Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

• Название: Победные трубы Майванда. Историческое повествование
• Автор: Нафтула Халфин
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

В книге на основе обширного фактического материала (документы, английская и англо-индийская пресса, мемуары, переписка политических деятелей) в беллетризованной форме рассказывается о героической борьбе афганского народа против агрессии британских колонизаторов во второй англо-афганской войне (1878–1880).

---

— К тому же история нам не простит, если мы не воспользуемся ниспосланными провидением обстоятельствами, чтобы избавиться от Шер Али-хана. Или, по крайней мере, не наденем на него достаточно надежную смирительную рубашку…

— Значит, надо сделать что-то особенное! — воскликнул герцог Ричмонд. — Что же мы предпримем?

Все улыбнулись: герцог неизменно стремился продемонстрировать свою энергию и активность, но за всю бытность членом правительства ни разу не внес какого-либо существенного предложения.

Такие предложения — особенно в связи с международными проблемами — обычно исходили от маркиза Солсбери. Теперь же их следовало ожидать с тем большей вероятностью, что Солсбери, предшественник Крэнбрука на посту вершителя индийских дел, был в них достаточно компетентен. И действительно, у него был уже готов план действий.

— Надо поручить барону Литтону категорически потребовать от эмира незамедлительного принятия нашего посольства, — начал маркиз. — И любой ценой добиться его допуска в Кабул. Не исключено, что кратчайший путь через Хайберский проход окажется опасным из-за враждебности к нам местных племен. Трудности несколько уменьшатся, если направить британских представителей через Кандагар. Есть сведения, хотя и не очень надежные, что его жители расположены более дружелюбно к соседям-англичанам в Индии.

Слова Солсбери не вызвали возражений.

— Итак, решено! Отправляем к эмиру авторитетную миссию, — подвел итоги обсуждения премьер-министр. — И следует позаботиться, чтобы ее эскорт соответствовал величию и мощи империи.

* * *

Между тем Каваньяри не тратил времени даром. Не было буквально ни одной военной экспедиции против пограничных афганских племен, в которой он бы не принял самого активного участия: во второй половине 1877 года — «экспедиция Джоваки», в феврале 1878 года — «экспедиция Сапири», в марте — «экспедиция Шакат» и сразу же за ней — поход против племени утманхель. И так далее.

Однако непосредственно в боевых операциях комиссар участвовал редко. Он терпеливо и настойчиво отыскивал нужных ему людей, уединялся с ними в укромных местах и что-то долго и настойчиво втолковывал им. Удалось ему наладить связи и с некоторыми излишне корыстолюбивыми вождями, старшинами, маликами.

Правда, в одном месте, и, к сожалению, едва ли не в самом важном, его ждала неудача. Комендант форта Али-Масджид капитан, или по-афгански кефтан, Файз Мухаммад категорически отверг все попытки к сближению. А ведь Али-Масджид — ключевая позиция на нелегком пути из Пешавара в Кабул. Но британский комиссар надеялся, что ему удастся переубедить упрямца.

В те редкие часы и дни, когда Каваньяри находился в своей пешаварской резиденции, его посещали какие-то таинственные личности. Они приезжали и уезжали под покровом ночной темноты, на хороших конях, задерживаясь лишь для очень краткой беседы и увозя холщовые мешочки, небольшие, но весьма увесистые. Обычно после таких посещений комиссар засиживался допоздна у себя в кабинете. Вскоре на стол вице-короля, находившегося в Калькутте или Симле, ложилось донесение, под которым стояла подпись «Клин».

«Клин» сообщал сведения, доставленные его агентами из Кабула и других городов Афганистана, рассказывал о предпринимаемых им поисках людей, на которых можно будет опереться, когда настанет час решительных действий против несговорчивого Шер Али. Речь шла о подкупе вождей племен и глав родов и разжигании вражды между ними, о натравливании важных сановников на правителя и возбуждении у них жажды власти, о тайной борьбе против Афганского государства, упоминая о котором английские политики не обходились без слов «так называемое»…

Однако иногда Каваньяри охватывало чувство, будто делается что-то не то и что-то не так. Это вовсе не были угрызения совести. О нет! Он лишь выполнял свой долг. И выполнял, видимо, неплохо, ибо сменил капитанские знаки различия на майорские, а его парадный мундир уже украшал орден «Индийская звезда» командорской степени.

Ощущение, будто делается «что-то не то и что-то не так», было связано совсем с другим. Каваньяри провел уже достаточно много времени среди афганцев, чтобы не заметить основные черты их характера. И он отчетливо видел, что даже те, кто брал его деньги или кто имел основание быть недовольным нынешним эмиром, страстно любят свою отчизну и гордятся ею. И это порождало сомнение в конечном успехе «деликатных операций», как мысленно характеризовал свои действия комиссар. «Только сильнейший военный удар, неумолимый и оглушительный, заставит афганцев признать наше превосходство и принять наше владычество», — думал он. Эту мысль Каваньяри неизменно проводил и в своих донесениях вице-королю. Каваньяри настойчиво писал об этом, так как знал, что тем самым подкрепляет взгляды Литтона и его окружения, а также вынашиваемые ими планы. Ему было известно, что вдоль границ Афганистана с Индией сосредоточиваются британские войска, и в душу закрадывалось тревожное ожидание: какая роль предназначается ему в назревающих событиях?

