Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

• Название: Победные трубы Майванда. Историческое повествование
• Автор: Нафтула Халфин
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

В книге на основе обширного фактического материала (документы, английская и англо-индийская пресса, мемуары, переписка политических деятелей) в беллетризованной форме рассказывается о героической борьбе афганского народа против агрессии британских колонизаторов во второй англо-афганской войне (1878–1880).

---

— Сардар, он сказал, что ты его знаешь и будешь рад его приезду, — пробормотал Махмуд, получивший, видимо, изрядный пешкеш.

— Вот как! Ну-ка, пришли его сюда.

На пороге вырос и снова низко склонился перед Абдуррахман-ханом купец в тюрбане и сером халате. Когда он выпрямился, афганцу показалось, будто он где-то видел эти темные, близко посаженные глаза.

— Ты говоришь, что знаешь меня, но навез в мой дом сладости и ткани. Кому они здесь нужны? Тут нет женщин!

— Осмелюсь возразить могущественному сардару. Не приобретет ли он какую-нибудь мелочь для своей жены и ее прислужниц? Хотя они пока еще находятся далеко за Амударьей, но по воле Аллаха прибудут сюда. О, Чарйар!

Голос торговца, а главное, его возглас моментально воскресили в памяти Абдуррахман-хана самаркандскую террасу и ворвавшегося к нему дервиша.

— Каландар! — воскликнул он, изменив обычной сдержанности.

— Какой каландар? Я всего лишь скромный купец, — на лице купца мелькнула легкая улыбка.

В его руках неведомо откуда появился листок бумаги, и он с поклоном вручил его хозяину. Там было всего несколько строк: «Узнав о вашем прибытии в Афганистан, отправляем через доверенного человека это письмо, чтобы вы могли сообщить английским властям в Кабуле все, что пожелали бы, относительно цели своего приезда». Подпись отсутствовала.

Прочитав записку, Абдуррахман-хан выжидательно посмотрел на гостя. Он ждал разъяснений. Бывший дервиш это понимал:

— Сардар осторожен. Это хорошо. Индийские соседи давно хотят видеть в нем достойного правителя Северного Афганистана, а может быть, и Кабула. Их не беспокоит его длительное пребывание в России. Сейчас власть в Афганистане принадлежит инглизи, и в интересах сардара ответить на их письмо.

— Я подумаю, — холодно ответил Абдуррахман-хан. — Приходи через несколько дней.

— Как сардару будет угодно. А пока прошу все же купить что-нибудь: надо же бедному торговцу оправдать дорогу! Много не возьму…

Абдуррахман-хан усмехнулся. Нарочито громко он распорядился отложить для него по паре туркменских и кашгарских ковров, а к концу недели привести в Кундуз, куда он переезжает, полдюжины текинских скакунов.

— Будет исполнено, сардар!

* * *

…Прошла еще неделя. В погожий весенний вечер посланец британского политического агента вернулся в Шерпур из поездки в северные районы. Гриффин внимательно прочел доставленный им ответ Абдуррахман-хана. Сардар был дипломатичен и краток. Он писал о бесчестье, принесенном Афганистану «упрямым безрассудством эмира Якуб-хана и его дурных советников», о необходимости для афганского народа жить спокойно и свободно между двумя великими державами; он завершал послание предположением, что Россия и Англия совместно гарантируют целостность его родины.

Намек на несостоятельность предшественника призван, понятно, подчеркнуть собственную рассудительность. Желание жить спокойно и свободно можно принять к сведению: все будет зависеть от условий и обстоятельств. Упоминание о России как о гаранте многозначительно: внук Дост Мухаммад-хана предупреждает, что не рассчитывает исключительно на англичан и будет торговаться. Впрочем, быть может, сардар не доверил бумаге и случайному вестнику все свои планы и намерения.

Что можно добавить еще, полагаясь на личные впечатления?

Темноглазый собеседник Гриффина рассказывал о своей поездке на довольно чистом английском языке. Порой проскальзывали словечки, бытовавшие в северо-западных районах Индии, но политический агент, прибывший в Кабул из Пенджаба, не нуждался в их переводе. Гонец расцвечивал рассказ о путешествии на север красочными деталями, однако Гриффин не прерывал его, не торопил, надеясь услышать ответ на один-единственный вопрос: верит ли Абдуррахман-хан, этот неудачник, больше половины жизни испытывавший удары судьбы, в свои силы? Впрочем, быть может, в том-то и состоит суть дела… Неудачи, если они не сломили человека, учат выбирать надежные, верные пути. Абдуррахман-хан не может не понимать, что ныне ключ ко всему — в руках англичан.

