатов Большакова и Сэлинджера было условлено, что в шесть часов вечера за мной приедет машина из Белого дома, в которой я должен буду поездить по городу, с тем чтобы журналисты не узнали о новой деловой встрече президента с советским редактором. И действительно, машина долго возила нас по каким-то дальним улицам, наконец мы подъехали к Белому дому со стороны личного подъезда президента. Ворота быстро раскрылись, у нас не спросили никаких документов, и машина подошла вплотную к подъезду.

Кеннеди ходил по коридору и ждал. Он быстро прошел в комнату и на этот раз в нервном тоне начал разговор. Жестикулируя, он сказал следующее:

«Ваши войска находятся в Европе. Я знаю силу и возможности вашей военной машины. Никита Хрущев может, конечно (Кеннеди сделал жест руками), подцепить Западный Берлин. Но тогда это вызовет, возможно, разрыв отношений западных стран с вашей страной и поведет к мировой напряженности.

Я прошу вас передать господину Хрущеву, и если можно, то передать устно, что Соединенные Штаты, Англия и Франция против воссоединения Германии. Нас беспокоило бы это динамично растущее и мощное государство. Мы понимаем нереальность такого объединения, однако на словах я должен говорить об объединении. И поэтому не может быть и речи о признании ГДР, так же как и о признании границы на Эльбе, то есть границы между двумя Германиями, Западной и Восточной. Что касается других пограничных вопросов, то вполне возможно, что шаги, которые будут направлены к урегулированию наших споров, приведут к тому, что будет заявлено о признании границы по Одеру и Нейсе.

Я понимаю, что и вас и ваших союзников могут не устраивать слова «оккупационные войска». Но речь идет небольшом контингенте солдат, которым можно было бы подыскать другое название. (…) Можем ли мы с вами пофантазировать о компромиссных шагах, связанных с доступом западных держав в Западный Берлин? Мы готовы пойти навстречу Советскому Союзу, и Восточный Берлин не будет иметь политических связей с ФРГ. Может быть, и вы пошли бы навстречу нам в смысле некоторого облегчения западных позиций в вопросе о доступе? (.)».

Таковы были слова президента США Дж. Ф. Кеннеди.

Алексей Аджубей,

главный редактор газеты «Известия».

12 мая 1961 года».

Тревожная весна 1962 года

После того как 19 ноября 1861 года президент Дж. Кеннеди уволил директора ЦРУ Алена Даллеса за провал операции в заливе Свиней и назначил на этот пост Джона Маккоуна, бывшего при Эйзенхауэре директором Управления атомной энергии, операция «Мангуста» вышла на новый уровень.

Вот ключевые дни хроники американских «тайных решений».

18 января 1962 года президенту Кеннеди направляется секретный меморандум генерала Лансдэйла, излагающий новый план «Мангуста». Согласно плану, на первые две недели октября 1962 г. намечается кульминация подрывных действий на Кубе, смена правительства Кастро на проамериканский режим и реставрация капитализма.

22-31 января 1962 г. проходит конференция ОАГ в Уругвае, в ходе которой Куба исключается из числа членов Организации.

20 февраля 1962 г. генерал Лансдэйл в меморандуме «Кубинский проект» намечает середину октября 1962 года как дату для восстания на Кубе и свержения режима Кастро.

29 марта — 7 апреля 1962 г. — суд над эмигрантами и наемниками, совершившими вторжение на Кубу в заливе Свиней. Приговор: лишение кубинского гражданства, штраф в 62 млн долларов. Если штраф со стороны США не будет уплачен, то подсудимых ждет тюрьма на 30 лет.

25 апреля 1962 г. Александр Алексеев, сотрудник КГБ, находящийся на Кубе как журналист, вызван в Москву для назначения по предложению А. Микояна послом СССР на Кубе.

8—18 мая 1962 г. США проводят открытые военные учения, отрабатывая в Карибском море план вторжения на Кубу.

Хрущев в Болгарии, или «Эврика!»

Последней каплей заставившей Никиту Хрущева принять решение защитить Кубу, оказалась поездка советского лидера в мае 1962 года в Болгарию. Очевидно, что всевозможные идеи о том, как защитить Кубу от американских агрессоров, в голове Хрущева время от времени возникали. Однако все они ему по какой-либо причине не нравились и отвергались. Потому, зная из донесения КГБ (см. записку П. Ивашутина, датированную 21 февраля 1961 г.) о подготовке операции «Мангуста» и о том, что не сегодня завтра на Кубе произойдет высадка американского десанта, Хрущев ничего не стал предпринимать. Советский лидер не мог придумать политического хода, который бы его устраивал, — как защитить Кубу от агрессора — и после того, как получил записку от Алексея Аджубея (от 12 мая 1962 г.), что США после провала в заливе Свиней не остановятся и попробуют взять реванш. Возможно, по линии КГБ до Хрущева дошла информация и о том, что генерал США Лансдэйл намечает середину октября 1962 г. временем реванша «Мангусты».

Но очевидно, что Хрущев хотел «одним выстрелом убить двух зайцев», и Кубе помочь, и свою страну вывести на новую геополитическую орбиту. А вот подобную двойную схему придумать было уже непросто. Ион — медлил. Отметим, американская экспансия беспокоила не только Кубу, но и Союз. «Показательный» судебный процесс над американским летчиком Гэри Пауэрсом, чей самолет-разведчик был 1 мая 1960 года сбит над Свердловском (Екатеринбургом), и разоблачение в мировой прессе операции ЦРУ «Большой взлом», из-за чего были сорваны переговоры Д. Эйзенхауэра и Н. Хрущева в Париже, сильно врезался в память и самому Никите Сергеевичу, и его окружению. Мириться с тем, что американские самолеты-разведчики летают едва ли не над Москвой, Хрущев был не намерен, точно так же, как он был не намерен дожидаться реванша «Мангусты» на Кубе. Надо было что-то делать, но вот только что именно?