Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

• Название: Победные трубы Майванда. Историческое повествование
• Автор: Нафтула Халфин
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

В книге на основе обширного фактического материала (документы, английская и англо-индийская пресса, мемуары, переписка политических деятелей) в беллетризованной форме рассказывается о героической борьбе афганского народа против агрессии британских колонизаторов во второй англо-афганской войне (1878–1880).

---

Концовка документа заслуживала полной сосредоточенности. Она гласила: «Мне кажется, что нескольких месяцев, а возможно, и нескольких недель будет достаточно, дабы показать Шер Али, что он слишком слаб для успешного ведения этой игры. Мы, несомненно, никогда не допустим, чтобы Афганистан попал в руки какой-нибудь другой державы. Однако между Афганистаном с его нынешним эмиром и нами есть практическое различие. Мы можем обойтись без Шер Али; он не может обойтись без нас. В недалеком будущем он должен либо потерпеть полный крах, либо вернуться к своим старым мертвым якорям в Пешаваре в состоянии духа, просветленного горьким опытом.

В первом случае у нас будут полностью развязаны руки, чтобы быстро справиться с новой обстановкой. Во втором случае мы также сможем поставить эмира на место и занять единственно правильное господствующее положение по отношению к нему, которое должно оставаться неизменным».

Поэт Оуэн Мередит не мог не завершить текст художественным образом: «Обломки прибиваются к берегу; берег не идет навстречу потерпевшим крушение».

Итак, резюмировал мысленно пешаварский комиссар, с одной стороны, «мы никогда не допустим» чьего-либо господства в Афганистане, кроме нашего, разумеется; с другой — «мы можем обойтись без Шер Али». Стало быть, эмир Шер Али может оставаться эмиром только при условии полного признания нашего владычества. Иначе в лучшем случае он превратится просто в Шер Али, без эмирского титула. В худшем… Что ж, от несчастных случаев погибают и афганцы.

При всех обстоятельствах, размышлял капитан, высшие индийские власти полагают, будто шторм стремительно песет корабль Шер Али-хана на рифы, и ему, Каваньяри, следует использовать все средства, чтобы помешать судну спастись. В этом есть резон. И немалый. Если на кабульском троне окажется более покладистый владыка, то — чем черт не шутит! — скромный пограничный комиссар может сменить свой беспокойный пост на должность резидента и полномочного министра при эмире. А это значит, что он, Пьер Луи Наполеон Каваньяри, станет некоронованным правителем Афганистана. Разве в Индии британские резиденты при султанах, раджах и махараджах не являются практически полными хозяевами положения в княжествах?! Ради такой цели стоит постараться…

Глава 2 МИССИЯ СТОЛЕТОВА

В Ташкенте, на углу улицы Романовского и Воронцовского проспекта, располагалось важнейшее учреждение огромного Туркестанского края — Канцелярия генерал-губернатора. Это одноэтажное здание с массивными стенами из обожженного кирпича на высоком фундаменте сохранилось и поныне.

Сам главный начальник Туркестана чаще всего работал в своей резиденции — окруженном тенистым парком «Белом доме», который находился в нескольких кварталах от Канцелярии, на берегу полноводного арыка Анхор. Там влага и зелень смягчали зной, царящий в Ташкенте большую часть года.

Генерал-адъютант и инженер-генерал Константин Петрович фон Кауфман 1-й, выходец из давно обрусевшего австрийского дворянского рода, получил от Александра II «Золотую грамоту», предоставлявшую ему почти неограниченные полномочия на обширной окраине Российской империи, в том числе в сношениях с соседними странами. Вот почему неофициально генерал-губернатор именовался в Средней Азии «ярым-подшо».[2]

По принятому в России юлианскому календарю, отстававшему от западноевропейского, григорианского, на 12 дней, стоял конец мая. Жара давала о себе знать, и в полдень учреждения обычно закрывались на несколько часов. В этот день, однако, чиновники Канцелярии продолжали работать, несмотря на зной, и можно было безошибочно определить, что Кауфман почтит ее своим присутствием. Застекленные двери здания поминутно распахивались: на крыльце то и дело появлялся кто-нибудь из служащих и смотрел в ту сторону, откуда должен был прибыть легкий экипаж генерал-губернатора.

В просторном кабинете правителя Канцелярии камергера Платона Петровича Каблукова, вход в который вел через «адъютантскую» комнату, собрались высшие чины Туркестанского военного округа, а также группа приглашенных — военных и штатских.