— …В Кундузе сардар принял меня очень тепло, — текла речь лазутчика. — Принял с глазу на глаз, конечно. Назвал своих приближенных упрямыми ишаками за то, что советовали разговаривать с нами лишь на поле боя. Сказал, что провел в Туркестане десять лет и не желал бы за добро платить злом. Он хочет дружить и с северными соседями, но особенно с Англией. Рассчитывает на ее поддержку…

Бывший «купец» помолчал, восстанавливая в памяти главное из своих впечатлений…

— …Где уговором, где оружием, где подкупом Абдуррахман-хан переманил многих вождей и правителей на свою сторону. Большую силу забрал. В Бадахшане, Каттагане, Чар-Вилояте. Народ его слушает: он умеет красивые слова произносить. Чиновники идут за тем, у кого в руках власть. Купцы не очень довольны: требует денег на содержание своих людей, войско готовит. Сам он — ничего, крепкий, раньше много пил вина, потом совсем стал абдар, — гонец употребил слово, означающее «трезвенник» и в то же время «великолепный», «красивый». — Лично разбирает жалобы. Старается, чтобы было по справедливости. Его люди разбрелись по всему северу. Напоминают, что сардар эмирского рода и, когда управлял в тех краях, добился порядка и благосостояния… Энергичный. Думаю, однако, сядет на трон — во многом переменится: очень себе на уме!.. А сейчас он готов приехать с пятью сотнями всадников в Чарикар для обсуждения дел.

Гриффин размышлял: вот оно — главное! Готов прибыть для переговоров! Ну а дальше? Ах, Абдуррахман-хан, Абдуррахман-хан… Насколько надежен будет он в качестве британского вассала? Удастся ли с ним твердо договориться? Имеющиеся на этот счет инструкции были категоричны: Англия и Афганистан! Никакой третьей державы! Собственно, и война была начата, если отбросить всю дипломатическую шелуху, ради того, чтобы утвердить безраздельное господство Британской империи над афганскими землями и их владетелем. А пока можно обещать претенденту вывод войск, и невмешательство во внутренние дела, и все что угодно!

Телеграфная связь — отличная вещь! Получив санкцию Лайелла, успевшего прибыть в Симлу, где уже находился вице-король, Гриффин принялся снаряжать миссию в Ханабад, куда из Кундуза перебрался Абдуррахман-хан — все ближе к столице.

Сардар уже основательно укрепился, приобрел репутацию патриота, и теперь вполне уместно отправить к нему не переодетого лазутчика, а официальное посольство. Правда, упаси бог включить в его состав какого-нибудь англичанина. Хотя кохистанские вожди не сталкивались с инглизи и поэтому не проявляют к ним особой враждебности, не надо испытывать их терпение, а тем более искушать чувства простых людей, обладающих меньшей выдержкой.

3 мая 1880 года из Кабула выступила не очень многочисленная экспедиция. В ее состав входили три почтенных пожилых мусульманина. Двое из них — Ибрагим-хан и Афзал-хан — были подчиненными Гриффина, прибывшими из Индии для различных политических поручений, третий, Шер Мухаммад-хан, был дальним родственником Абдуррахман-хана. Их сопровождали несколько слуг. Горные тропы уже очистились от снежных заносов, и скорость передвижения определялась только возрастом дипломатов и их способностью переносить дорожные тяготы.

Центральной фигурой был рассудительный пенджабец Афзал-хан. Ему было поручено остаться при Абдуррахман-хане в качестве британского политического представителя.

Один из слуг нес драгоценную шкатулку с адресованным сардару письмом Гриффина. Оно содержало знаменательную фразу: «Вице-король и генерал-губернатор, считая вас достойнейшим из рода баракзаев и лучше всех других принятым народом Афганистана, предлагает вам эмирский трон, обещает помочь вам в утверждении вашей власти и обеспечении ваших насущных потребностей». Если сардар намерен принять это предложение, его приглашают самым безотлагательным образом прибыть в Кабул. Никаких условий перед ним не выдвигалось. Гриффин заверял его, что англичане не желают присоединять Афганистан к своим владениям и стремятся вывести оттуда войска.

18 мая три восточных джентльмена со свитой добрались до Ханабада. Их разместили поблизости от дворца правителя провинции Каттаган, где обосновался Абдуррахман-хан. Дипломатов окружили заботой, угощали изысканнейшими блюдами местной кухни (большинство населения провинции составляли узбеки и таджики), развлекали охотой, устраивали в их честь парады. Их часто принимал сардар — либо в одиночестве, либо в присутствии своего небольшого двора.

Казалось, все идет как нельзя лучше. Единственное, чего не хватало представителям британских властей, — это ответа сардара на привезенное послание. Абдуррахман-хан держался уклончиво.

— Аллах меня осудит, — говорил он, — если я взойду на престол своих предков против воли соплеменников. Я не могу ни поехать в Чарикар, ни подписать какой-либо договор без согласия маликов и вождей. И потом, я плохо понимаю, что это за афганское государство без Кандагара и Герата?