Когда ждешь чего-то важного, оно всегда приходит неожиданно. Так случилось и теперь. 8 августа 1878 года пешаварскому комиссару передали телеграфное предписание немедленно прибыть в Симлу.

Через два дня Каваньяри входил в знакомый дом. Вице-король находился в кабинете в обществе полковника Колли. Как и прежде, лорд Литтон старался создать дружескую, неофициальную атмосферу. Он даже проявлял еще больше теплоты и сердечности, хотя по привычке не упустил случая слегка поддеть прибывшего.

С этого и началась беседа:

— Ждем вас, майор. Не скрою, я внимательно наблюдал за вашими действиями. Они заслуживают одобрения. Если вы еще и не стали настоящим Наполеоном, то уровня Талейрана или Фуше уже достигли.

Каваньяри еще при первом знакомстве освоился со стилем Литтона и знал, что его шутливый тон в любой миг может смениться серьезным. Так и произошло. Вице-король тут же перешел к делу.

— Год назад я предупреждал Лондон об опасности, нависшей над нами с севера. Меня высмеяли. Теперь в Кабуле находится русская миссия. Этот сумасшедший дикарь, Шер Али, заверяет, что ее приезд ничем нам не грозит. Мне совершенно безразлично его мнение. Я сам буду решать, чего нам следует бояться…

И снова Колли молча кивал, соглашаясь с каждым словом вице-короля.

— Пусть даже никакой угрозы нет, — продолжал тот, — прибытие в Афганистан представителей Петербурга — отличный повод, чтобы потребовать от Шер Али принять и нашего посла. Да и не только для этого. Вот, знакомьтесь с копией депеши, которую я отправил статс-секретарю по делам Индии.

И он протянул майору письмо. Оно гласило: «Мы теперь должны пересмотреть вопрос о том, что реально представляет собой наша северо-западная граница. Нынешняя линия… совершенно не соответствует своему назначению. Великой естественной границей Индии является хребет Гиндукуш с его отрогами; этому хребту и надлежит быть нашей окончательной границей».

Каваньяри сразу сообразил, что означает перенос пограничной линии на Гиндукуш. Это же почти полное поглощение Афганистана Британской империей!

Далее вице-король намечал конкретные практические пути для достижения намеченной цели. Если правительство согласно с высказанной точкой зрения о направлении границы, гласил далее текст, то для ее установления есть три способа: добиться такого союза с Шер Али, который исключал бы всякое влияние России на Афганистан; если это невозможно, расчленить Афганистан и поставить правителем более послушного эмира; завоевать столько афганских земель, сколько потребуется для прочного сохранения северо-западной границы Британской Индии.

Первый вариант лорд Литтон находил абсолютно безнадежным, третий рассматривал как крайний. Оставался второй, и в качестве предпосылки к его осуществлению он предлагал отправить в Кабул дипломатическую миссию. Ее цель — требовать предоставления Англии права разместить своих офицеров в афганской столице и в Герате для контроля за обстановкой в стране, а особенно — за внешней политикой Шер Али.

— Я настаивал на немедленном ответе, — подчеркнул вице-король, когда майор вернул ему прочитанный меморандум.

…Лорд Литтон не мог знать, что этот документ вызвал у лорда Биконсфилда долгое раздумье. Изучая его перед заседанием кабинета, премьер неожиданно вспомнил свое выступление в парламенте тридцать пять лет назад. И в его памяти возникли не только отдельные слова и выражения, но и весь тот день, окрашенный праздничным настроением. Он, тогда еще молодой Бенджамен Дизраэли, лишь недавно избранный депутатом, произнес одну из своих первых речей, являющуюся по традиции чем-то вроде посвящения в политические деятели.

Тяжелые то были времена. В Англии едва начинали сознавать подлинные масштабы и значение разгрома британской армии в Афганистане. У всех на устах были имена Элфинстона, Поллока, Макнотона, Бернса и других героев и мучеников этой злосчастной войны. О чем же он тогда говорил? Да, вот о чем! Если афганцев оставить в покое, то их страна явится прочной преградой для вражеского вторжения в Индию. «Почва там неплодородна. Местность пересекают огромные горы, среди которых войско может подвергнуться полному уничтожению. Вероломство народа вошло в поговорку. Имеется, таким образом, сочетание всех элементов, превращающих эту страну в совершенно непреодолимый барьер, если мы воздержимся от вмешательства в ее дела».