В отличие от своего шефа Каблуков не проявлял служебного рвения. Он не часто обременял себя посещением Канцелярии. Поэтому его появление вызывало у чиновников прилив деятельности. И на этот раз к нему беспрерывно несли бумаги на подпись. Правитель пробегал их глазами — скорее для формы — и не спеша выводил свою фамилию. Попутно, как внимательный хозяин, Каблуков занимал собравшихся беседой. Она касалась преимущественно событий на Балканах: именно они в первой половине этого, 1878 года волновали всю Европу.

Лишь недавно Сан-Стефанским миром закончилась русско-турецкая война, принесшая освобождение Болгарии. Но Великобритания категорически возражала против условий договора, заключенного в Сан-Стефано, требуя их пересмотра. Обстановка была накалена до предела. Британский флот крейсировал у входа в Черное море. Английские и русские газеты обменивались резкими статьями. Правительства и военные штабы обеих держав срочно разрабатывали планы действий. Поближе к российским границам перебрасывались английские войска. Туркестан выдвигался на авансцену как чуть ли не единственный сухопутный плацдарм для операций, которые могли задеть чувствительность Британской империи.

Душой беседы в Канцелярии был генерал-майор Столетов — невысокий худощавый человек со множеством орденов, среди которых выделялся болгарский орден Святого Александра. Лобастый, с густой шевелюрой и слегка подкрученными усами, он привлекал внимание мягкими жестами и напряженным взглядом. Когда Столетов вступал в разговор, окружающие старались не упустить ничего из сказанного. А вспоминал он эпизоды только что завершившейся войны.

— Особенно тяжело пришлось в конце июля и начале августа прошлого года…

— На Шипке?

— Да… На перевале… До сих пор не представляю, как удалось удержать его! И уцелеть. Три недели довелось мне там командовать войсками. Болгарским ополчением… Однажды мы отбили за день ровно десять приступов Сулейман-паши. Да и в другие дни атак было немногим меньше.

— Николай Григорьевич, — обратился к Столетову окружной интендант Польман. — Я здесь с шестьдесят седьмого года и знаю, что в шестьдесят девятом, при высадке в Красноводске, Скобелев был начальником кавалерии в вашем отряде. Как это получилось, что затем ваши роли переменились и при переходе через Балканы, да и при Шейново, уже вы были у него в подчинении, возглавляя авангард его колонны?

— Какая разница — делали общее дело, — улыбнулся не очень тактичному вопросу генерал-майор. — Михаил Дмитриевич — энергичный человек, хотя и своевольный, со странностями. Ну а на Балканах у него расцвел подлинный военный талант…

У раскрытых окон лихо осадил каракового коня казачий офицер; за ним следовала казачья полусотня. Лишь только всадники выстроились шеренгой, к крыльцу подкатила коляска. Рядом с адъютантом в ней сидел генерал-губернатор. С подчеркнутым достоинством выйдя из экипажа, он направился к широко распахнутой двери. В просторном вестибюле его встретил рапортом дежурный штаб-офицер. Затем Кауфман прошел в кабинет. Все встали.

Невысокий, седой, изрядно облысевший (ему незадолго до того исполнилось шестьдесят лет), но с моложавым лицом, он ответил на приветствия.

— Прошу садиться, господа, — произнес правитель Туркестанского края.

Генерал подвинул к огромному письменному столу красного дерева такое же полукресло — мягкое, обитое малиновым сафьяном, с двумя бронзовыми копытцами на передних ножках и бронзовым орнаментом на спинке — орлом с развернутыми крыльями и с поникшей головой.

— Сколько ни смотрю на него, — кивнул генерал-губернатор на орла, — не могу понять, пред кем он склонил свою гордую главу? Нет, мне более по душе этот! — и Кауфман указал на чернильный прибор, изготовленный в том же стиле: на доске из светло-коричневого мрамора между двумя чернильницами в виде амфор, поддерживаемых петлями с четырьмя змеиными головками, был изображен еще один орел, гордо раскинувший крылья и хищно раскрывший клюв.

Разрядив таким образом напряженность обстановки, связанную с его приездом, правитель края сел и придвинул к себе папку с бумагами, услужливо раскрытую адъютантом.

— Итак, господа, нам предоставляется возможность ослабить нажим, при помощи которого лорд Биконсфилд хочет лишить Россию плодов победы на Балканах… По моему ходатайству генерал-майор Столетов отправляется в Афганистан для установления дружественных связей с эмиром Шер Али-ханом. За плечами Николая Григорьевича — Московский университет, Академия Генерального штаба. Он — старый, опытный «азиат», долго служил на Кавказе и в Туркестане, знает местные наречия, отличился в недавних боях и всем нам хорошо известен. Полагаю, его дипломатическое искусство не уступит воинской доблести.